Янтарная гавань - Виолетта Орлова

– Хорошая моя, – прошептал Артур, ласково обнимая девушку и крепко прижимая к себе. Как бы ему хотелось убрать все эти мрачные воспоминания из ее головы! Они немного помолчали, наслаждаясь чудесным моментом близости, затем Артур серьезно сказал:

– Мне непонятна роль Киля во всей этой истории. Сначала он подстраивает все таким образом, чтобы наш корабль шел в Раторберг, где мы совсем не планировали оказаться. Затем убеждает Грызуна отправиться в Тимпатру, заявляя, что именно мы якобы знаем местонахождение города, равно как и сокровищ, о которых толковал раненый армут с «Балерины». При этом, как оказалось, Киль и сам неплохо знает дорогу до Тимпатру. Более того, исходя из твоих слов, проявляет небывалые навыки по выживанию в пустыне! Наконец, он приводит вас в город, даже не пользуясь картой, словно уже не раз бывал в этих краях! Я не вижу связи между этими событиями. Если ему так нужно было в Тимпатру, почему он не захотел плыть с нами от острова Черепаха, минуя Раторберг? Зачем нужно было врать Грызуну о нас? Все это как-то… Странно.

– Мне кажется, мы здесь в страшной опасности, – вдруг заметила Диана, поежившись. – Более того, я почти уверена в этом. Не успокоюсь, пока мы отсюда не уйдем.

– Согласен с тобой. Но нам некуда идти без рукописи Саннерса. Ведь именно в ней я хотел найти подробные карты местности, а также маршрут экспедиции… В беруанской копии дневников Корнелий упоминал, что нашел записки некоего моряка из Гераклиона, описывавшего странные пещеры, которые мог видеть только он и малая часть его спутников. Их описания очень походили на то место, куда Сури отправила нас с отцом. Только вот, Ди… Я так волнуюсь за вас всех. Слишком уж рискованным стал наш поход. Боюсь представить, что я могу потерять еще кого-то из вас… Бедные Кирим и Тилли! Что стало с ними? Ах, это я виноват в том, что Кирим пошел со мной… Я ведь действительно мог его отговорить, как-то повлиять, Шафран же сама просила меня об этом. Но я не стал, решив, что, оставив Мир чудес, он забудет про воровство и встанет… На другой путь. Видишь, как самонадеянно я размышлял? Какое право я вообще имел так думать?

– Нет, нет, – Диана нежно коснулась пальцами его губ. – Не говори так. Кирим пошел за тобой только потому, что любил. Ты спас ему жизнь и действительно изменил в лучшую сторону. Ты не стал его отговаривать, так как искренне уважаешь чужой выбор, вот и все.

– Может, это и малодушно, – честно признался тогда Артур подруге. – Но я не в силах сейчас о них думать. По крайней мере, считать, что они погибли… Я верю, раз спаслись все мы, значит и у них имелся такой шанс. Как знать, в следующий раз прилетим мы с тобой на единороге в Мир чудес, а там нас встретит быстроногий Олень, такой, каким мы все его запомнили. Честный, благородный, самоотверженный, смелый, готовый первым броситься на помощь другу… – юноша запнулся, ибо беззвучное рыдание сдавило ему грудь. – Вот видишь, – добавил он через некоторое время, справившись с собой, – лучше об этом сейчас не говорить.

Диана ласково гладила его черные волосы, утешая. В эту скорбную минуту они оба подумали о том, как драгоценно время, проведенное с настоящими друзьями. Человек ничего не знает о своей жизни и не предвидит будущее: сегодня они вместе пируют и радуются, а завтра друг уходит из его жизни навсегда, подобно лодке, оставившей родную гавань и в час бури нашедшей свое успокоение на дне моря. А на сердце остается лишь его образ, как болезненный шрам, истекающий кровью всякий раз при взгляде на бушующие волны.

Артур подробно рассказал подруге про свои приключения с Инком, не пощадил он себя и в рассказе про сирену. Впрочем, девушка не стала ревновать. Как и всегда, она проявила удивительное понимание ситуации.

– Ты ведь поборол искушение, – только и сказала она. – Это многого стоит. Тем более речь идет о сирене, а ты, по-моему, частенько прогуливал уроки Дельфины.

– Вовсе я не прогуливал, – шутливо возразил Артур. – Просто ты все время выполняла за меня домашку, а на занятиях я только и делал, что любовался тобой.

– В любом случае, теперь ты мой должник, – многозначительно улыбнулась Диана, и за одну только эту чарующую улыбку Артур был готов отдать все на свете.

– Ты знаешь, – сказал тогда он, – наша жизнь, как видишь, совсем не скучна и полна, м-м… любопытных приключений… Поэтому, пока мы вместе, я хочу воспользоваться моментом и показать тебе кое-что.

– Прямо сейчас?

– Да, – загадочно шепнул Артур и тихонько поднялся со своего места. Светильники не горели, и в муравьиной камере было совсем темно. Стараясь не наступить на заснувших приятелей, двое пробрались в длинный коридор.

– Куда мы идем? – с любопытством поинтересовалась Диана.

– Увидишь.

Юноша привел подругу в комнату с панорамным окном. Так как они проговорили всю ночь, над коричневой безмолвной пустыней уже розовел восход. Светло-красные всполохи на небе свидетельствовали о скором пробуждении всего живого, что вообще могло обитать в пустыне.

– Невероятно! – мечтательно выдохнула Диана, с неприкрытым восторгом глядя на открывшуюся перед ней живописную картину. Когда она шла по этой самой раскаленной пустыне, умирая от голода, жажды и страха, песчаные барханы вовсе не казались ей такими прекрасными и гостеприимными, а напротив – унылыми и безотрадными. Но теперь, наблюдая это великолепие с высоты, прижавшись к сильному плечу любимого человека, мрачная картина в ее восприятии трансформировалась в нечто прекрасное и счастливое.

– Ты видишь, какие просторы! – с мальчишеским восторгом воскликнул Артур. Диана с нежностью посмотрела на его оживленное лицо, такое красивое в свете восходящего солнца. – Я, собственно, хотел сказать тебе еще тогда, на «Балерине», но, как помнишь, нам помешали. Ты видишь, какой прекрасный вид из этого окна, великое множество дорог… Это так похоже на нашу жизнь: столько путей, все время нужно делать выбор, дорога разветвляется, вновь и вновь подходишь к очередному перекрестку и принимаешь решение, куда повернуть дальше. Правда в том, что я мечтаю, да и уже давно мечтал, разделить свою жизнь с тобой. Ты… – юноша запнулся, смутившись своей неожиданной смелости. – Согласилась бы… Стать частью моей семьи? Чтобы мой выбор был и твоим, а твой – моим, чтобы мы отныне вместе