Погоня за судьбой. Часть III - Dee Wild

Я подошла к раковине, чтобы смыть с биотитановых ладоней свежую кровь, и покрутила краны. Воды не было, а я вдруг с утроенной силой захотела принять ванну.

— Вот как… А когда будет следующий рейс? — Схватив с полки бумажные салфетки, я повернулась к наставнику, облокотилась на раковину и принялась обтирать пальцы. — И вообще, что здесь происходит? Тебе удалось узнать что-нибудь стоящее? Ведь ради чего-то же Альберт нас всех сюда согнал.

— За последние два дня я кое-что узнал, но что делать с этим, пока неясно. — Наставник прищурился. — В записях какие-то формулы и сложная научная муть, но главное я выяснил — они здесь скрещивают геном человека и этой летающей твари, как её…

— Мирметера, — подсказала я. — Муравьиная пантера.

— Да, мирметеры. Цель экспериментов в том, чтобы отбить у человека потребность в воде. Эти чёртовы насекомые — они как кактусы, за миллионы лет жизни в аду приспособились к засухе. Раз в месяц высосут какого-нибудь пустынного козла, напьются кровушки и летают себе дальше.

— А зачем им это?

В ответ на мой вопрос Рамон поднял бровь, и я поспешила пояснить:

— Не мирметерам, а учёным. Какой смысл в том, чтобы отучать человека от воды, когда он на две трети из неё состоит?

— Откуда мне знать, какие у них задачи? — Он развёл руками. — Но затея интересная. Например, снизится расход воды в городах. Ты же знаешь, вода в дефиците, а кое-где на Земле её просто нет… Человек сможет переносить более суровые условия, осваивать более враждебные миры. Да и я навскидку тебе десяток моментов могу вспомнить, когда приходилось подолгу мучиться жаждой, так что мне бы такое умение точно пригодилось.

— И как успехи с экспериментами?

Со стороны донёсся уверенный и несколько надменный женский голос:

— Последний подопытный прожил без воды уже почти десять суток. Это неплохой промежуточный итог в сравнении с тем, с чего мы начинали.

У двери, скрестив руки, стояла невысокая женщина, одетая в строгий тёмный костюм и туфли на низком каблуке. На плечи её поверх костюма был накинут белый халат, неказистая тёмная шевелюра обрамляла бледное лицо с острыми чертами. Лоб покрывали едва заметные морщинки, а пронзительные стальные глаза двумя кинжалами изучающе впивались в меня, и от этого взгляда становилось не по себе.

— Именно сейчас, самым узким составом, мы смогли вплотную приблизиться к нужным результатам, — продолжала она. — Я связываю это с личным общением коллег, которое забирает время у работы. Нет коллег — нет и личного общения… Рамон, вы не представите мне нашу гостью? Не хочется откладывать знакомство — тем более, что нам какое-то время придётся сосуществовать в одной экосистеме…

— Это Лиза Волкова, моя давняя знакомая, — с теплотой в голосе сказал Рамон и тут же словно уменьшился в размерах раза в полтора. — Лиза, это Катрин, начальник лаборатории и руководитель исследованиями.

Я кивнула:

— Здравствуйте.

Вонзив в меня немигающий взгляд, женщина совершенно бесшумно прошагала сквозь помещение и протянула бледную, словно фарфоровую руку.

— Катрин Адлер. Очень приятно.

Я осторожно пожала тонкую белую ладонь, почувствовав хрупкие кости. Начальница лаборатории, похоже, нисколько не смутилась моему металлу вместо живой кожи.

— Я всегда рада новым людям, — медовым голосом произнесла она. — Надеюсь, вы добрались без происшествий? Вам пришлись по нраву здешние места?

В её взгляде мелькнула искра сарказма, и тут же скрылась за ледяной стеной. Я чувствовала издёвку.

— У меня всё отлично, только было немного жарковато, пока добирались… Вот другим из моей команды повезло меньше.

— Вы привыкнете, и довольно быстро, — всё ещё приторно улыбаясь, заверила она. — Есть вещи намного менее приятные, чем тепловой удар…

Что-то пронзительно запиликало, и Катрин Адлер взглянула на наручные часы.

— Я вынуждена вас оставить. Меня ждёт работа. Было приятно познакомиться.

Она развернулась, грациозно выплыла из помещения и скрылась в коридоре, стуча набойками по металлическому полу.

— От этой барышни у меня мурашки по коже… — Мой наставник провёл тыльной стороной ладони по потному лбу. — И от тебя, кстати, тоже. Ты изменилась за эти два года, и я сейчас не про внешность.

— Просто ты отвык, Рамон, — улыбнулась я. — Когда видишь человека раз в два года, любые, самые незначительные изменения бросаются в глаза. И вообще, хватит об этом. Измениться — проще простого. Намного труднее обратно стать собою…

* * *

В обширной столовой научного комплекса царила полутьма. Ряды алюминиевых столов и скамей были расставлены с геометрической точностью. Мы с Рамоном сидели в самом углу, где было темнее всего, и беседовали. Я радовалась, присутствие старого приятеля после долгой разлуки придавало сил.

… — Сколько веков люди осваивали Землю? — спросил Рамон Гальярдо, теребя в руках полупустой блистер с влагоконцентратами. — Десятки тысяч лет!

— Это ты размахнулся, — улыбнулась я. — Ещё на момент открытия Нового Света там было полно неизведанных уголков.

— Согласен. Будет честным начать с момента, когда люди осознали, что живут на шаре. Так вот, шесть веков мы копошились на матушке-Земле, прежде чем выйти в открытый космос. А что потом?

— Что? — спросила я.

— Потом мы за какие-то четыре десятилетия вытоптали несколько планет! Кое-где нагадили, кое-что разбомбили… Миры, которые стали нам домом, но в которых мы не рождались! Даже я, сорокалетний мужик, не родился на Пиросе. Когда мне было три года, родители переехали сюда с Земли.

— Не говори за всех, друг. В отличие от тебя, некоторые уже успели родиться вне Земли, — сказала я, многозначительно указав на себя большим пальцем.

— Ты всё прекрасно понимаешь, не нужно меня подлавливать. Я говорю вот о чём — мы едва вышли за пределы Солнечной системы, но нам уже мало. Мы только встали на ноги после Большой Войны, а люди в деловых костюмах уже взялись за старое. Они сидят за обеденным столом и стучат по дереву ложкой. — Рамон стукнул ладонью по алюминиевой столешнице. — Они требуют добавки!

— Нам, людям, всегда всего мало. Мы всегда хотим выйти за существующие пределы, — сказала я, неожиданно вспомнив профессора Агапова, искренне и беззаветно верующего в человечество. — Может, именно поэтому мы сумели выползти с крошечного шара за горизонт, во Вселенную?

— Мы — нахлебники. Мы сидим на всём готовеньком и сучим ножками — потому что нам мало. Нам дали Врата — немыслимую технологию! А мы вместо того, чтобы сделать жизнь каждого человека лучше, гребём под себя. Изо всех сил стараемся, у кого насколько хватает длины и цепкости рук.

— Рамон, откуда такой негатив? — спросила я.

Нахмурившись, он задумчиво разглядывал блистер.

— Не знаю, Лиза, не знаю. Но вот одно мне известно точно. — Он