Башня Авалона - Майк Омер

звуки арфы, и эта чувственная мелодия пульсирует внутри меня. В воздухе парят крошечные переливающиеся жемчужины, их сияние отражается от мраморного пола. Все пространство напоминает пещеру, а его размеры совершенно невероятны для поездного вагона.

Я прихрамываю; некоторые фейри косятся в мою сторону, но почти никто не прекращает танец. Невзирая на боль в ноге, я чувствую странную потребность танцевать: музыка и магия бала-маскарада завладевают телом.

В этом месте все мысли теряются.

Восторг бурлит в груди, разливается по венам. С трудом вспоминаю, что должна пройти весь вагон. Я выписываю пируэты между танцующими, со смехом срываю кошачью маску с какой-то женщины. Она улыбается мне кроваво-красными губами. Я надеваю маску и, пританцовывая, направляюсь в другой конец вагона. Лодыжка ноет, но боль притупилась. Я вспоминаю движения из детства: несколько шагов вальса, потом аллеманду[27], шассе…[28]

Неудачно наступаю на больную лодыжку и теряю равновесие. Зашипев от боли, нащупываю дверь вагона и оглядываюсь на бальный зал. Двое охранников в черном ищут меня среди танцующих. Не снимая кошачьей маски, я пробираюсь в следующий вагон.

Фиолетовый дым клубится вокруг фейри в откровенных нарядах. Они возлежат на подушках, сплетая руки и ноги. Одни курят сигареты в длинных мундштуках, другие целуются и ласкают друг друга. Я задерживаю дыхание, но недостаточно быстро: приторно-сладкий дым попадает в легкие. Дым мечты – так он называется. Это запрещенное вещество у фейри, которое в последнее время стало очень популярно и среди человеческой элиты. Я наблюдаю за мужчиной, прильнувшим к женскому соску. И обнаруживаю, что пялюсь на всех вокруг, а от дыма мечты мышцы расслабились. Голова кружится; я пытаюсь сохранить равновесие, облизывая губы.

И тут по всему телу разливается тепло, глаза закрываются. Я раскачиваюсь, представляя, как магия Рафаэля ласкает меня. Вот он прямо за спиной, его атлетическое тело прижимается ко мне. На секунду в мозгу вспыхивает видение: я лежу на этой подушке, а Рафаэль целует мою обнаженную кожу…

Ни за что.

Я стискиваю кулаки и заставляю себя пройти вагон как можно быстрее.

Добираюсь до следующего и распахиваю дверь. За ней темно, и я падаю на пол, пинком захлопывая за собой дверь.

Не могу дышать. Из-за этой спешки начинается приступ астмы. Я ищу ингалятор, но сумки больше нет.

Вот дерьмо…

Внезапно раздается рычание. Вагон уставлен клетками с животными: громадные волки с горящими глазами, лисы, огромный стеклянный купол с порхающими бабочками. Вороны в клетках на насестах.

Один волк снова рычит, сверля меня глазами. Я бросаю быстрый взгляд на дверцу клетки и с облегчением вижу: она заперта.

Однако за мной по-прежнему гонятся двое. Возможно, дым притормозил их, но надолго ли? Нужно двигаться дальше.

Заставляю себя подняться и ковыляю между клетками с животными. Дыхание перехватывает, в груди тяжесть. Преследователи-фейри не страдают астмой. Я пройду еще один вагон, может, два, и меня догонят…

Боль пронзает лодыжку, но я ковыляю дальше и вижу справа в клетке серого волка. Его губа приподнимается, обнажая огромные клыки.

– Привет, – хриплю я, падая на колени. – Привет.

Он рычит, прижав уши. Вряд ли я заведу здесь нового друга.

Замок с виду простой. Да и зачем сложный на клетке с диким волком: какой псих захочет ее открыть?

