Дикий, дикий запад (СИ) - Лесина Екатерина

Эдди делает шаг, но сиу останавливает его и качает головой.

- В тебе нет нужной крови, - говорит она, а меня подталкивает в спину. – Иди. И скажи, что мы гости.

- Мы?

- Не ты. Мы. И что ты принимаешь нас в доме, как гостей.

Мне страшно. До того страшно, что зуб на зуб не попадает. А ноги подгибаются. Руки дрожат. Но я переступаю порог зала, который столь огромен, что стены его теряются в потемках. Правда, ненадолго. Мгновенье и с тихим шелестом разгорается пламя в высоких чашах. А потом вспыхивают и стеклянные лампы, висящие под потолком, яркие, как само солнце.

Никогда таких не видела.

Зал… все еще огромен. Нет, он больше не кажется безразмерным, но все одно в жизни ничего подобного не видела.

И золота.

Мамочки, если это и вправду золото…

Золотом сияли стены.

И пол.

И потолок.

Колонны опять же… золотые цепи держали золотые чаши. Золотая лестница вздымалась куда-то в сумрак, и на вершине её виднелся огромный трон. Тоже, надо понимать, золотой.

- Милли! – донесся голос братца.

- Тут… в общем, охренеть! – от души сказала я, но тотчас себя одернула. Я повернулась к трону и сказала. – Я принимаю этих людей. Существ. Тех, кто пришел со мной, как гостей.

Сказала и прислушалась.

Тишина.

И? Как понять, получилось или нет?

Я выглянула за дверь.

- Я сказала, - сказала я сиу. – И дальше что?

- Попробуй на лошади, - мне протянули повод.

Ну… из лошади, говоря по правде, так себе гость, даже если лошадь хорошая. Но не оставлять же их за дверью. И мы вошли.

Гроза окончательно успокоилась, а с нею и я.

Подумаешь, золотой зал. Случается. Чего уж тут теперь паниковать-то. Главное, что зал пустой. Ни покойников, ни чудищ, ни тумана. А что золото… оно само по себе никому не вредило. Я ведь не собираюсь ничего брать.

- Милли?

- Все в порядке, - крикнула я через зал. Голос правда почти потерялся, зато эхо отозвалось.

Первыми показались сиу.

Вошли.

Остановились, будто прислушиваясь к чему-то. И мне показалось, что та, которая нас привела сюда, вздохнула с немалым облегчением.

- Может, - Эдди вошел и огляделся. – Объясните, что это вообще было?

В себя Чарльз пришел не сразу.

Он плыл.

По реке. И река эта была вокруг. Его тело было легким, невесомым. И он наслаждался этой легкостью, покоем. Река играла чудесную мелодию, и Чарльз впитывал музыку всем своим телом.

А потом на него вылили воду и поинтересовались:

- Живой?

Чарльз выругался.

- Живой, - сказал тот, который аккуратно устроил Чарльза у стены.

Стена была теплой и еще неровной. И все её неровности впивались в тело. Чарльз хотел бы пересесть, куда-нибудь туда, где стена поглаже, но сил не осталось.

- Как голова?

- Болит, - он позволил себя напоить.

И огляделся.

Горел костер. Такой вот до боли знакомый костер, разложенный на костях. Рядом, на одеяле, сидела Милисента, а за нею – троица сиу, словно свита.

Чарльз проморгался, вспомнив заодно, что было. И прислушался к себе. Нет. Ничего. Ни чудесных песен, ни желания служить кому-то, кроме Императора. Да и последнее не сказать, чтобы ярым было.

- Мы… где? – он огляделся, уже почти и не удивившись.

В самом деле, если существует Мертвый город, о котором известно всем, кроме Чарльза и Географического общества, а в нем стоит дворец умопомрачительной красоты и великолепной сохранности, то почему бы в этом дворце не отыскаться и тронному залу?

Логично же.

А что золото… вон, помнится, Мариет утверждал, будто бы в Карнакском храме тоже пол золотыми плитами мостили. И серебряными. Или это был не Мариет?

Главное, что ничего-то нового.

- Пить, - попросил Чарльз и в руки, связанные между прочим, сунули флягу. – Не развяжешь?

- Извини, но… место такое. Неспокойное.

Вода на вкус показалась горькой. А голова разболелась паче прежнего.

