Василий Головачев - Журнал «Если» 2010 № 2

— Чушики рисовать нельзя. Чушики рисовать лучше.

Вернувшись вечером к себе в комнату, Людмила Сергеевна еще раз просмотрела изрядно замусоленный отчет психолога. «Чушики» наличествовали в ряду других слов, которые психолог считал сконструированными. Но психолог ошибся — Ась явно понимал значение этого слова и использовал его применительно к ситуации, которая сама по себе вызывала у него конкретную ассоциацию.

«Чушики? Рисовать нельзя. Рисовать лучше». Что бы это значило? Может быть, это предмет, которым в будущем принято рисовать?

Лежа в кровати, Людмила Сергеевна попыталась отпустить свое воображение, на разные лады повторяя это странное словечко. Чушики. Чушь. Ерунда. Ерундовая вещь. Ненужная вещь. Пустая вещь. Пустота… Нет, ничего не получается! Сплошная трипаста прет!

На следующий день она заказала и принесла в оранжерею целый набор предметов для рисования, а также пластилин, аппликации и набор открыток с изображениями разных растений. Предметом для художественного осмысления и отображения вновь стал кактус. Сначала Людмила Сергеевна еще раз попросила Ася нарисовать кактус на бумаге, а когда тот заныл про «чушики», предложила ему свой инструментарий. Ась с интересом изучил кисточки и краски, помял в руках пластилин, разбросал веером фрагменты аппликаций, на открытках остановился.

— Кактус, — сказал он с детским восторгом, тыча в соответствующую картинку. — Кактус да. Хорошо. Рисовать хорошо.

— Это чушики? — спросила Людмила Сергеевна, сдерживая волнение.

Ась задумался, повертел открытку и так, и сяк. Было видно, что он очень хочет помочь «маме». В конце концов он отбросил открытку и с обидой сказал:

— Чушики нет. Чушики рисовать лучше.

Людмила Сергеевна была готова признать свое поражение. И тут мальчик из будущего выдал совсем уж несусветное:

— Чушики надо. Помадки надо. Вертячки надо. Вертячки, помадки, чушики, раж. Ась хорошо. Мама, Ась да?

Людмила Сергеевна растерялась. Вопрос: «Мама, Ась да?» можно было перевести как просьбу что-то дать. Но откуда ей знать, что именно просит мальчик из будущего?

Ась смотрел на нее с мольбой, и пришлось ответить так:

— Конечно же, Ась, я выполню твою просьбу. Ты получишь и вертячки, и помадки, и чушики. Получишь в будущем.

Людмила Сергеевна и сама заметила, насколько двусмысленно прозвучало ее последнее обещание.

9

Следующим утром Архангельский, как всегда энергичный и нетерпеливый, потребовал у нее устного отчета о проделанной работе. Людмила Сергеевна описала ему свои проблемы.

— У меня сложилось впечатление, что в данном случае Ась говорит о реальных предметах. Если «раж» — это некий символ, а «кыш» — скорее, обозначение врага или неприятного человека, то вертячки, помадки, чушики — это фрагменты чего-то большего и целого. Что это может быть за целое?

Гражданский генерал развел руками:

— Неприятный человек находится в затруднении. И даже в большем, чем вы.

— Я хотела бы взглянуть на спускаемый аппарат, в котором Ась прибыл на Землю. Он здесь?

Архангельский задержался с ответом.

— Нет, — признался он после паузы. — Спускаемым аппаратом занимаются специалисты из космической отрасли. В другом исследовательском центре. К сожалению, у меня нет полномочий показывать вам спускаемый аппарат пришельца.

— Как мне это нравится! — сердито воскликнула Людмила Сергеевна. — Просто замечательно! Я должна реконструировать мир будущего без предметов из будущего. Как вы себе это представляете?

— Там нет ничего интересного, — заверил Архангельский, — для… э-э-э… гуманитария. Это небольшая капсула с местом для пилота и двигательным отсеком. Внутри — кресло и пульт. Все. Даже иллюминатора нет, как на наших «Союзах».

— Компьютер? Никогда не поверю, что потомки будут летать в космос без компьютеров.

— Какой-то компьютер там есть, да. Вообще, как я понял из объяснений, компьютерная система интегрирована во все элементы капсулы, даже в жаропрочную обшивку. Но это совсем другой аппаратный уровень, нам недоступный. Спецы даже не знают, как к нему подступиться. Тем более что капсула у нас в единственном экземпляре, и не хотелось бы допустить фатальную ошибку…

— А вы видели спускаемый аппарат? Своими глазами видели?

— Да, разумеется.

— Что-нибудь там вертелось? Светилось? Мигало? Какие-нибудь индикаторы? Стрелки? Осциллографы? Кнопки? Рычаги? Верньеры?

Людмиле Сергеевне показалось, что Архангельский смутился.

— Ну как вам описать?. Там просто кресло. Из очень мягкого и гибкого материала. А рядом с ним тонкая металлическая доска. Закрепленная под углом. Как раз чтобы положить руки, если сидишь в кресле. Эту доску и назвали пультом, потому что другого объяснения ее присутствию внутри капсулы нет. Уверяю вас, драгоценная Людмила Сергеевна, внутреннее устройство капсулы вам ничего не даст. А вот проблемы сразу появятся…

— Какие проблемы? — подозрительно осведомилась Людмила Сергеевна.

— На меня тоже давят сверху, — пояснил Архангельский. — Ситуация очень непростая. Вы даже представить себе не можете, какой… э-э-э… муравейник разворошил ваш пациент своим появлением. Если я попрошу дополнительных полномочий, сверх того, что у меня уже есть, это вызовет много вопросов. И не факт, что решение будет принято в мою пользу. Поэтому давайте работать в рамках заданных правил. Они могут нам нравиться или не нравиться, но это правила… «Вертячки», «помадки», «чушики»? Забавно…

10

Все началось с кота. Как позднее выяснилось, кота звали Васька. Он был рыжий, бесстыжий и вороватый.

Людмила Сергеевна и не подозревала, что в комплексе обитает подобный зверь, пока тот сам не появился в оранжерее, бесшумно подкравшись со стороны пожарного выхода и устроившись под прикрытием мясистых листьев алоэ — понаблюдать. Она и заметила-то его не сразу, а когда заметила, то сделала вид, будто не видит, чтобы не спугнуть. На душе сразу потеплело. Хотя прошло всего две недели с того момента, как Архангельский вырвал ее из привычного круговорота жизни и поместил в эту комфортабельную тюрьму, Людмила Сергеевна уже ощущала тоску и томление. Рыжий кот напомнил ей, что вне этих стен все еще есть большой и шумный мир. Вспомнился интернат — там при столовой кормилось целое стадо разномастных кошек, и хотя каждый раз их присутствие вызывало ворчание санитарного врача, Людмила Сергеевна строго следила, чтобы животных не обижали: кошки ей были куда более симпатичны, чем крысы. Вспомнились дети, прежде всего — проблемные. Саня вот-вот должен лечь на операцию. Олечка входит в возраст, и с ней нужно бы отдельно поговорить, объяснить, что к чему, и, желательно, не один раз. Артёмка-непоседа опять что-нибудь учудил… Ирина небось с ног сбилась — вертится там за троих, от директора мало толку…