Доктор для следователя - Алиса Север

И у меня нет ни времени, ни желания это обсуждать.

Я сделала шаг, чтобы уйти, но она резко схватила меня за запястье. Её пальцы, в перчатках из тончайшей кожи, впились в мою кожу.

— Ты не смеешь так со мной разговаривать, девочка! Ты вернешься в семью. Сейчас же. Мы устроим тебя в какое-нибудь приличное место, под надзор. Эта... вольница закончена.

Лорд шагнул вперед, его лицо стало каменным.

— Гражданка, уберите руку. Вы причиняете беспокойство.

Алиана впервые properly посмотрела на него, и её глаза расширились от изумления.

— Стража? Боги, Мариэлла, что ты натворила?

В этот момент из-за спины Алианы раздался новый, знакомый и абсолютно неуместный здесь голос.

— Всё в порядке, гражданка Труннодини?

Кален ван Моррет. Он стоял в двух шагах, появившись словно из воздуха. Его взгляд скользнул по моему бледному лицу, по руке Алианы на моём запястье, и его собственное выражение стало опасно-нейтральным.

Алиана, увидев его, отшатнулась, наконец разжав пальцы. Она узнала в нём мага из Ковена — по манере, по одежде, по той ауре власти, что его окружала.

— Сэр... — начала она, сбивчиво.

— Следователь ван Моррет, — представился он, не удостоив её взглядом. Его глаза были прикованы ко мне. — Вы нуждаетесь в помощи?

— Нет, — быстро ответила я, чувствуя, как по щекам разливается краска от унижения и злости. — Просто... недоразумение. Мы задерживаемся, Лорд.

Я кивнула стражнику и, не глядя больше ни на тётку, ни на Калена, пошла прочь, сжимая корзину так, что пальцы побелели.

— Мариэлла! — позвала сзади Алиана, но её голос уже потерял прежнюю уверенность.

Я не обернулась. Я шла, чувствуя на спине два пристальных взгляда: один — полный шока, злобы и смутного страха. Другой — тяжёлый, аналитический, видящий слишком много.

Теперь он знал. Знает, что я — не просто трактирщица. Я — сбежавшая дочь знатного рода. И это знание делало меня в его глазах ещё более подозрительной. И, возможно, ещё более интересной.

Тихая жизнь для Мариэллы Труннодини окончательно канула в лету. Прошлое настигло её. И привело с собой нового, куда более опасного охотника.

Глава 31

Вечер застал меня в лечебнице за инвентаризацией. Я пересчитывала склянки с экстрактом серебрянки, пытаясь заглушить внутреннюю дрожь, оставшуюся после утренней встречи с теткой. Знание, что Кален теперь в курсе моего происхождения, жгло изнутри. Каждая клеточка ожидала нового допроса, нового витка подозрений.

Дверь скрипнула. Я вздрогнула и обернулась, ожидая увидеть Борга или одного из стражников.

В проеме стоял Кален ван Моррет.

Сердце упало куда-то в пятки. Он вошел беззвучно, его плащ был расстегнут, а лицо в полумраке хранило невозмутимое выражение. Он окинул взглядом полки, заваленные травами и инструментами, и на мгновение его взгляд задержался на моих руках, сжимавших глиняную банку.

— Труннодини, — произнес он, и его голос прозвучал в тишине гулко. — Мне нужен ваш отчет. По последнему делу. Подробности, которые вы могли упустить ранее.

— Сейчас? — спросила я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Уже поздно гражданин следователь.

— Для убийцы время не имеет значения. И для меня — тоже, — он сделал шаг внутрь, и пространство крошечной аптечной сразу сузилось. Воздух снова затрепетал от его магии, но на этот раз это было не давление, а скорее… напряженное ожидание.

Я кивнула и, отложив банку, потянулась к стопке бумаг на верхней полке. Внутри всё клокотало — от унижения, от злости, от необходимости снова оправдываться. Я встала на цыпочки, но папка лежала слишком далеко. Сделав резкое, неловкое движение, я зацепилась подолом платья за ножку стула и потеряла равновесие.

Время замедлилось. Я почувствовала, как падаю назад, и инстинктивно зажмурилась, готовясь к удару о твердый каменный пол.

Но удар не последовал.

Вместо этого сильная, уверенная рука обхватила меня за талию, резко прервав падение. Другая легла мне на плечо, стабилизируя. Я оказалась прижата к чему-то твердому и неожиданно… теплому. К его груди.

Я застыла, не в силах пошевелиться. Сквозь тонкую ткань его мундира и моего платья я чувствовала жар его кожи, слышала ровный, чуть учащенный стук его сердца. От него пахло остывающим камнем, озоном и чем-то еще… древесным и терпким, как дорогой парфюм.

Я подняла на него глаза. Его лицо было совсем близко. Слишком близко. В его обычно ледяных глазах плескалось что-то темное, стремительное, почти… потрясенное. Его пальцы все еще впивались в мой бок, и это прикосновение обжигало, как раскаленный металл.

Мы замерли в этой немой, неловкой позе, нарушая все возможные дистанции — как служебные, так и личные. Воздух между нами сгустился, стал густым и сладким, как мед. Я видела каждую ресницу, обрамляющую его бледные глаза, каждую морщинку у губ, обычно сжатых в строгую линию.

— Вы… — его голос прозвучал хрипло, и он резко, почти отбросил меня от себя, как будто обжегся. Я едва удержалась на ногах, хватая ртом воздух. — Будьте осторожнее, — закончил он, отводя взгляд. Его щеки, казалось, покрылись легким румянцем.

— Я… — я попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. Вся моя язвительность куда-то испарилась, оставив лишь странную, трепещущую пустоту внутри.

Он отвернулся, резким движением поправив складки на своем безупречном плаще. Его спина была напряжена, как у кота, готовящегося к прыжку.

— Отчет, — снова произнес он, уже своим обычным, холодным тоном, но в нем проскальзывала какая-то надтреснутость. — Принесете завтра утром. В отделение.

И, не сказав больше ни слова, он вышел, оставив меня одну в центре комнаты. Дверь закрылась за ним с тихим, но окончательным щелчком.

Я медленно опустилась на ближайший табурет, все еще чувствуя на талии жгучий отпечаток его пальцев. Воздух в аптечной все еще вибрировал от его присутствия, а в памяти стоял образ его глаз — не холодных и оценивающих, а растерянных и по-настоящему живых. И что это было черт возьми! К этому я совсем не была готова…

Это было уже не просто противостояние. Между нами пробежала искра, опасная и непредсказуемая. И я, и он это почувствовали. И теперь нам обоим предстояло решить, что с этим делать.

Глава 32

На следующее утро я проснулась с ощущением, будто провела ночь не в кровати, а на раскаленной сковороде. Образ Калена — его близкое лицо, растерянный взгляд, жар его рук —