Взрывные дела Твайлы и Фрэнка - Меган Баннен

я ношу только на свадьбы и похороны.

– А теперь еще и на свидания.

У Твайлы была всего одна пара нарядных туфель: бежевые кожаные лодочки с ремешком на практичном каблуке в пару дюймов. Когда она покупала их – боги, сколько лет назад это было? – то считала их удобными. Теперь они казались пыточными приспособлениями на ногах.

– А они вообще сюда подойдут? – неуверенно спросила она у Хоуп.

– Бежевая кожа с черными брюками? Суперстильно.

Хоуп уволокла Твайлу в нижнюю ванную и усадила на унитаз, чтобы заняться макияжем.

– Боги, женщина, ты хоть представляешь, как классно выглядишь с подводкой?

– Никогда не умела краситься, – сказала Твайла, которой не нравились острые предметы в опасной близости от глаз.

– К счастью, у тебя есть я, художница-самоучка, раз уж моя мама так и не потрудилась научить меня краситься.

– Тебе и не надо. Ты и так красивая.

– Конечно, ты же совершенно беспристрастна.

– Так и есть. Моя дочь – красавица.

Хоуп чмокнула Твайлу в нос и приказала закрыть глаза. Твайла послушалась и ощутила сложные маневры, которые совершала кисть дочери над ее веками.

– Кстати, чисто из интереса, а что думает насчет этого свидания Фрэнк?

– А Фрэнку какое дело до моей личной жизни?

Кисть замерла, и, не получив ответа, Твайла открыла глаза. Дочь смотрела на нее, скептически поджав губы.

– Ты на что намекаешь?

– Не мое дело, конечно, но я всегда думала, что вы с Фрэнком близкие друзья.

– Это так.

– Очень близкие друзья.

– Это так.

– С привилегиями.

– С… Что? Нет!

– Ну как скажешь. Закрой глаза.

– Так и скажу, – фыркнула Твайла, но послушно закрыла глаза.

Она не знала, что и думать об этих вопросах. Разумеется, они с Фрэнком закрыли вопрос романтики в первый же день. Такие вещи убивали дружбу, а этого никто из них не желал. И все-таки даже теперь Твайла помнила гнев и шок в его голосе в тот раз, когда она рассказала ему о свидании, помнила, как он, конечно, потом успокоился и извинился, но сперва его оскорбила сама мысль об этом. Но он же удивился, а не приревновал.

Ведь так?

Несколько минут и кучу косметики спустя Твайла с облегчением услышала:

– Вот, посмотри-ка.

Хоуп отошла, чтобы Твайла поднялась и рассмотрела себя в зеркале. Макияж сделал ее моложе и привлекательнее. Но все равно это лицо выглядело как-то не так, не было похоже на нее настоящую. Смоки, черные ресницы, темные губы принадлежали какой-то другой женщине.

– Тебе не кажется, что помада – чересчур? – спросила она, созерцая, как шевелятся темно-бордовые губы.

– Нет, мне кажется, что помада суперсекси, и я кладу ее в твою сумочку – вот в этот миленький клатч, а не в заношенную мамскую сумку.

Твайла обернулась, заламывая руки.

– Вечно не знаю, куда девать клатч.

– Положи на свободный стул.

– И в него ничего не влезает.

– Кроме пудры и помады, а тебе сегодня больше ничего и не понадобится, потому что не рассказывай мне, что профессор Секси-Твид не заплатит.

– Ну не знаю…

– Я бы на твоем месте радовалась. – Хоуп обняла Твайлу за талию, встряхнула.

– Но…

– Мам, пусть этот модный мужик сводит тебя на стильное свидание и обращается с тобой как с богиней, потому что ты богиня и есть. И не стесняйся пригласить его домой.

– Пригласить… ой! Что ты такое… Я не собираюсь приводить домой мужчину после первого настоящего свидания!

– Почему нет?

– Потому что!

– Сколько лет назад ты развлекалась с настоящим живым человеком?

Твайла была в ужасе от того, что ведет этот разговор с дочерью. Хоуп, конечно, двадцать три года, но она все равно ее малышка.

– Я не стану на это отвечать.

– Если ответ – тринадцать лет, то это просто позорище. – Хоуп развернула мать к зеркалу, заставляя посмотреть на новую версию Твайлы. – Ты заслуживаешь горяченького, Твайла Баннекер.

– Даже если я собираюсь добраться до горяченького на первом свидании – ну, втором, – я не приведу его к себе, когда дома моя дочь.

– А он остановился в отеле, так?

– Хоуп!

– Просто говорю, чтобы домой сегодня не возвращалась.

В дверь постучали.

– Отлично, вот и он!

Хоуп вытолкала мать из ванной в гостиную и открыла дверь, не дав Твайле ни секунды морально подготовиться.

– Привет, Пероу! – слишком уж игриво сказала Хоуп. – Заходи!

Он снова оделся так, как может одеваться только по-настоящему богатый франт. На нем был твидовый спортивный пиджак, под ним – жилет из верблюжьей шерсти и рубашка в белую и серую полоску. Темно-серый галстук и коричневый платок с красно-золотым узором в кармане, по идее, не должны сочетаться с пиджаком, рубашкой и жилетом, но каким-то образом сочетались. Волосы были аккуратно уложены, борода подстрижена. Твайла в жизни не стояла рядом с таким ухоженным мужчиной, не говоря уже о свидании. Она ощущала себя крайне неряшливой в своих штанах из магазина и одолженной у дочери блузке.

– Выглядишь замечательно. – Он наклонился поцеловать ее в щеку и вручил букет из ландышей, дельфиниумов и пионов.

– Какая красота! – воскликнула Твайла. Ей ни разу не дарили такой дорогой букет – из настоящего цветочного магазина. Даг обычно дарил ей на годовщину готовый букет ромашек, но покупал он его в «Бакалее Уилнера», а пробивала Твайла, так что это было не слишком-то романтично.

– Поставлю в вазу. А вы, детишки, бегите развлекайтесь. – Хоуп отобрала у Твайлы букет и исчезла на кухне, оставив Твайлу наедине с Пероу и натянутыми нервами.

– Идем? – предложил Пероу, приглашая к выходу. Он провел ее к автобарже, приобняв за спину – очень джентльменски.

В лучах заходящего солнца баржа казалась еще более роскошной, до ужаса – аккуратная, блестящая оливковым лаком, потрясающе красивая. Пероу открыл пассажирскую дверцу, и Твайла увидела внутри два отдельных места, выполненных в коричневой коже, – обычно в баржах подешевле было одно сплошное сиденье. Она так впечатлилась тем фактом, что мужчина открыл перед ней дверь, что упала в кресло, не задумавшись об этом. И только когда ее окутала вся эта кожаная роскошь, а Пероу закрыл дверцу, Твайла испугалась, что может случайно испортить отделку баржи одним своим присутствием.

«Ты же не валялась в грязи, пока собиралась», – напомнила она себе. Она заслужила повеселиться сегодня. Боги милосердные, не так-то много ее баловали в жизни.

Пероу обошел баржу и сел за руль. Кожаное сиденье приятно вздохнуло, обнимая его, а дверь закрылась с приглушенным дорогим щелчком, а не с оглушительным грохотом, как у баржи Твайлы.

– Мне сообщили, что «Прозерпина» – достойное место, чтобы поужинать с красивой женщиной, – сказал он и завел мотор, который проснулся с урчанием.

Твайла чуть не подскочила. У нее