Общество забытых мучеников - Анви Рид

не сопротивлялась. Она смотрела на мать. На Шейлу, которая потеряла свою дочь. Что-то острое вонзилось в шею. Шприц. В руках женщины был чертов шприц. Игла проткнула нежную кожу. Ноги подкосились. Голова закружилась. Шейла, наблюдая за этим, опять улыбнулась. Искренне. По-настоящему.

– Мам… – произнесла Эбель заплетающимся языком и в последний раз взглянула в ее голубые глаза.

Шейла была счастлива. Стоя в дверях, она прощалась со своим прошлым и стремительно проваливалась в мечты о новой жизни. Мир вокруг Эбель замедлился. Сердце стало биться гораздо реже, каждый вдох давался с трудом.

– Я велела тебе быть тише. – Женщина наклонилась к ее уху. – В этом доме не любят шум, жалкая тварь.

– Я с… сб… бег… гу… – промямлила Эбель.

– Тогда мы найдем тебя и убьем.

И, вновь натянув милую улыбку, женщина махнула рукой. Эбель почти осела на пол. Мужчины, взяв ее под руки, потащили Эбель по бордовому ковру куда-то вглубь особняка. Эбель затошнило и в следующее же мгновение вырвало на ботинки одного из них. Из носа хлынула кровь. Из глаз – слезы. Женщина выругалась. Мужчина больно ударил Эбель ногой по ребрам. Она закрыла глаза и потеряла сознание, на всю свою жизнь запомнив улыбку предавшей ее матери.

Субботнее утро могло быть обычным. Эбель бы выпила кофе за завтраком, съела сэндвич с сыром и лимонное печенье. Надела бы первое, что выпало из шкафа, и пошла бы на службу, отсыпаться на задней скамье. Но утро началось с обезбола. Голова раскалывалась так, будто ею всю ночь играли в футбол вместо мяча.

– Так что тебе приснилось, Бель? – Соль сидела на кровати и жевала свой завтрак.

Эбель громко сглатывала подступающую слюну. От запаха еды тошнило.

– Ничего серьезного, – соврала она, – обычный кошмар.

– Ты скатилась с кровати на пол, брыкалась и вцепилась в меня так крепко, что у меня на предплечьях остались следы от твоих длинных ногтей. Содрала мне кожу, волосы чуть не вырвала. А потом обмякла, как желе, и засопела. – Соль вытащила из чая дольку лимона и закинула ее в рот. – Думаешь, я поверю, что это обычный кошмар?

– Да. – Эбель приложила к виску холодную ложку. – Мне снилось, что я умираю. Ничего необычного.

Соль хмыкнула. Кажется, все-таки повелась.

– Надеюсь, врешь ты не просто так… – Тимо сидел на подоконнике.

Он водил по стеклу пальцем, оставляя морозный след. Будто окно поцеловала сама зима, хотя на улице еще стоял ноябрь.

– Помни, – вдруг произнесла Соль, – что я всегда рядом. И я всегда готова тебя выслушать, Бель.

– Я помню, Соль. Спасибо. Главное, не забывай, что и я тебе не чужая.

Соль подняла на нее взгляд. Она хотела ей что-то сказать. Очень хотела. Но… почему-то прикусила язык и промолчала.

– Пора собираться на службу. – Соль поставила тарелку с кружкой на поднос. – Я даже успела соскучиться по отцу Робинсу.

– Тебя стали привлекать мужчины в рясе? – пошутила Эбель.

– Замолчи. – Она кинула в подругу подушкой.

Первый раз за всю эту безумную неделю студенты четырех факультетов собрались вместе. Заняли скамьи в главном зале. Объединились, как раньше. Заулыбались. Заболтались. Эбель увидела среди учениц и Амелию. На горле у нее расцвели желтые синяки. Ссадины на лице покрылись корочкой. Цвет лица почти пришел в норму. Амелия шепталась с Греттой и Йонни, и стоило им заметить Эбель, как они показательно встали и пересели на пару рядов вперед.

– Дебилы, – произнесла Соль нарочито громко. – Они просто боятся тебя, – а теперь тихо, чтобы слышала только Эбель.

– Или меня. – Но их услышал еще и Ноа.

Он налетел со спины и, закинув руки, повис на их плечах.

– Давно мы не собирались все вместе. Зануда и вишенка. Вишенка и зануда, – улыбаясь, сказал он.

– И кретин. – Реджис легонько толкнул его в бок.

Он обошел их и сел с краю последней скамьи. Рядом с ним тут же рухнули две студентки, оставив лишь одно свободное место.

– А вот и хмурый маньячелло. Как обычно, приперся и испортил всем настроение, – съязвил Ноа.

