Общество забытых мучеников - Анви Рид

бросилась на охранников. Покалечила их и Ирму, пытавшуюся ее остановить. Она смогла вырваться и сбежать из дома, выпрыгнув в окно. Поранилась о разбитые стекла, содрала кожу на руках, ударилась головой. Она сыпала проклятиями, угрожала тем, кто ошарашенно пялился на нее, боясь подойти. Схватив осколок, размахивала им из стороны в сторону. Рычала, как злая собака, и звала на помощь. Но она не знала, что все дома в округе были ненастоящими. Декорации для отвода глаз. А еще она не знала, что за непослушанием следует наказание. Охранники тогда поймали ее. Она сильно ранила одного из них, полоснув под коленом острием, и добила, ударив по голове локтем. Не сдалась, даже когда второй охранник, в три раза крупнее нее, достал из кобуры пистолет. Эбель кинулась на Ирму и пригрозила, что убьет ее, стоит к ней приблизиться.

– Я знаю, что вы делаете с исключительными! – крикнула она.

Не знаешь, бунтарка. Даже близко не представляешь, что творится в подвалах этих домов. Ты была лишь в комнате для исследований. Видела лишь окровавленный металлический стол с иглами и скальпелями, разбросанными по полу.

– И я не вернусь туда, – будто услышав Реджиса, сказала она. – Вы не посмеете тронуть меня. А если тронете, то я убью вас с особой жестокостью в том самом кабинете, куда вы меня притащили.

В глазах Эбель горела месть. Она полыхала ярким огнем, в который подбрасывали поленья и в который подливали керосин. И эта месть кипела в ней до сих пор, пусть она и забыла, что мечтала убить каждого в этом доме. В этом подвале. В этом чертовом Санди.

На Эбель напали со спины. Ее окружили врачи и медсестры. Реджис с интересом наблюдал за тем, как маленькой бунтарки испугался целый дом отбитых мучителей. И Реджис захотел получить над ними такую же власть. Захотел увидеть страх в их глазах.

Эбель поймали. Оглушили ударом по голове и, пока она оставалась в сознании, избили до полумертвого состояния. За такую выходку ее сразу поместили в холодный карцер, где она выла от боли больше недели. Еду приносили раз в день, и то были объедки. Она спала на полу в комнате метр на метр без окна, лишь с решеткой в металлической двери. Реджис наблюдал за ней. Он видел, как пламя мести разгорается в каждой клеточке ее хрупкого тела. Она ненавидела всех.

И тогда Реджис возненавидел этот мир вместе с ней. Эбель будто показала ему, что можно быть другим. Исключительным, не знающим страха.

Эбель хотела справедливости и свободы. Реджис мечтал о том же. Эбель защищала слабых. Реджис тоже. Эбель мечтала о побеге. И Реджис пообещал ей, что они сбегут вместе. А потом расскажут миру правду. Найдут других исключительных, с которыми объединятся для борьбы со злом. Уничтожат их мучителей и… Хозию Хиггинса.

Но Эбель умерла. И смелость Реджиса – вместе с ней. Той ночью он похоронил не только свою любимую бунтарку, но и надежду. Той ночью он лишился своей силы и, не мечтая о том, что однажды вновь ее обретет, погиб вместе с Эбель.

– Еще чуть-чуть. – Эбель пролезла под очередной балкой. – Кто-то из профессоров наверняка дежурит на улице. Надо быть осторожными.

Коридор сужался, и Реджис плелся за Эбель на полусогнутых ногах. Она же торопилась вперед, ловко перепрыгивая обвалившиеся камни.

– Сквозняк, – сказал Реджис, почувствовав, как ветер гладит волосы на затылке.

– Потому что мы уже пришли.

Эбель указала на люк в потолке и, упершись в него головой и плечами, попыталась выпрямиться. Реджис хотел помочь, но она отогнала его, сказав, что силы у нее еще есть, а ему стоит поберечь их для поимки убийцы. Он все равно оттолкнул ее и открыл люк сам.

В колокольне было темно. Лунный свет с большим трудом продирался через щели в стене, но привыкшие к темноте глаза сразу различили лестницу и торчащие из дыры ветви. Реджис вылез первым. Огляделся и подал Эбель руку. Та ее не приняла.

– Бунтарка, – тихо усмехнулся Реджис и, отряхнувшись, шагнул на ступеньку.

– Красиво тут. – Эбель осматривала колокол под потолком. – Интересно, почему сюда никто не ходит?

– Ноа сказал, что тут погиб один из студентов и его душа якобы живет тут до сих пор. – Реджис кинул на Эбель короткий взгляд. – Но ты же здесь никого не видишь?

– Нет, – не подумав, ответила та. – А… В смысле, я не верю в призраков, это все чушь.

