Крыса, загнанная в угол - Олег Анатольевич Сидоренко

я в отпуске! – сын весело посмотрел на отца и задорно сообщил: – Буду отдыхать. Тем более, что у меня, через пять дней, билет на Гоа.

Константин Николаевич поднялся и подошел к холодильнику. Открыв его, достал изнутри полбутылки водки «Немиров», что недопили за шашлыком вчера вечером. Со шкафчика вынул две стограммовых «стопки» и поставил их на стол. Разлил по ним водку.

– Бери, Родион. Помянем Григория. Светлый был человек. Царствие ему Небесное!

Оба выпили «залпом», не закусывая. Константин Николаевич подошел к окну, выходящему в сад. Стал возле него, всматриваясь в темноту. Затем включил на улице освещение.

– Пойдем, покурим! – предложил он.

– Пойдем! – согласился Родион, удивившись предложению отца. Оба «на спор» не курили уже лет пять. Мужчины вышли на улицу.

– Сынок, я знаю свой характер! – без предисловий начал разговор отец. – И я знаю, как я бы поступил на твоем месте. Поэтому требовать от тебя обещаний, что бы ты все бросил и никуда не лез – я не буду… Ты мой сын – а значит, поступишь так, как считаешь нужным поступить. – Константин Николаевич замолчал. Родион видел, как трудно дается ему эта беседа. Переведя дыхание, отец продолжил: – Я не буду тебя агитировать. Как бы это громко не звучало, но у тебя есть еще и твой долг… Но ты у нас с мамой один. И когда будешь, что-то делать – пожалуйста, помни об этом!

У Родиона перехватило дыхание и на глаза накатили слезы. Не смотря на сдержанность отца в высказываниях, его нынешние слова были криком души.

– Папка, ты всегда меня понимал! – Род обнял отца за плечи. – Я не могу по-другому! Я должен разобраться… Это не простое преступление – кража, коррупция, или даже убийство… Это страшнее… Это вседозволенность… Это вера в свою безнаказанность и превосходство. А за это надо наказывать обязательно! Никогда не думал, что буду говорить эти слова, но я чувствую, что должен довести до конца это расследование… Шевчук и Сабуров не остановились бы!

– Я тебя понимаю сынок… – тихо сказал Попелюх – старший. – Только, пожалуйста, будь аккуратен. Прости, что говорю это еще раз, но ты у нас один.

– Я знаю, пап… Пойдем, выпьем еще по «соточке». Что-то я продрог!… – поежился Родион и направился к входной двери. – Мне никто не звонил? – спросил он у, идущего за ним, отца.

– Звонил Полуян! – сообщил отец, заходя в кухню. Он взял бутылку и разлил оставшуюся водку по стаканчикам. Выпили, молча, каждый со своими мыслями. – Звонил Полуян! – повторил отец. – Я сказал, что ты выпил бутылку водки и уснул… Он очень удивился, что ты уснул от одной бутылки водки. Он сказал, что ты не мог уснуть от одной бутылки… – Константин Николаевич многозначительно посмотрел на сына.

– Это он преувеличивает! – начал оправдываться Родион, и даже почувствовал, как «загорелись» его уши.

– Ну да… Я так и сказал. Он согласился. Попросил, что бы я тебя не будил… Еще звонил некто Тишанин… Тоже просил тебя не будить. Сказал, что завтра перезвонит.

– Па, я тебя попрошу об одной вещи. Ведь ты же хочешь, что бы мне было легче работать? – Родя, не «тяни». Говори по существу… – оборвал его «на полуслове», немного захмелевший отец.

– Я не тяну… Ты мог бы завтра забрать маму с больницы и улететь, куда нибудь, подальше с Крайины? Денег я дам!

Константин Николаевич тяжело сел на стул. Взял пульт и начал «перебирать» телевизионные каналы. Везде было одно и то же – ток-шоу, где «говорящие головы» давали прогнозы на выборы. Если небыло «голов» – была предвыборная реклама. Бездумная и бессмысленная по сути, наглая и «брехливая» по содержанию, где «мы здобулы» перемешалось с «тилькы я зможу», « тилькы я дам» и «тилькы я змэншу в разы»! Все эти люди уже лет двадцать были при власти и во власти! И, каждый раз, у них находилась причина, которая мешала им сделать все, как надо! Но вот в этот раз, и никак не позже следующего года, ну крайний срок через два, и не далее, как через три – Крайина «заживэ», потому как нашли они «формулу успеха» и расскажут ее всем, если, конечно, их выберут в президенты!

Мужчина смотрел на этот телевизионный «балаган» и понимал, что нет у народа шансов против этих «кидал». « – Народ виноват сам… Людям надо чудо… Что бы «раз» – и все есть! Вот тот, кто это «чудо» пообещает лучше – тот и будет руководить этой страной. Люди не хотят знать, что они сами первопричина своих бед, потому как перестали думать своей башкой, а принимают за истину брехню телевизионных каналов! Потому как забыли, что бесплатный сыр только в мышеловке! Не хотят осознать, что натравили их друг на друга, что бы властвовать над ними! Потому, как «голосуя сердцем» – народ отключил себе мозги! И теперь людям проще «свалить» с этой страны, чем «свалить» это дорвавшееся к власти быдло… Да и не уйдет оно, это «быдло» просто так. Слишком сладкая и обильная «кормушка». Обязательно будет кровь! Этим – нынешним – уже ничего не страшно. Донбасс развязал им руки… Вот они уже начали стрелять друг в друга… И страшно то, что в эти «разборки» теперь замешан его сын. И он никак не может его защитить…»

– Хорошо… Я попытаюсь утром забрать мать и куда-то выехать. Денег не надо – у меня есть… – Константин Николаевич грустно посмотрел на сына. – Но, мама будет спрашивать о тебе? Что я ей скажу?

– Я постараюсь завтра подъехать – и мы увидимся… А если нет – скажи, что я улетел на курорт! Я сброшу пару фоток на фоне пальм – для достоверности.

– Постарайся подъехать! Так будет лучше! – Константин Николаевич представил, на сколько ему придется завтра быть убедительным, что бы жена поверила ему, и не переживала за сына. – Что будешь делать дальше? – спросил он Родиона. Тот, немного подумав, ответил:

– Пап, я сейчас уйду. За сегодняшнюю ночь не переживай – есть где переночевать! Тем более, еще много работы… Я был сегодня у дяди Олега. Он дал мне «бэушный» телефон и «сим-карту». – Род вынул с кармана лист бумаги. – Вот ее номер… IPhonе я тоже возьму с собой. Но буду с него выходить, только, в интернет и через Wi-Fi. Так что, пиши мне в Вайбер или Вацап. Я сейчас подымусь к себе – переоденусь – а потом спущусь, попрощаемся.

– Хорошо… Давай, иди… А я еще выпью рюмочку!

– Па, тебе завтра за руль!

– Давай без нотаций… Иди,