Взяв Соль за локоть, он повел ее на дальнюю скамейку в другом ряду. Ноа с интересом наблюдал за Эбель и, кажется, что-то замышлял. Его выдавала глупая ехидная улыбка.

– Класс. – Эбель осталась без места.

– Садись рядом с Реджем, – кинул Ноа. – Чем дольше думаешь, тем быстрее сокращается расстояние между тобой и первым рядом.

Реджис закинул ногу на ногу и сунул руки в карманы косухи. Две студентки, увидев это, сразу зашептались.

– Боже… – Эбель закатила глаза и все-таки протиснулась на их скамью.

– Молитва еще не началась, Барнс. – Реджис подвинулся ближе к Эбель.

– Ой, замолчи. – Она толкнула его локтем в ребро.

Гомон поутих. В главный зал зашла Дебора Вуд, и студенты как один облегченно выдохнули. Последние дни ее не было в соборе. По словам Джосайи, она куда-то уезжала, кажется, наносила визит мэру, с которым они решали какие-то важные дела.

– Доброе утро, дорогие мои! – поприветствовала она всех. – Мы с отцом Робинсом решили отменить все занятия по субботам и увеличить часы богослужений. Теперь в субботу и в воскресенье мы будем ждать вас тут, в главном зале. Надеюсь, вы готовы к исповеди.

Она развела руками, обдав всех своей успокаивающей аурой. Вслед за ней в главном зале появился отец Робинс и торопливо подошел к алтарю. Возложил на него дары, поджег лампадку и немедля принялся читать молитву, очищая своим голосом и дымом ладана грешные души исключительных.

– Будешь сегодня исповедоваться? – Реджис немного съехал вниз, чтобы их с Эбель лица были на одном уровне.

Служба медленно подходила к концу. Заскучавшие студенты начали перешептываться, обсуждая последние новости. Оставалось не так много времени до того, как их вновь запрут в своих комнатах.

– Мне не в чем раскаиваться, – ответила Эбель.

– Охотно верю, – ухмыльнулся он.

Эбель повернула к нему голову. Свет от витражей падал на его лицо. Эбель понимала, почему студентки шептались о нем. Он и правда был красив.

– Есть планы на эту ночь? – спросила она.

– Мой ответ будет зависеть от твоего предложения, Барнс. – Он продолжал хитро улыбаться.

– Хочу, чтобы ты помог мне. Кажется, я знаю, где может прятаться убийца.

– Интересно… – Реджис поджал губы. – Ты что-то вспомнила?

Эбель кивнула. Он громко сглотнул.

Голос священника наконец утих, и студенты подскочили со своих мест. Бруна попросила задержаться тех, кто хотел бы исповедаться, остальных же профессора должны были проводить в спальное крыло. Рядом с будкой встали двое: Аманда Вестер с гражданской поддержки и Маркус Шен с помощников первых лиц. Стесняясь осуждающих взглядов, они замялись и отвернулись к стене.

– Бедолаги! – крикнула им Амелия.

Йонни дернул ее за рукав, и она, к счастью, закрыла свой рот.

– Во сколько и где? – Реджис встал со скамейки.

– Крипта. После отбоя. – Эбель тоже встала и подвинулась ближе к нему.

Реджис вытянул шею, демонстрируя черные, будто кляксы на белой бумаге, татуировки. Эбель сглотнула. Они показались ей знакомыми. Каждая линия. Она знала их как собственные. И от этого по спине пробежали мурашки. Реджис каждый день сбивал ее с толку. И каждый раз оставлял кучу новых вопросов.

– Возьми с собой деньги, – шепнула она. – Они нам понадобятся.

– Я похож на богатенького мальчика? Думаешь, у меня карманы трещат от зеленых купюр?

– Думаю, пару сотен ты найдешь.

Реджис прищурился и шагнул вперед. Ее плечо уперлось ему в грудь.

– Во что ты вляпалась, Барнс? Что задумала?

– Слишком много воп…

– Мне стоит переживать? – не дал он ей договорить. – Я найду хоть миллион баксов для любой твоей авантюры, просто скажи мне…

– Позже, Фобс. – Она в отместку перебила его. – Я расскажу тебе обо всем позже.

– Мисс Барнс. – За спиной Реджиса вырос священник.

Реджис недовольно выдохнул и повернулся на голос. В его движениях и во взгляде не было ни капли уважения к отцу Робинсу. Он смотрел на него как на прислугу, как на надоедливую мошку, жужжащую у уха, как на грязь, скопившуюся под ногтями. Реджис злился. Его широкие плечи распрямились.

– Отец Робинс, – процедил он сквозь зубы.

Кажется,