Недавно в академии я узнала, что для вскрытия замков нужны два инструмента: изогнутая отмычка и прочный металлический штырь, которым можно поддеть. Задыхаясь, расстегиваю приколотую к корсету брошку и отламываю прикрепленную к ней булавку. Потом вынимаю из волос тонкую шпильку и вставляю в замок.

Волк рычит, с клыков капает слюна. Он пытается цапнуть меня. Я быстро отдергиваю руку и натягиваю кошачью маску: вдруг это его успокоит…

– Прекрати, – командую. – Дай сосредоточиться.

От его глухого рычания по спине бегут мурашки.

Я снова вставляю шпильку в замок, надавливаю и начинаю возиться с булавкой. Легкий щелчок – и замок открыт. За спиной распахивается вагонная дверь, охранник что-то кричит мне. Я встаю и приоткрываю дверцу клетки. Волк, пользуясь возможностью, вырывается наружу, а я рывком открываю дверь в следующий вагон, бросаюсь в нее и захлопываю за собой. Наваливаюсь на дверь, и в нее врезается что-то тяжелое – наверное, волк. К счастью, волки не в ладах с дверными ручками. А потом с той стороны слышится громкий мужской вопль. В груди шевелится чувство вины: мои преследователи только что познакомились с моим приятелем волком…

Прижавшись к двери, оглядываю новый вагон. Похоже, он багажный: вдоль стен тянутся полки с чемоданами.

Мозг начинает лихорадочно работать. Я хватаю с полки чемодан пыльно-розового цвета, открываю и скидываю с себя грязную рваную одежду. Из другого вагона доносятся панические вопли. Я облачаюсь в длинное изумрудное платье с глубоким декольте и разрезом сбоку, надеваю широкополую шляпу и трясущимися руками быстро цепляю к бедру ножны. Запихиваю свои вещички в чемодан и захлопываю его.

Спешу к следующей вагонной двери и открываю. Еще один пассажирский вагон. За столиками из красного дерева под мерцание канделябров пассажиры потягивают из бокалов розовое шампанское.

Я вхожу, стараясь не выдавать пронзительную боль в лодыжке, с безмятежной улыбкой сажусь за столик на свободное место и поправляю шляпу, чтобы тень падала на лицо. Напротив – седая кудрявая женщина, в ее глазах пляшут огоньки.

– Добрый вечер, – приветствует она меня на фейри.

– Добрый вечер, – отвечаю я. – Не знаете, сколько еще до Аллевура?

– Недолго. – Она хмурится. – У вас какой-то незнакомый акцент, девушка…

– Я из Гленфарка. – Надеюсь, это достаточное объяснение незнакомого акцента: Гленфарк – отдаленный остров в Броселианде.

– А… – Женщина удовлетворенно кивает. – Обязательно съезжу, когда вернусь из Фейри-Франции. Говорят, там очень красиво.

– Восхитительно, – заверяю я. – Ничто не сравнится с белыми песчаными побережьями Гленфарка.

Дверь вагона распахивается, и появляется здоровяк-охранник. Он один, и у него на лице ужасная отметина. Этот охранник не знает меня в лицо, потому что я была в кошачьей маске. Он ищет женщину в грязной мокрой одежде.

– Мой сын однажды плавал в Гленфарк, – продолжает моя собеседница. – Пробыл там четыре дня. Сказал, ему понравились фрукты.

На ней золотистое платье с прозрачными рукавами.

– Да, фрукты в Гленфарке вкусные. – Понятия не имею, какие фрукты там растут.

Охранник идет по проходу, оглядываясь по сторонам. Его взгляд задерживается на мне всего на секунду и скользит дальше. Я изо всех сил стараюсь держаться непринужденно.

Когда он удаляется, я начинаю кашлять.

– Всё в порядке, дорогая? – интересуется женщина.

– Да, – скрипучим голосом отвечаю я. – Это от паровозного дыма. Не переношу его.

– Вот. – Она роется в маленькой черной сумочке и