Сигнал иного порядка - Софья Андреевна Мироедова

всевышнего! Да назовите его как хотите. Как вы, атеисты, это делаете? Подменяете понятие Бога на Вселенную, математику, да что угодно другое. Можете в него не верить, но он есть. Пусть не старик на облаке, в него вообще никто давно не верит. Но некое высшее существо, разум, создавший человечество, существует. И он приглядывал за нами. Теперь же его нет. И нет довольно давно. Мне нужно, чтобы вы вернули нам его внимание.

– Госпожа Чоудари, – обратился к ней Абель, аккуратно высвобождая рукав из её цепких пальцев, – Вы можете верить во что хотите, и если в каких-то ракурсах ваши намерения совпадают с моими, я к вашим услугам. Но бога для вас я искать не буду. Мне искренне жаль, что он оставил вас, – ввернул он напоследок, разворачиваясь к выходу.

– Когда пересечёте грань, вы его увидите. Не забудьте обо мне в этот момент.

Рудольф поспешил в полевую лабораторию. Пот лился с него градом, глаза щипало от стекавших с густых бровей крупных капель. Ему нужно было в душ и выпить. Сегодня уж точно пора было выпить!

Едва он добрался до внутреннего лифта, его нагнал Фирсов. Запыхавшийся коротышка опёрся о стену, пытаясь отдышаться, и, растопырив пухлые пальцы, жестом просил Абеля подождать.

– Что тебе?

– Ща, секунду, – прощелыга булькал, приложив ладонь к груди. – Ты носишься как лось. За тобой не угнаться!

Лифт подъехал, за распахнувшимися дверьми показалась большая компания изрядно выпивших студентов. Абель махнул им, чтобы проваливали дальше, и стал ждать следующий.

– Ну что, доволен? – спросил отдышавшийся Фирсов. – Полетишь-таки!

– Полечу.

– Конференцию, судя по всему, тоже будешь вести ты?

Абель кивнул.

– Ох, с такой харизмой ты рискуешь не набрать и половины лаборанта! Что уж говорить о целой команде. Да, лекции ты, конечно, ведёшь отменно. Почему, кстати, перестал преподавать? Раздражают тупые лбы? Не удивлён. Да, вещать в камеру в миллион раз проще, чем на живую аудиторию. Ты как подготовился? Думаю, будет человек сто, не меньше. Хотя изначально рассчитывали на тысячу. Даже зал перенесут, – продолжал свой монолог прощелыга, будто это выравнивало дыхание. – Сам-то что думаешь? Полетит кто?

– Предпочитаю не тратить свой потенциал на такие мелкие прогнозы.

– Да уж. Это в твоём духе.

– Чего хотел?

– Да хотел позвать отметить это дело. Но я гляжу, ты не в духе.

Рудольф сверлил коллегу левым глазом, нарочно отведя второй, чтобы вызвать у Фирсова панику. Люди редко понимали, в какой из двух глаз смотреть при разговоре.

– Ладно, Рудик. Иди отдыхай. Если надумаешь развеяться, набери меня, прошвырнёмся.

К счастью, лифт приехал раньше, чем Абель успел нахамить коротышке. Упав в пустую кабинку, он зажал кнопку закрытия дверей, чтобы тот не юркнул внутрь. Пока захлопывались створки, Фирсов успел кинуть:

– А если я скажу, что можно взять только одного?

Рудольф резко поставил руку между дверьми, и они разошлись вновь.

– Что?

– У меня есть один знакомый сумасшедший с баснословными ресурсами. Его денег хватит, чтобы укомплектовать твой корабль и получить разрешение от Совета.

– Чего же ты молчал? – теряя самообладание, выкрикнул Рудольф.

– Давай, иди переведи дух. Обсудим вечером в «Дюке».

– Нет. Выбери другое место.

– Знаю, вы с Адель любили его. Сегодня там играет Геннадий И. Такой молодой и такой талантище! Ты будешь в восторге.

– Фирсов, зачем ты провоцируешь меня? Какой реакции ты ждёшь? – неожиданно для самого себя искренне спросил Рудольф.

– Хочу вернуть нашу дружбу, – без обиняков ответил тот.

– Никакой дружбы никогда не было. Я еле тебя выношу, разве ты сам не видишь?

– Но Адель…

– Не смей больше никогда произносить её имя, ублюдок, – с этими словами Рудольф врезал по кнопке закрытия дверей так, что едва не треснула панель.

Он ехал к своему отсеку и проклинал свою несдержанность. Нужно было взять себя в руки и выдержать вечер с этим идиотом ради большой цели. Сама возможность полететь на Кеплер-47 без надзора Совета щекотала воображение. Как он мог так просто спустить её в унитаз? Неужели за тринадцать лет он так и не примирился со смертью жены? Неужели одно её имя, упомянутое Фирсовым, вновь разожгло его ненависть ко всему человечеству?

«Адель», – раздалось в его сознании.

«Адель», – пел мерный гул летящего сквозь отсеки лифта.

Они встретились здесь, на Универсариуме, когда шёл третий год его обязательной практики. Рудольф читал выпускникам курс по квантовой теории поля, Адель была среди них. Он окончил обучение экстерном, поэтому они были почти ровесниками. Как-то вечером Фирсов вытащил его на очередную пьянку в злачном баре отсека политологов, но устав от пустых сплетен, Абель ушёл. Решил пройтись и наткнулся на «Дюк» – один из первых джазовых ресторанов Универсариума. Тогда это был крошечный бар на три столика и сцену для музыкантов. Идя мимо, он услышал математически нелогичную музыку, и она его заинтриговала. Его родители никогда не слушали ничего современнее Шостаковича, который был иконой в их атеистическом сознании. Уехав из дома, он вовсе перестал воспринимать музыку – всё, что играло у соседа-Толика в колонках или в барах, куда тот его таскал, было умопомрачительно ужасно. В тот вечер Рудольф открыл для себя джаз, обошедший его стороной.

Он протиснулся в бар, набитый людьми так, что толпа высыпалась наружу. Там, рядом со сценой была Адель, его студентка. Он и раньше замечал её незаурядный ум, не утруждаясь обращать внимание на красоту. Теперь не мог отвести глаз. Абель отчётливо помнил, звучала «Take A train» в невероятной аранжировке. Он встал у бара, втиснувшись между какой-то парой и мрачным стариком, взял себе газировки и, как зачарованный, продолжил слушать и любоваться качавшейся в такт музыке Адель. На ней было лёгкое светлое платье в мелкий цветочек, чёрные волосы собраны в растрёпанную косу, а бледная кожа почти сияла в свете неона. Рудольф простоял так до завершения сета, когда в баре стало свободнее, потому что музыканты вышли перевести дух, а публика – покурить. Адель подошла к стойке и, закинув руки за голову и смеясь, перебросилась парой слов с барменом. Потом, заметив Абеля, посерьёзнела и спросила что-то. Он тогда не понял ни слова, решив, что оглох из-за грома музыки. Оказалось, он вытащил переводчик из ушей, когда ушёл от друзей. Он развёл руками, а она рассмеялась и положила ладонь на его плечо. Потом вынула один из своих наушников и протянула ему. Этот жест показался ему таким интимным, что он покраснел с головы до пят.

– Вы тоже любите джаз? – спросила она.

– Первый раз слышу.

– Как я вам завидую!

– Почему?

– Хотела бы я вновь услышать его впервые! Это