Люди ночи - Форд Джон М.

Долго торчать не пришлось. Вышел человек в пальто «Барберри» с кашемировым воротником, высокий, но сутулый, с редкими седыми волосами. Он нагнулся запереть дверь. Черри подошел сзади.

– От Коди и ребят, – сказал он, как было написано в бумажке.

Объект на миг застыл, что и требовалось. Черри вогнал шило для колки льда ему в шею, и объект рухнул, дергаясь, как обезглавленная курица.

Одновременно с глухим ударом тела об асфальт раздался другой удар, металлический. Черри глянул вниз. Рядом с рукой объекта лежал выпавший пистолет. А вот это совсем не клево, подумал Черри.

Он, не трогая, оглядел пистолет. «Браунинг». Хорошая штука. Но у Черри была парочка своих.

Он оставил пистолет лежать, вернулся по проулку к мотоциклу и через секунду затерялся в потоке легковушек и грузовиков, неотличимый от десятков других курьеров.

Было без двадцати одиннадцать. Лишь несколько машин проехало по Саутуаркскому мосту, пока Йейтс шел по нему пешком, неся в папке для рисунков плату КОН-СВЕТ. Он шагал беспечной походкой, мысли неслись стремительно. Весь план Йейтс продумал до мелочей.

На нем был дешевый виниловый дождевик, купленный сегодня днем в «Марксе и Спенсере». Карманы плаща оттягивали металлические предметы, купленные в совершенно других местах. В правом кармане лежал дешевый итальянский стилет. Когда женщина попросит отдать ей папку, стилет будет у Йейтса в руке. Он большим пальцем нажмет кнопку пружинного механизма (Йейтс час тренировался перед зеркалом) и полоснет ее по протянутой руке. Рана будет пустяковая, но кровь наверняка брызнет, и женщина растеряется. Тогда он стальным хлыстом из левого кармана раскроит ей череп и вторым ударом стилета довершит дело. Труп прятать незачем: Саутуарк – район нехороший, это все знают, да и место, которое Йейтс сходил посмотреть днем, вовсе не людное. Он бы и сам его выбрал.

Место располагалось далеко от станций метро, и Йейтс не собирался ловить такси по соседству с трупом. Однако недостаток можно обратить в преимущество. До станции Ватерлоо через Бэнксайд быстрым ходом сорок минут. Он пройдет это расстояние (избавившись по пути от забрызганного кровью дождевика) и доедет на последнем поезде от Ватерлоо до Чаринг-Кросса.

Свои вещи он уже туда отвез. Билеты куплены. Завтра он будет есть ланч в Париже, послезавтра – обедать в Нью-Йорке.

Йейтс просчитал и отверг несколько планов, как частями вносить деньги на разные банковские счета под носом у налоговой службы. Наконец он придумал способ, который позволит пользоваться всей суммой сразу. «Телеграф» объяснил вчерашнее падение индекса Доу – Джонса на девяносто семь пунктов тем, что брокерские конторы пользуются компьютерными программами, указывающими, продавать или покупать. Программы разом скомандовали: «Продавать», и рынок обвалился.

Йейтс прикинул, что меньше чем за три недели создаст систему, упреждающую решения упреждающих программ. Нет пророчеств выгоднее, чем самосбывающиеся.

Он дошел до южной части моста и по лесенке спустился к узкой, кривой Парк-стрит двадцатью футами ниже. До Музея медвежьей ямы оставался короткий квартал. Днем, производя разведку, он заглянул в музей. Тот был посвящен вовсе не медвежьей травле, а шекспировскому театру «Глобус», стоявшему где-то поблизости. Впрочем, Шекспир умер давным-давно и теперь район был целиком индустриальный.

– Газелл, – произнес знакомый уже женский голос, и Йейтс ее увидел.

Она стояла всего в нескольких шагах впереди, одетая во что-то вроде армейского кителя с погонами. Через плечо у нее висела сумка.

– Добрый вечер, мэм, – сказал Йейтс. – Вы принесли деньги?

– Идите за мной.

– Минуточку. Вы принесли деньги или нет?

– Они у меня в машине. К тому же таким славным вечером полезно будет прогуляться. И вам, и тем, кто может быть с вами.

– Ясно. – Йейтсу понравилась ее предусмотрительность, тем более что женщина предлагала идти на запад, в точности как он намеревался и сам. – Буду очень рад… хотя, конечно, никого со мной нет.