- Пусть она скажет, что этот человек в её власти, - произнесла сиу.

- Я ни в чьей…

Договорить не получилось. Боль накатила волной, выбивая из легких воздух. Чарльз стиснул зубы и захрипел.

- Положи руку ему на лоб, девочка. Вот так. И говори.

- Этот человек в моей власти! – голос Милисенты донесся откуда-то очень уж издалека. Но странное дело, стоило ей замолчать, и лоб опалило жаром.

Все тело опалило жаром.

А потом боль ушла.

Осталась горечь на губах. И еще странное выматывающее чувство потери, хотя Чарльз понять не мог, что именно потерял.

- Теперь они его не тронут. Кхемет уважали право собственности. Как и любые иные свои права, - сиу вернулась на место. Она сидела на пятках, плотно прижав одну к другой, и слегка покачивалась. – С нами тебе тоже стоит повторить.

Вторая сиу зашипела что-то низкое, пугающее, но тотчас покачнулась, чтобы упасть на четвереньки. Она выгнула спину, а из ушей, из глаз её потекла кровь.

- Я сделаю!

Милли подскочила к ней, с трудом, но терпящей боль, и положила руку на голову.

Фраза.

Это лишь слова. Чарльз смотрел. Просто слова. Никакой магии. Но сиу… сиу выдохнула так резко, зло, и даже показалось, что сейчас она бросится на Милли.

Не бросилась.

Старшая произнесла короткое слово, и сиу сникла.

Поднялась.

Опустилась на пятки.

- Что тут происходит? – поинтересовался Чарльз, не особо надеясь получить ответ.

Милли коснулась второй сиу.

И третьей.

Говорила она тихо, и было видно, насколько ей… неприятно?

- И развяжи уже, - Чарльз протянул руки. – И вправду отпустило.

- Но приглядывать за тобой я буду, - предупредил Эдди.

Кто бы спорил.

Чарльз тоже будет приглядывать. И за Эдди, и за прочими. Место уж больно неспокойное.

Глава 22 В которой получается заглянуть в прошлое

Глава 22 В которой получается заглянуть в прошлое

Что сказать… горел огонь. Ровно. Умиротворяюще. Если вообще возможно умиротворение в подобном месте.

Нужды в костре особой не было, но с ним Чарльз чувствовал себя куда как спокойнее.

И не только он.

На сей раз у костра собрались все, сели рядом, тесным кругом. И Чарльз ощущал слева горячее крепкое плечо Эдди, а справа – узкое сиу.

Милли устроилась на одеяле. Она сидела, скрестив ноги, и свита из сиу смотрелась довольно-таки органичной. Чарли сунули кусок высохшей до каменного состояния лепешки, а к ней и мяса, еще более каменного. Но выбирать не приходилось.

Надо же, а там, в прошлой жизни, казавшейся ныне очень и очень далекой, он полагал себя человеком опытным, привыкшим к трудностям и готовым оные преодолевать. Но то ли трудности были не совсем те, то ли обстоятельства, но ныне с преодолением получалось как-то, честно говоря, не ахти.

- Так все-таки, - затянувшееся молчание, давившее на нервы, нарушила Милли. – Что тут… как тут… вообще…

Она махнула рукой, едва не стукнув сидевшую рядом сиу.

- Извините.

Та оскалилась и прошипела что-то на своем.

Надо будет спросить имена. Или не надо? Различить их Чарльз все одно не сумеет.

- Тише, - примиряюще сказала старшая и прищурилась. – Она наша надежда.

- Я? – кажется, быть надеждой Милли не слишком хотелось.

- Гм, не то, чтобы я не верил, почтеннейшая, - Эдди выразительно уставился на сиу. – Однако все же не отказался бы, если бы кто-то счел возможным объяснить мне.

Сиу потерла переносицу.

И только теперь Чарльз увидел, что руки её, пальцы её покрывают удивительные узоры. Тонкие линии почти сливались по цвету с темной кожей, но здесь, в этом месте, вдруг проступили.

- Когда-то давно… - в руках сиу появилось уже знакомое ожерелье из камней. – Очень давно, кхемет правили этим миром.

Она задержала в пальцах гладкий камушек.

- И в правлении их не было ни мудрости, ни милосердия.

- Это мы уже поняли, - сказал Эдди куда-то в сторону.