Темная сторона - Натали Смит

Она покладисто кивнула, привязывая к узелку веревки.

Мы прыгнули к Смородине.

* * *

Наши лица защищали обильно смоченные водой платки, но не скажу, что дышалось совсем хорошо. Бальтазар поминутно чихал, и платок грозил вот‑вот упасть с его морды. Влага быстро испарялась, и я торопилась. Пришло время чудес: впервые мне предстояло создать что‑то еще, помимо молний.

Глаза слезились, в который раз пообещала себе купить летные очки. Противогаз тоже не помешает. В багровых отблесках огненной реки местность походила на ад с картинки. Остатки опор старого моста мы нашли недалеко от места стычки с Баюном. Я на всякий случай огляделась, хотела призвать местных воронов для осмотра местности, но птицы здесь слушались плохо, поэтому не стала тратить время, понадеялась, что Баюна и правда нет и не будет, пока мы не уйдем. Кощей кажется верным своему слову.

Небольшое белое полотенце с вышитым по краям красным орнаментом не походило на сильный артефакт: полотно как полотно, таким руки вытирают. Но я взмахнула им, изо всех сил надеясь и всей душой желая появления моста.

– Юху‑у, а мы могем, Ягуся! – запрыгал на месте кот, а у меня сердце понеслось вскачь. Действительно могем. С берега на берег перекинулся высокой аркой каменный мост, узкий – на ширину плеч – и без перил.

– Пора прощаться. – Настин голос прозвучал глухо, глаза между платком и рваной светлой челкой в обманчивом свете реки выглядели черными.

– Не прощаться, – твердо ответила я. – Удачи тебе, не торопись, вспоминай слова. Встретимся в Лукоморье.

Богатырша кивнула, положила руку на меч и ступила на мост.

«Пройти сможет только праведник, под злым человеком он рухнет. Зло должно остаться в Нави», – проинформировал голос.

Река забурлила сильнее, огненные брызги взлетали высоко, но и мост достаточно высок, чтобы долетали лишь единичные капли. Настя почти дошла до середины, запнулась, расставила руки в стороны, удерживая равновесие. Я затаила дыхание.

Смородина злилась. Течение усилилось, багровые волны лавы напирали друг на друга, перекатывались, вздымались с шипением, плевались огненными каплями высоко в небо. Смрад давно преодолел барьер платка, мы кашляли и отступали от берега. Я держала взглядом фигурку богатырши на узеньком мосту, надеялась, что она не свалится. Дым застилал оба берега, обзор сильно ухудшился.

Настя шла медленно, балансируя, пересекла середину моста, то и дело полностью пропадая в завесе дыма, и я волновалась: если сорвется, даже не заметишь. Глаза нещадно щипало, но, кажется, Настя преодолела две трети пути. Видимость стала почти нулевая.

– Нужно… кхе‑кхе… уходить, – прокашлял Бальтазар.

Я не стала спорить. Сделать ничего не могу. Хотя…

С высоты мост выглядел пустым. Вглядывалась очень старательно, но ни намека на живое среди бурлящего огня не было. Вызванные дымом слезы лились ручьями, в груди горело. Махнула другим концом полотенца – и мост исчез, остались лишь древние развалины.

* * *

Прийти в себя, отдышаться, смыть с лица копоть и выпить ведро воды. Бальтазар сквозь кашель рассказывал Супчику, что произошло, изба легкой трусцой бежала к своему застолбленому участку, горизонт светлел – кажется, занимался рассвет. Ключ‑от‑всех‑миров напомнил о себе совершенно неожиданно: обжег холодом, и я подскочила.

– Яга, у нас гости. – Бальтазар весь подобрался, сверкая желтыми глазищами, опустил голову почти к полу, принюхался: – Нежить.

Изба очень кстати остановилась, я распахнула дверь. К нашему импровизированному ограждению с черепами приближалась горстка фигур, не толпа, но достаточно, чтобы насторожиться. Кто они такие, разглядеть было невозможно: солнце вставало за их спинами, делая гостей сплошными черными силуэтами, как в театре теней.

– Не ходи за порог, – прошипел Бальтазар.

И не собиралась, здесь мне провожать некого, это уже нежить. Ядвига предупреждала, что они могут прицепиться. Мое внимание привлек силуэт всадника на пригорке за ними и горынычи в небе.

– Кощей наблюдает. Уходим, пока Баюна не спустил, – захлопнула дверь, так и не рассмотрев толком гостей, да и не то чтобы очень хотела. В другой раз.

Супчик устроился на загривке кота, Тихон сопел где‑то рядом, и мы шагнули за порог в холодный колючий туман, продираясь сквозь упругую завесу…

– Рыжуля, нехорошо заставлять друзей ждать.

В избе, закинув копыта на стол, сидел Казимир, а перед ним на блюде лежала человеческая голова.

Глава 14

Когда все дома

Пожалуй, никто и никогда так не радовался, увидев у себя дома рогатого краснокожего беса ростом два с половиной метра. Даже специально его призывающие скорее боятся, нежели счастливы лицезреть воочию предмет своих желаний.

Я знаю, я там была.

Военачальник, мастер по метлам и мой близкий друг в совершенно будничном, я бы даже сказала, домашнем виде восседал на прогнувшейся под его тяжестью скамье. Как будто никуда не уходил. Несколько секунд спустя я уже висела у него на шее, неконтролируемо взвизгивая от радости, и мне было совершенно не стыдно за такое поведение. Могу себе позволить.

Где‑то под ногами довольно урчал Бальтазар, а вокруг летал Супчик и пищал: «Дома, дома».

– Ну, ну, подумаешь, сутки прошли. – Огромные ручищи стиснули меня до хруста в ребрах. – Знал бы, что так встретишь, ушел бы раньше.

– Разница в часовых поясах, Каз, – пробубнила я куда‑то в пахнущую серой горячую шею. – У нас прошло почти три месяца.

– Дай‑ка я взгляну на тебя, – он встал, обхватив меня за талию, и на вытянутых руках внимательно осмотрел, поворачивая то одним боком, то другим, как куклу. – Ты загорела, и веснушек прибавилось, – улыбнулся Трехрогий, а потом сдвинул брови: – И кое‑что из отпуска привезла. Где была?

– В Доминикане.

Да, привезла: ерундовые сувениры и татуировку. Совсем нечему хмуриться.

– Я пропустил твой день рождения, но принес подарок, – Казимир кивнул словно сам себе, поставил меня на пол и указал на голову: – Знакомься, Янина, Кощей.

Знаете, я на секунду забыла о странном натюрморте на столе: подумаешь, отрубленная голова на блюде, экая невидаль! У нас двухкомнатный кот руки‑ноги отрывает на раз‑два, у меня кашпо из черепа бывшей пассии Каза и частокол с другими, такими же невезучими поганцами. Голова… Пф‑ф.

Но такого не ожидала, признаюсь.

Бальтазар уже обнюхивал трофей из преисподней. Лысая голова с сероватой кожей, недовольно сморщенный длинный крючковатый нос, глубоко посаженные глаза с коричневыми кругами под ними казались черными провалами, редкие брови, рот запал, будто вынули вставную челюсть. Кощей еще жив? Ну да, конечно, Ключ‑то не рассыпался.

– Паба Яха? – с трудом открыв рот, прошамкала голова, зубов у нее и правда не наблюдалось.

– Это… это… –