Тишина - Влада Ольховская

обвинений не будет! Но, к сожалению, в интернет уже просочилась недостоверная информация. А как вы знаете, все, что попало в Сеть, там и остается…

Она ничего не знала, потому что сначала была поглощена болью, а потом искала зацепки. Рина читала только официальные новости, не интересовалась сплетнями… не думала, что сплетни в такой ситуации вообще возможны!

Как оказалось, зря. Если она искала причину случившегося, то другие искали виноватого. И на эту роль неожиданно назначили Илью: из «анонимного источника» стало известно, что он был единственным членом экипажа, который вызывал опасения у психолога, любой врач, отправлявшийся на такую миссию, обладал соответствующим образованием. Согласно отчетам, Илья вел себя подозрительно уже давно, много месяцев. Теперь люди, очень далекие от космоса и науки, вовсю обсуждали в интернете, что он не выдержал перегрузок, поддался безумию, это он взорвал жилой модуль… Он хотел остаться на Европе навсегда — и сделал так, чтобы остались другие.

Руководитель миссии рассказал ей об этом сжато, неохотно, явно пытаясь сгладить острые углы. Но Рина без труда могла представить, какой ад развернулся в комментариях. Люди очень легко ненавидят анонимно, обезличенно… Никто из них не знал Илью. Они просто решили, что он злодей, а мертвые обычно плохо оправдываются.

Было больно, но не так, как раньше. Видно, на душе тоже порой образовываются шрамы, они ослабляют следующий удар… ценой способности жить счастливо.

— Почему? — только и спросила Рина, когда ее собеседник сделал паузу.

— Что — почему?

— Почему именно Илья? Не Солома́хина, не Треви́но, не Ка́йда, у которой, кстати, был доступ к системе жизнеобеспечения… Почему Илья? Он был инженером по связи, отвечал за ретрансляторы, а не жилой модуль!

— Только из-за отчетов врача, остальное люди уже придумали.

— А отчеты врача… они были?

Руководитель миссии отвел взгляд:

— Да, Ирина. Они были.

Во всем этом не было смысла… Илья всегда оставался самым спокойным и рассудительным человеком, которого Рина знала. Идеально устойчивая психика, он прошел десяток тестирований перед полетом! Да они даже ссорились в основном потому, что муж казался Рине недостаточно эмоциональным… К тому же это была не первая его многолетняя миссия, но и в космосе он провел не слишком много времени. По сути, Илья оказался в лучшей своей форме: достаточно опытный, чтобы не допускать ошибок новичка, но недостаточно уставший, чтобы поддаться выгоранию.

И все же руководитель миссии верил, что с Ильей что-то было не так, Рина чувствовала. Поэтому она не стала пересказывать ему все, что знала о муже. Она лишь спросила:

— Я могу взглянуть на отчеты врача?

— К сожалению, не можете.

— Почему? Я его жена!

— В данном случае это не имеет значения. Это засекреченная информация, в которой вы не испытываете необходимости.

Ей хотелось спорить — о том, что такое необходимость, на что она имеет право, на что — нет… Еще хотелось доказывать, что она от этой истории не отвернется, она будет сражаться за Илью, даже если ему это уже не поможет. Рина ведь видела: даже его руководитель, человек, который знал его много лет, не был уверен, что Илья невиновен. Он просто не будет давать ход расследованию, потому что считает — это бесполезно. Даже если взрыв произошел не случайно, а был устроен Ильей, преступник мертв, другое наказание не требуется, а его вдове еще с этим жить, бедняжке!

Что же такого врач написал в отчете, что в это поверили даже люди, хорошо знавшие Илью? Что случилось на Европе? Рина обреченно признавала: до отчетов она не доберется, никак. Можно попробовать, подать заявление в суд, обратиться к журналистам… И она даже всерьез раздумывала над этими вариантами, когда вдруг поняла с предельной, болезненной ясностью: нет. Это всё не то.

Для того, чтобы по-настоящему понять, что случилось с Ильей, она должна попасть на Европу.

Эта мысль, совершенно безумная на первый взгляд, принесла покой, которого Рина была лишена уже много-много дней. Да, нужно оказаться там, почувствовать то же, что чувствовал Илья, поговорить с людьми, которые знали его — ведь наверняка в следующем экипаже окажутся те, кто проходил вместе с ним обучение! И тогда она будет уверена, она будет знать не правду, а истину… Рина понимала, что это невозможно, а отступать все равно не собиралась.

— Когда будет набор в экипаж «Европы-4»?

Руководитель миссии, явно подготовившийся к совсем другому разговору, более эмоциональному и наверняка пропитанному слезами, растерялся:

— Что?.. Вы сейчас серьезно, Ирина?

— А это похоже на шутку?

— Это похоже на отчаяние, — покачал головой мужчина. — Вы ведь понимаете, что никто вас туда не пустит?

— Почему? У меня инженерное образование — такое же, как у Ильи.

— Вы — заинтересованная сторона, Ирина! Вы пережили травму. Вас ни один уважающий себя психолог не пропустит!

— Посмотрим.

Спорить с ним и дальше Рина не собиралась, знала, что слова сейчас бессмысленны. Особенно при том, что он прав во всем: у нее нет опыта, она в уязвимом положении, да еще и связана с человеком, который якобы виноват в трагедии… Они только что увидели, что бывает, если в космос попадает безумец. Они не пустят Рину просто на всякий случай, чтобы избежать любого риска.

В иной ситуации она отступила бы, а теперь не могла. В ее жизни не осталось ничего, кроме этой цели. Такое странное сочетание отчаяния и непробиваемого спокойствия… Отчаяние придавало ей сил. Спокойствие диктовало, что нужно делать. Собственно, план-то нехитрый… Если все обстоятельства против нее, она заставит руководство назначить ее на эту миссию, сделает себя незаменимой и просто не оставит им выбора.

Руководитель миссии говорить с ней по существу отказался, но Рина все равно выяснила: через десять месяцев начнется тестирование тех, кто способен стать операторами дронов модели «Ма́рий» — только такие и могут исследовать Европу. А управлять ими чертовски трудно, да и после гибели экипажа желающих ввязаться в такое поубавится. Так что шансы на успех не так уж призрачны!

Рина понимала: чтобы преуспеть, на этапе подготовки нужно выполнить два условия. Первое — привести себя в соответствующую форму. Второе — устроиться на работу в одну из четырех компаний, связанных с миссией «Европа».

Она начала с первого пункта, так было проще. Теперь время Рины было разделено между тренажерами, стресс-курсами, обучающими программами. Беспокоиться о деньгах и, соответственно, работе не приходилось: ей и правда выплатили солидную компенсацию, у нее были накопления, этого хватало. Рина знала, что вечно так продолжаться не может, но распланировать вечность она и не пыталась.

Такой режим должен был утомить