– Я знаю о твоем даре. С самого первого дня.

– Ну началось… – Эбель толкнула Реджиса плечом и первая забралась на ветки дерева. – Значит, слушай сюда. Никакие ритуалы с умершими я не провожу, никаких досок Уиджи, никаких медиум-практик, никаких приветов…

– …умершим родственникам. Я помню, почему ты скрываешь свой дар.

Эбель чуть не соскочила с сучка, на который оперлась ногой, но Реджис быстро поймал ее за капюшон и помог вернуть равновесие.

– О твоем даре я тоже знаю, – парировала Эбель. – Так что не делай вид, будто ты тут умнее всех. Ни черта подобного.

Она спрыгнула на землю и сразу пригнулась, осмотревшись по сторонам. Реджис, ловко вскарабкавшись по сухому стволу, спустился за ней.

– Откуда?

– Ты не готов узнать это, Фобс. Тебе не понравится мой ответ.

Реджис нахмурился, на секунду задумавшись. Эбель, видимо, нравилось, что теперь она владеет и его секретами. Плевать, что Соль с Ноа тоже. И плевать, что все работники участка, где хранится дело Фобса, были в их числе.

– Вроде никого. – Эбель выглянула за угол колокольни и осмотрела собор.

Свет в окнах больше не горел. Лишь иногда мелькал фонарь в длинных коридорах учебного крыла и на спальных этажах.

– Идем в лес. – Эбель кивнула в сторону кладбища. – Нужна самая последняя могила. Ржавый крест с табличкой «Эмилии Уишер», оттуда по прямой.

Эбель заметила удивленный взгляд Реджиса.

– Ноа раньше часто ходил в город. Я узнала у него.

И направилась к кладбищу, ускорив шаг.

Они быстро обходили могилы, бегая глазами по выгравированным на табличках именам. Под ногами хрустели сухие листья. Деревья трещали от натиска ветра, ноги проваливались в рыхлую землю. Собор спал. Ночь окутывала все вокруг не только своими тенями, но и тишиной. Светлые волосы Эбель были маяком для Реджиса. Реджис еле поспевал за ней. Кажется, ему следовало поторопиться. За спиной, где-то возле дуба, хрустнула ветка. Реджис обернулся, но никого не увидел. Сделав еще пару шагов, обернулся вновь, и его запястье обхватили толстые пальцы.

– Это я, – увидев занесенный в воздухе кулак Реджиса, испуганно сказал Бенни, – Б-б-бенджамин.

– Твою мать. – Реджис отступил и вырвал руку.

– Черт… – раздался голос Эбель. – Пора бежать, Редж…

– Стойте! – вдруг крикнул Бенни, и Реджис зажал ему рот. – Я д-д-друг!

– Нам не нужны проблемы, – произнесла Эбель. – Сделай вид, что нас здесь нет.

– Я ж-ж-ждал, когда же ты д-д-додумаешься, – улыбнулся Бенни. – Долго же д-д-до тебя д-д-доходило. – Он почесал лоб, засунув палец под вязаную шапку.

– О чем ты? – Кажется, Эбель передумала бежать.

– Я п-п-прикрою вас. – Бенни сунул руку в карман, порылся там, ничего не нашел и принялся хлопать себя по бокам. – Только…

– Бенни, что происходит? – Эбель подошла ближе. – Почему ты хочешь помочь?

– Н-н-нашел! Н-н-на! – Бенни наконец выудил из заднего кармана брюк ключи и протянул их Эбель.

– Тачка? – Реджис перехватил их. – Даешь нам ключи от тачки?

– От-т-тцовская, – покраснел Бенни. – Стоит у ш-ш-шоссе на п-п-пригорке.

– Спасибо, дружище! – Реджис похлопал его по плечу.

– Почему ты это делаешь, Бенджамин? – Эбель не сводила с него своих голубых глаз.

– П-п-потому что папа н-не зас-с-служил смерти.

Реджис сжал связку ключей в кулаке. Эбель сразу опустила взгляд.

– Бенни…

– Потороп-п-питесь! – Бенни улыбнулся и повернулся в сторону сторожки. – И п-прошу в-в-вас, возвращ-щ-щайтесь скорее.

Машина стояла у опушки леса. На дороге, которая сворачивала прямо в кусты. Свежих следов не было, людей вокруг тоже. Реджис сел за руль. Водить его научил отец, оттого напоминающий о тех временах запах бензина вызвал у него лишь тошноту. Старый потрепанный пикап завелся не сразу. Лишь на десятый раз, когда ключ наконец-то провернулся до конца, машина закряхтела и затряслась. Пустые деревянные коробки в багажнике запрыгали по металлическому дну, а выхлопная труба, стоило Реджису нажать на газ, выплюнула