Отель Перекресток - Андрей Александрович Васильев

— Твое будущее осталось в прошлом, овца ты тупая, — беззлобно обратилась к ней Регина, а после глянула на напарника Алисы. — Я запомнила, как ты ее там, на ресепшене назвал. Думала, что перегнул, но, похоже, точнее и не скажешь. Так вот, забудь, что было. Я, знаешь, тоже сегодня утром не думала, что вам еду стану приносить. У меня в ближних планах значились бизнес-класс «Аэрофлота», Дубай, яхта, «Дом Периньон Винтаж Брют», вяленький член заместителя председателя совета директоров и в перспективе очередное повышение, если не в должности, так в зарплате. Однако вот, ношу компот. Ух ты, стихами заговорила! И ты носить станешь, никуда не денешься.

— Да вот еще! — вызверилась на нее Алиса.

— С таким подходом к делу точно станешь, — поддержала официантку моя спутница. — Повеситься у тебя вряд ли получится. Вот не знаю почему, но мне кажется, тут вопросы суицида неактуальны совершенно. В принципе, можешь выйти в ту дверь, куда опоздавшие отправились, но не уверена, что подобное возможно в режиме «соло». Ванька же вряд ли на подобное подпишется.

— Даже не сомневайся, — заверил ее парень, глянув на собственную напарницу с явной неприязнью.

— Ну а поскольку он один точно не вывезет, то ваша пара через неделю тут и окажется, — закончила Инна свой монолог. — И хрен тебе кто даст без дела сидеть. Да, Регин?

— Это точно, — покивала девушка. — Блин, завидую вам, если честно.

— А ты с этажа или так, безадресная? — поинтересовался я.

— С этажа. — Девушка мотнула головой в сторону выхода. — Прямо с этого, с первого. Там теперь какие-то Алла и Василий вместо нас живут. Тоже сочетание, да? Алла и Василий.

По жизни, похоже, Регина была девчонкой вполне себе веселой и заводной, по крайне мере имена она назвала в игривой манере, первое пропищала, а второе выдала басом.

— Эй, ти! — ворвался в нашу беседу недовольный баритон. — Да, ти! Почему болтаешь? Почему oziare… Как это правильно?

— Бездельничаешь, — подсказала из своего угла Натэлла.

— О, грациа! — воскликнул стоящий в дверях кудрявый невысокий итальянец с утренней синеватой щетиной на щеках. Несомненно, это и был тот самый Джованни. — Работать, poltrone, работать!

— «Полтроне» с итальянского переводится как «лентяйка», — известила присутствующих наша соседка по этажу. — Сказано эмоционально и резковато, но, в принципе, верно. Твоя работа — не языком чесать, а по хозяйству крутиться.

Регина сказанное услышала, и по взгляду, которым она одарила говорившую, я понял — эта не забудет и не простит.

Это очень хорошо. Но, правда, есть непонятный момент — Натэлла не производит впечатления дуры. И вот так, на ровном месте наживать врага? Зачем? Выгоды-то ноль.

Хотя, может, она в данной ситуации поставила на Джованни? Инвестиция в будущее на случай неудачи? Тот, несомненно, запомнил эффектную женщину, знающую язык его родины, в перспективе подобное может сыграть на нее. Вот только у таких ребят, как он, память что у рыбки — краткосрочная. Итальянец забудет ее быстрее, чем доберется до кухни, и, если Натэлла такова, как я о ней думаю, она не может этого не понимать.

Ладно, отнесем пока данный факт к вопросам без ответов.

— Не зря сходили, — сообщил я Инне, доев второе и принимаясь за компот. — Воистину — нет худа без добра.

— Ты что конкретно имеешь в виду? — пододвинула ко мне свою кружку она. — Пей, я не хочу. Слишком сладкий.

— Во-первых, лишний раз убедились в том, что наши соседи по этажу гниловаты и доверять им не стоит, — пояснил я. — Во-вторых, стало ясно, что от голода мы тут не умрем. Ну и третье — если попадем на кухню, сможем подтянуть итальянский разговорный. Всегда мечтал его выучить. Красивый язык. Певучий.

— Люблю людей, которые, даже попав в жопу, видят некий свет в конце тоннеля, — с уважением, правда, по-моему, поддельным, произнесла Инна. — Сердце радуется, на них глядя. Кстати, тут ты чем-то с Иваном схож. С такой помогайкой, как Алиса, ему впору слезы лить, а он вон пытается в этом хоть какой-то позитив отыскать.

Наши соседи по столовой к тому времени уже отбыли, перед тем пожелав нам приятного аппетита.

— Вот такие мы с Ваняткой смешные чудаки. — Я отсалютовал ей кружкой. — Твое здоровье!

Покинув столовую, в которой к тому моменту добавилось народу, мы, не сговариваясь, отправились на ресепшен. Не знаю, какие именно причины сподвигли на это Инну, а лично мне хотелось глянуть на собратьев по несчастью в роли привратников и белл-боев (не ради того, чтобы позлорадствовать, разумеется, а исключительно любопытства для) и проверить: а не добавилось ли и там какого нового стороннего обслуживающего персонала? Что скрывать, он для меня сейчас был даже куда интереснее, чем собратья по несчастью.

Или наоборот — по везению? Пока неясно.

И ведь угадал. За стойкой больше не возвышался монументальной фигурой Аристарх свет Лаврентьевич, зато там обосновалась новая троица — две барышни и молодой человек. Причем прямо скажем, новоприбывшие производили впечатление.

Одна администраторша была платиновой блондинкой, имела томные с поволокой глаза и очень, очень впечатляющие формы, которые ее одежда не то что не скрывала, а, напротив, подчеркивала. Про женщин такого типа один мой приятель говорил: «Вот вроде и в теле, но если похудеет — до чего жалко будет».

Ее напарница в каком-то смысле являлась полной противоположностью — рыжая, с шальным взглядом зеленых глаз, с задорно вздернутым носиком, высокой грудью и осиной талией. Очень опасный типаж, что-что, а это мне известно не понаслышке. К такой если в лапы попадешь и хоть раз дашь слабину — все, считай, пропал. Пока она тебя сама на свалку не выбросит, никуда не денешься.

Ну а их коллега противоположного пола несомненно проходил по категории «молодой скандинавский бог». Идеальная фигура, идеальные черты лица, идеальная, волосок к волоску, прическа и льдисто-голубые глаза. В нем было все, чтобы другие представители мужского пола сразу заработали себе пару новых комплексов.

Вон даже мою напарницу, даму явно прожжённую, которую ничем не удивишь, и то, как молнией стукнуло, когда она его увидела.

— Вот это самец! — выдавила она из себя, чуть замедлив шаг. — Ходячий генофонд!

— Не ты одна так считаешь, — ухмыльнулся