Они неспешным шагом прошли мимо Бэнксайдской электростанции[54], огромного кирпичного здания без окон со средневекового вида трубой, подсвеченной прожекторами. «Неспешным» – ключевое слово. Йейтс успешно боролся с искушением взглянуть на часы, но чувствовал, как рушится его расписание, как уходит последний поезд от Ватерлоо.

– Далеко еще?

– Нет. Сразу за мостом.

По романским кирпичным аркам моста Блэкфрайарз пробегали блики от речной ряби. Рядом из воды торчали старые опоры. Слева в небо вздымались бетонно-стальные каркасы будущего офисного квартала. В целом это походило на сюрреалистическую картину.

– Ваша машина здесь?

– Вон там. – Она указала на ряд припаркованных автомобилей.

Идеальное место, подумал Йейтс. Можно будет забрать у трупа ключи и самому обыскать машину. Может быть, даже доехать до Чаринг-Кросса, бросить автомобиль где-нибудь поблизости, еще сильнее сбить полицию с толку.

– Вот, возьмите, – сказал он.

– Мы уже почти дошли.

– Все нормально. Я вам верю. Возьмите.

Она помедлила, потом сказала: «О’кей» и шагнула к нему. Йейтс, крепче стиснув ручку, выставил папку вперед. Одновременно он левой рукой нащупал в кармане стальной хлыст.

Женщина протянула руку.

Что-то блеснуло в ее пальцах, как будто зеркальце. Мимо очень, очень громко проехал грузовик. Зеркальце вспыхнуло раз, другой. Что-то ужалило Йейтса в шею и в челюсть. Мир опрокинулся. Грудь сдавило.

Стальные рельсы убегали в дыру вроде туннеля, и он думал: последний поезд уходит без меня, но пересадка не там, а главное заранее поймать момент продажи или покупки, покуда рынок не ухнул в черную бетонную дыру…

ВАГНЕР отошла от фундамента стройки. Тело было засыпано двумя тачками гравия. Завтра утром сверху вывалят грузовик бетона, а через четырнадцать месяцев, если верить щиту, Йейтс останется лежать под «Самым привлекательным объектом лондонской недвижимости».

Она сняла виниловый дождевик Йейтса, стряхнула с него пыль от гравия; он оказался куда лучше одноразового бумажного комбинезона, лежавшего у нее в сумке. Затем она взяла папку, пересекла улицу, вошла в телефонную кабинку и набрала номер.

– Алло?

– Скажите Палатайну: конь на жэ-два.

И сразу повесила трубку.

На следующее утро в одиннадцать курьер Черри оставил мотоцикл в Сити перед респектабельным зданием без табличек на двери – учреждения здесь были настолько солидные, что не нуждались в табличках. Курьерам разрешалось парковаться у здания при условии, что они быстро закончат свои дела и уедут. Черри всегда соблюдал правила парковки; байк был его кормильцем. По крайней мере, сейчас.

Черри отметился у охранника в проходной и поднялся на лифте. Мистер Палатайн, как всегда, сам впустил его в кабинет. Черри никогда не видел здесь кого-нибудь еще, даже стенографистки.

– Надеюсь, мистер Черри, у вас все в порядке? – любезно спросил мистер Палатайн.

– Не жалуюсь, сэр.

– Рад слышать. Вы отличный работник, мистер Черри, сполна отрабатываете свои деньги. В наши времена это редкость.

– Спасибо, сэр.

Палатайн достал из стола конверт.

– Доставка сегодня ночью, мистер Черри. Вас устраивает? Обычный бонус прилагается.

– Будет сделано, мистер Палатайн. – Он ухмыльнулся. – Предпочитаю не работать на выходных.

– Отлично. В таком случае, всего доброго.

– Пока.

Черри вышел, доехал до проулка за Барбикан-центром, остановился и открыл конверт. «Обычный бонус» означал семь тысяч фунтов. Адрес – одно из новых зданий министерства обороны, игровой центр. Сто миллионов на компьютерные игры, подумал Черри, а еще называют таких, как я, дармоедами. Он снова глянул на фотографию и почесал подбородок. Телка, реально красивая, в длинном белом плаще. Фотографировали, похоже, в гостиничном номере. Черри был бы не прочь оказаться с ней в гостиничном номере. За что мистер П. хочет ее замочить?