Достоевский. Дело о пропавшем наследнике - Александр Бертич

следствию. Ох, как помог. Если все срастется, благодарность тебе лично выпишу от нашего Департамента.

Родион поморгал. Он силился понять, что он опять сделал не так.

– Да все как надо сделал, – успокоил его полицейский. – Как нельзя лучше. Включаем метод дедукции. Наш герой фанатеет от музыкального проекта, а на концерты его не пускают. Затем он сбегает из дома. Наслаждается свободой. Хулиганит от души. Теперь вопрос: куда он отправится при первой возможности, чтобы расслабиться?

– В «Тоннель», – догадалась Сонечка. – Надо афишу посмотреть.

– Уже посмотрел. Думаете, полиция не умеет пользоваться интерсетью? Последний концерт Yessenin'а был как раз сегодня ночью. Эх, поздновато вы ко мне прилетели, карлсоны.

Кто такие карлсоны, Сонечка не имела понятия.

– Так надо срочно ехать в «Тоннель», – сказала она. – Может, Алекс еще там?

– Какое там… и след простыл. Да и не пущу я вас никуда. Это вам не игрушки-погремушки, а полицейская операция.

– Мы и не играем, – обиделась Соня. – Мы тоже ведем расследование. Мы и летели за этим.

– А вот за угон дирижабля надо бы вам впаять хулиганку да посадить на пятнадцать суток, для острастки. И вашему шефу рассказать про ваши похождения.

Родион боязливо помалкивал. Сонечка тоже сообразила, что их сегодняшние приключения никак не украшают успешную карьеру детектива. И было бы лучше, если бы Достоевский об этом не узнал.

– Не говорите графу ничего, – попросила она.

– А вы не путайтесь под ногами. Чтоб вы знали, у меня тридцать лет опыта в сыскном деле. У вас же – без году неделя. Нос у вас еще не дорос во взрослые темы лезть.

Волчок наморщил нос и недовольно чихнул.

– Мы вас все равно опередим, – пообещала Соня. – Мы Алекса раньше найдем. Не сейчас, так попозже.

– Да я-то разве против? – сладко улыбнулся Порфирий. – Общее дело делаем! Только советую временами и голову включать.

– А мы что, по-вашему, недоумки какие-нибудь? – оскорбился Родик. – Мы, между прочим, конкурс выиграли!

– Какой конкурс?

– Юных талантов. На радио «Достоевский ФМ».

– Тьфу ты, – в сердцах плюнул полицейский. – Вот и отправляйтесь к своему Федор Михалычу. Сейчас распоряжусь, и вас отвезут. Отдыхайте до поры до времени… под домашним арестом.

* * *

Консьержка Анна Андреевна вязала носок, как обычно.

– Графа нет дома, – сообщила она. – Сказал, что поедет к Крылову. Вот, оставил записку.

Она тронула циферблат своих стареньких часов, и в головах у детективов послышался знакомый бархатный голос Достоевского:

«Привет любителям приключений.

Про вас уже в газетах пишут. Слава свалилась, откуда не ждали!

Короче, не улетайте никуда. Вернусь – поговорим».

Волчок поджал хвост. Но хозяйка уже тянула его вверх по лестнице.

Оказавшись в своей комнате, Сонечка уселась на кровать и вдруг расплакалась.

– Это все ты виноват, Раскольников! – повторяла она. – Надо же было так опозориться! Зачем я вообще с тобой связалась?

Родион сидел на полу рядом с собачьей клеткой, совершенно убитый. Кажется, он все еще не отошел от полета и всего, что за этим последовало. Но еще хуже ему было от справедливых Сонечкиных упреков.

– Я н-не хотел, чтоб так вышло, – пробормотал он.

– Не хотел он! Еще бы ты хотел! А чего ты хотел – я и сама знаю! Там даже мысли читать не надо. Подвиг он хотел совершить! Фэнтези начитался? Романов героических?

Самое печальное, что и это было правдой. В детстве, сидя в своей деревне, Родион зачитывался метапринтами про всяких там богатырей, которые побеждали драконов. Тогда он даже не догадывался, что богатырей-неудачников в истории было гораздо больше. Просто драконы не умеют писать книги.

А Сонечка продолжала его стыдить:

– Насосался коктейлей, нейроман чертов! Денег кучу потратил, робота зачем-то перепрограммировал, дирижабль угнал! Да еще Порфирию разболтал, где Алекса надо искать! Вот кто тебя за язык тянул? Федор Михайлович узнает, рассердится.

– Я не подумал…

– А Порфирий почему-то сразу подумал! Вот что значит – профессионал! Вот теперь он Алекса и поймает. А ты сиди под домашним арестом. И я с тобой сижу, как дурочка. Ты же об этом мечтал? Радуешься теперь?

Эх, эх. Тут сердитая Сонечка тоже попала в точку. Какие там подвиги! Какой там героизм! Больше всего Родион мечтал остаться с ней наедине. Поговорить с ней. Почитать ей стихи… ладно, можно и без стихов. Сонечка и так поняла бы, что он не такой как все.

Пропади пропадом этот Порфирий, этот Алекс и вся его императорская семейка!

Волчок прохаживался по комнате, стуча коготками. Смышленый пес не оставлял надежды помирить хозяйку и ее друга.

– А я не под арестом, – сказал он, вильнув хвостом. – Я собака, меня ваши правила не касаются. Хотите, схожу в лавку? Принесу чего-нибудь вкусненького?

– Килограмм костей? – Сонечка улыбнулась сквозь слезы.

– Зачем же. Мы с хозяином Родионом недавно обсуждали эту проблему… могу купить конфет.

Соня заинтересовалась, это было видно. Родик воспрянул духом. Кроме того, ему было приятно, что его назвали хозяином.

– Тебе денег дать? – спросил он.

– Мне и так продадут, спорим?

Соня покачала головой. Похоже, все мальчики в их детективном агентстве были склонны к безответственным авантюрам.

Спустя минуту Волчок покинул квартиру. Стараясь ступать помягче, невидимкой прошел по лестничному ковру мимо консьержки. Тяжелая дверь отворилась как бы сама собой и закрылась за ним.

Детективы остались вдвоем. Несколько минут молчали.

Первым разлепил губы Родик:

– Сонь… скажи честно… ты правда меня за дурака держишь?

Может быть, девушка ждала именно этого вопроса.

– Почему сразу за дурака, – сказала она. – Просто мальчики взрослеют медленно. Нам так в институте говорили.

– Поэтому надо романы крутить с теми, кто старше? – не удержался Родик.

– Вот теперь точно дурак.

Они помолчали. На душе у Родиона, как говорится, скребли кошки. Он сказал тихонько:

– Я повзрослею. Просто ты этого не заметишь. Потому что не хочешь замечать.

– Повзрослеешь ты, ага. Еще пару раз выкинешь какой-нибудь фокус, и тогда точно все девчонки от тебя шарахаться начнут.

Родион молча страдал. Он хотел сказать, что все подряд девчонки ему не нужны, а нужна только одна-единственная, но не сказал. Возможно, потому, что не был уверен на сто процентов?

– А вот скажи честно, – хитро прищурилась Сонечка, – ты ведь и не целовался никогда? Так, чтобы по-настоящему?

– Ну… было пару раз. Не считая сетевых игр.

Соня вздохнула.

– Хорошо тебе. Со мной ничего такого никогда не случалось. Я же в этом чертовом институте жила, как в тюрьме. Были там, которые уже целовались… но лучше бы их не было.

– Я тоже не особо умею, – признался Родион.

– Тут уметь и не надо… тут надо просто