Жена напоказ - Елена Сергеевна Счастная

Не понимает, как же!

Я всё же опустила руку с зажатым в ней поясом, и Лабьет, решив, что его помиловали, тут же расслабился. Шлёпнулся задом на пол и завилял хвостом. Это выглядело бы совсем умильно, если бы каждый раз, как он ударял им по ножке стула, тот не сдвигался бы с места. Пожалуй, этим хвостом он при желании мог бы легко меня прикончить. Вопрос о том, ядовитые ли на нём шипы, по-прежнему оставался для меня животрепещущим.

– Иди, – сурово велела я, указав Лабьету на дверь.

Но тот, похоже, решил изображать дурачка до последнего. А над больными людьми, то есть шинакорнами, как известно, даже смеяться грешно. Потому он и не шелохнулся. И что с таким делать? Как теперь вообще находиться с ним рядом? Придётся следить за каждым словом. На всякий случай.

– Нет, тебе точно нужно отдохнуть. – Целительница подошла и осторожно дотронулась до моего плеча. – Ты какая-то перенапряжённая. Потому и срываешься на бедном животном.

Бедный, ну да! Вон от съеденного сегодня кролика и самодовольства у него сейчас морда треснет!

– Да, ты права. – Я развернулась и пошла обратно. – Просто неприятности валятся на меня одна за другой. То этот бал. То виноградник… То ночью на меня напали… Хотели вытянуть светлую ауру – или что-то вроде того. Возможно, я не понимаю всех тонкостей.

– С ума сойти! – Глаза Жеаны округлились. – Почему ты? Как? А я ещё хотела спросить, почему пёс Ренельда де Ламьера вдруг оказался у тебя. Вот почему.

– Да-да, – разом подтвердила я все её возможные предположения. – Но, думаю, сейчас уже можно не беспокоиться.

– Это очень мило со стороны его светлости – отдать тебе в охрану не кого-нибудь, а собственного драгоценного шинакорна, – с ироничной подозрительностью заметила целительница. – Так что за тебя и правда можно не волноваться. Но знаешь, я всё-таки оставлю тебе адрес хорошего ауроправа. – Она вынула из саквояжа блокнот и быстро написала в нём пару строк – совершенно неразборчивым почерком. Чтобы понять записи одного врача, всегда нужен другой врач. – Но в общем с тобой всё хорошо. Так сказать, в целости и…

– Я поняла. Спасибо, – прервала я её нарочито бодрые заключения о моём здоровье и “целости”. – Выпьешь чаю?

– Нет-нет! Мне уже пора. У меня сегодня весь день забит. Но я не могла не выделить время для тебя.

– Пусть твой секретарь вышлет счёт.

– Перестань! – Целительница закатила глаза. – У тебя особый случай. Держи меня в курсе. А насчёт того загадочного мужчины, с которым ты проснулась после бала… – Она коротко прикусила губу и дёрнула бровями. – Он хоть красавчик?

Настал мой черёд изображать гримасу мучения.

– Так себе, – нарочито громко произнесла я. – Очень неприятный тип.

Жеана скептически хмыкнула.

– Главное, избавься от спящего заклятия. Иначе оно может сыграть с тобой злую шутку, – строго напомнила она.

И, проворно собравшись, скоро уехала, вновь оставив меня наедине с соглядатаем месье дознавателя. Того самого, который "так себе".

Я до самого вечера ждала, что с виноградника прибудут какие-то вести о том, как прошла проверка его жандармами. Но либо те не пожелали меня тревожить, либо решили сначала доложить старшему следователю, а затем уже что-то предпринимать. На сорванном листочке винограда я не заметила ровным счётом никаких изменений. Главное – не стало хуже. И раз уж завтра мне всё равно предстоит ехать в Жардин, то не лишним будет наведаться и в Санктур. Может, кто-то из преподавателей магической ботаники сможет чем-то мне помочь. А я, так уж и быть, рассмотрю кандидатуры адептов их кафедры на стипендию чуть внимательнее остальных.

Может, к счастью, Первородные решили дать мне небольшую передышку перед встречей с дознавателем. Мне даже хватило сил под вечер вернуться в погреб и всё же наложить сберегающее заклинание, после чего я почти окончательно успокоилась.

Лабьет постоянно вертелся где-то поблизости, отвоевав эту прерогативу у мадам Хибоу. Он без конца что-то вынюхивал, исследовал каждый уголок дома, неведомо что пытаясь отыскать. Уж в этом деле я безотчётно ему доверяла. Но теперь предпочитала помалкивать. Может, мои предположения о его связи с месье дознавателем всего лишь ошибочное преувеличение, но с ним я скоро начну вздрагивать от собственной тени, честное слово.

Тот миг, когда я наконец добралась до постели, показался мне самым прекрасным за все последние дни. Ауру до сих пор ощутимо лихорадило. Меня то и дело бросало в жар, и тогда Лабьет смотрел на меня особенно внимательно, оставлял все свои очень важные дела и ходил за мной по пятам. Вот и сейчас – бесшумно, словно огромная чёрная тень, он проскользнул по спальне и встал у края постели, словно хотел пожелать доброй ночи. Однако я вполне явственно ощутила, как его аура вновь коснулась меня.

После чего шинакорн совершенно невозмутимо втащил свою громадную тушу на кровать и рухнул рядом со мной. Я даже подпрыгнула на спружинившей перине.

– Эй! – возмутилась, толкая пса кулаком в бок. – Я не разрешала…

Но Лабьет посмотрел на меня с таким снисхождением, что я мигом позабыла все слова, что ещё вертелись на языке. Убедившись, что мой запал закончился, Лабьет умостил голову на сложенных лапах и, кажется, мгновенно уснул.

Похоже, тяга оказываться со мной в одной постели что у хозяина, что у пса одинаковы. Но Лабьет хотя бы защитит в случае чего. В то время как от де Ламьера самой хотелось защищаться.

Например, завтра при встрече, к которой я, кажется, и подготовилась, а по ощущениям – была совершенно не готова.

Глава 9

– Ваша светлость, к вам мадам д’Амран, – ровный голос Тибера прорвался сквозь глухоту размышлений над слепками аур.

Одной – из подворотни, где напали на магистра Ливра. Другой – из винного погреба вдовушки. Полночи Ренельд разбирал их по кусочкам, отбрасывал лишнее, пытался найти схожие элементы, но дело шло туго. Мариэтта удружила – своим невообразимо ярким светом она почти начисто уничтожила следы других аур. И сейчас найти что-то среди переплетения её потоков было всё равно что шарить руками в мутной болотной воде.

Ренельд вздохнул, свернул сферы фиксирующих артефактов и глянул на каминные часы. А мадам д’Амран удивительно пунктуальна. И явно не любит откладывать дела в долгий ящик.

– Пригласи. – Ренельд размял шею пальцами, глядя в ярко сияющее дневным светом окно.

Так скоро можно позабыть, сколько дней подряд просидел за этим столом.

Через миг после того, как Тибер скрылся за дверью, за ней же послышался какой-то грохот, возмущённый женский