Ольга Романовская - Паук раскинул сеть

— Я получил письмо. Вот, посмотрите сами.

Герцог достал из-под камзола дешёвый серый конверт и протянул Брагоньеру. Тот подозрительно оглянулся, выявляя возможных соглядатаев, и только потом взял письмо. Вскрывать посреди людей, стайками стекавшимися к прудам даже в летнюю пору, когда манит морская прохлада, не стал, только подметил: тяжёлое, вложено что-то.

Министр неожиданно остановился, развернулся и, ухватив соэра за запястье, сжав так, что едва не сломал кости, прошипел:

— Найдите её, слышите!

Брагоньер осторожно разжал пальцы герцога и отступил на шаг. Он не терпел подобного обращения, но замечания не сделал. Перед ним стоял убитый горем человек, тот самый грозный Арлан ли Сомераш, герцог Ланкийский, которого боялись все префекты. В юности Брагоньер брал с него пример и теперь дожил до дня, когда увидел этого человека сломленным. Тот даже будто бы постарел, осунулся. Безжалостный солнечный свет обнажил сеточку морщин вокруг губ и глаз, напоминая, что герцог давно не молод.

— Увы, ваша светлость, это не в моих силах. Его величество высказался категорично, я лишь наблюдаю.

Определённо, общение с Эллиной дурно сказывалось на профессионализме. Следователь не может испытывать чувств, а Брагоньер только что пожалел герцога. Непростительно! Воистину, любовь — болезнь, которая портит людей и делает их слабыми.

По губам министра скользнула кривая усмешка. Он повернул перстень инициалами наружу и спокойно, будто говорил о погоде, произнёс:

— Иногда наблюдения заканчиваются отставкой.

— Это предупреждение? — тем же тоном ответил Брагоньер.

Угроза герцога не удивила. В конце концов, соэр нарушил приказ, а министр мог легко сместить с поста зарвавшегося подчинённого.

— Нет, — отмахнувшись, поморщился, будто от зубной боли, герцог. — Я слишком хорошо вас знаю, чтобы пугать. Вас этим не проймёшь, баронет ли Брагоньер, вы на редкость упрямы. Хороший инквизитор и неплохой следователь.

— Учту, — склонил голову Брагоньер.

Министр намекал на ряд последних дел, расследовавшихся недостаточно быстро. Но зато похвалил за зачистку Сатийской области от тёмных. И это всего одним предложением из пяти слов.

— Вас что-то задерживает?..

— Она подождёт, — Брагоньер разгадал продолжение вопроса. — Беседа будет долгой, теперь и подавно. Как вы сами говорили, я хороший инквизитор, поэтому осмотрю весь дом и лично отпрошу всех слуг.

— Я не говорил, что мне нужен инквизитор, — поморщился герцог.

— Нужен, — безапелляционно повторил соэр. — Вы это прекрасно знаете.

Министр едва заметно прикусил нижнюю губу и промолчал. Ещё одна богатая пища для размышлений.

До служебного экипажа дальше шли в полном молчании.

Краем глаза Брагоньер заметил фаэтон без гербов. Наверняка герцог приехал на нём. Соэр мог поручиться, когда он сам подъехал, коляски не было. Значит, кучера кто-то позвал. Жрец? Несомненно. Выполнил одну просьбу, выполнит и вторую.

Герцог махнул рукой, и фаэтон покатил прочь.

Брагоньер мысленно усмехнулся. Не такой уж он плохой следователь.

Первым в служебный экипаж забрался министр, как и положено по этикету. Соэр устроился напротив него, спиной к кучеру, чтобы беспрепятственно наблюдать за улицей. Если кто-то вздумает следить за ними, Брагоньер увидит. Карета тронулась, и соэр вскрыл конверт. Внутри оказалась короткая записка: «Заартачишься, не получишь её целиком. Ты и так совершил ошибку. И запомни, умереть она может по-разному. Ты знаешь, что делать». Почерк ровный, без наклона. Написано не чернилами, кровью. Под запиской лежал страшный веский аргумент в пользу молчания — отрубленный женский мизинец.

Брагоньер нахмурился и перевёл взгляд на министра. Тот так сцепил пальцы так, будто силился их сломать. Губы побелели и превратились в тоненькую ниточку.

— Это палец вашей дочери? — тем не менее, спросил соэр.

— Узнайте, — глухо ответил герцог и прикрыл глаза.

— Дали слово?

Министр ответил гробовым молчанием, а затем с напором повторил:

— Узнайте, это ваша работа.

Брагоньер повертел страшную находку в руках и убрал обратно в конверт.

— Что вы должны сделать, ваша светлость?

Герцог лишь сильнее, хотя, казалось бы, некуда, сцепил пальцы. Ещё немного, и они захрустят.

— Ваша светлость, вам известна моя репутация, — напористо пошёл в наступление Брагоньер. — Тайна не уйдёт дальше меня, но я обязан знать, иначе не смогу помочь.

— Мне дорога жизнь Натэллы, — глухо ответил министр и отвернулся, вперив взгляд в окно.

— Вы уверены, что она ещё жива? — в сомнении покачал головой соэр. — Некромант ни за что не отпустит жертву.

Герцог сжал челюсти и нервно крутанул перстень.

— Единственное слабое место?

Министр метнул на Брагоньера ледяной взгляд и жёстко напомнил:

— Занимайтесь своим делом!

— Эмоции мешают думать, ваша светлость, — рискованно возразил соэр, проглотив оскорбление. — Похитители рассчитывали на вашу несдержанность. Давайте по порядку. Кто передал это письмо? Похож ли палец на палец вашей дочери?

Герцог пару раз глубоко вздохнул и жёстко улыбнулся.

— Мы с вами похожи. Помнится, вы тоже проявили несдержанность и позволили преступнику уйти. Теперь же даёте советы мне.

Речь шла о Матео Хаатере и истории с кладбищем. Тогда, спасая жизнь Эллины, Брагоньер позволил собой манипулировать, растерял всю рассудительность.

— Именно поэтому и даю, ваша светлость, — склонил голову Брагоньер. — Клянусь сохранить в тайне всё, что услышу. Письменное обязательство дам, как только войду в ваш дом.

— Не нужно, — махнул рукой министр и, словно обессилив, сгорбился на сиденье. — Да, дочь — единственная моя слабость. Да, палец похож на её палец, но я не верю собственным глазам и эмоциям. Письмо доставили сегодня утром магической почтой. Отправителя отследить не удалось.

— Когда доставили? — Брагоньер убрал письмо и достал блокнот. Карандаш всегда лежал во внутреннем кармане. — Кто доложил?

— Мой дворецкий. Он проверенный человек, лично допрашивал. В восемь часов утра, прямо к завтраку.

— Значит, похитители знакомы с вашими привычками, — соэр сделал пометки в блокноте. — Что ещё? Может, хотя бы намекнёте на некие требования?

— Без понятия, — Брагоньер по тону почувствовал, министр лжёт. — Остальное узнаете от слуг. Обещаю предоставить доступ ко всему дому.

— И к бумагам, — выдвинул дерзкое условие соэр.

— Вы забываетесь, баронет, — покачал головой герцог. В глазах его блеснул нехороший огонёк.