Янтарная гавань - Виолетта Орлова

– На нас смотрят, – вдруг мрачным голосом процедил Даниел. – Одежда выдает в нас чужеземцев.

Разумеется, на них смотрели, разве могло быть иначе? Непромокаемые плащи и сапоги были в диковинку для жителей барханов.

– Какая мерзость! – воскликнул Тин, указывая пальцем на высокий деревянный загон. За ним расположился самый настоящий муравей, предусмотрительно закованный в цепи. Все бы ничего, только размером чудовищное насекомое было с армутскую лошадь. Рядом с загоном лежали острые стальные иглы, длиной с человеческую руку. Каждый проходящий мимо гражданин мог поучаствовать в весьма сомнительном представлении, которое заключалась в том, чтобы кольнуть бедное, уже полуживое насекомое стальной булавой. И почему только человеку доставляет удовольствие причинять боль другим живым существам? Где искать истоки этой извращенной страсти? Артур поморщился. Он уже ненавидел Тимпатру всем сердцем.

В одной лавке жирный и потный торговец в пестром халате жарил крупных кузнечиков на огромной раскаленной добела сковороде. И так ловко мужчина переворачивал свой товар, а масло шипело столь громко и аппетитно, что прохожие, будучи не в состоянии противиться искушению, останавливались и водили носом, желая отведать угощение.

– Лакомая сочная саранча с пылу с жару! По собственной воле запрыгнула из жаркой пустыни на мою сковороду! – вопил торговец без устали, будучи уверенным, что никто не устоит перед его кулинарными изысками. Если мимо лавки проходил человек в парчовом халате, то интонации продавца делались умильными и подобострастными, а если же, напротив, останавливался бедняк в дырявом балахоне, то торговец, в свою очередь, ожесточался, наставлял на него свою грозную маску в виде степного буйвола и начинал кричать так, что бедный человек смущался и тут же уходил несолоно хлебавши. Одна старая женщина с пустой корзиной все прохаживалась вокруг торговца с кузнечиками, не решаясь, однако, предпринять каких-либо действий. Маска ее изображала диковинную птицу, и было видно, что изделие ее самодельное, дешевое и даже не из дерева. Старуха не решалась спросить цену товара, ибо знала, что сумма окажется для нее запредельной. Торговец в два счета распознал колебания бедной женщины и принялся злословить ее, чтобы нищенка уступила место другим, более зажиточным покупателям.

– А ну пошла, старая карга! Чего слюни пустила? Это чтобы мои хрустящие кузнечики, самостоятельно попрыгавшие на сковороду, оказались в твоей нищей облезлой торбе? Да за кого ты меня принимаешь, за круглого дурака?

Он долго распространялся на данную тему, очевидно упиваясь собственным красноречием, и, разумеется, не заметил, как горсть самых аппетитных и крупных насекомых благополучно перекочевала в корзину нищей женщины. Артур, воспользовавшись пространными разглагольствованиями наглого торговца, ловко загреб с подноса кузнечиков и кинул их в суму ничего не подозревавшей старухи. Все это было проделано так умело и быстро, что, когда торговец скосил глаза на прилавок, дабы проверить состояние жареных деликатесов, то был неимоверно удивлен, увидев, что их количество заметно поредело. Можно было подумать, что не в меру способные и талантливые кузнечики умели не только самостоятельно прыгать из пустыни по первому зову торговца, но также и возвращаться из сковороды обратно, но уже по собственному желанию. Находчивый юноша, разумеется, оставил жадному мужчине золотую монету, ибо вовсе не хотел прослыть вором.

– Ты хоть когда-нибудь можешь вести себя незаметнее? – пробурчал Инк, с сильнейшим недовольством глядя на улыбавшегося во весь рот приятеля.

– Куда уж незаметнее, этот жадный простофиля даже ничего не понял! – насмешливо фыркнул Артур.

– Просто мы в чужом месте, и надо вести себя, как все, неужели это не понят… – беловолосый юноша не успел закончить свою нравоучительную речь, как Артур уже смотрел на другую сцену, разыгрывающуюся перед его глазами.

На красивом белом понтоне в фонтане играли дети, купаясь в его искрящихся брызгах. Но не было в этой игре ничего детского. Один мальчик с какой-то жестокой ненавистью пнул девочку; он еще явно не осознавал, что женский пол нужно уважать, ведь и его мать – женщина. Подобные мудрости не сразу закрадываются в детские головы. Бедняжка заплакала навзрыд, а забияка, улюлюкая и выкрикивая нечто нечленораздельное, сорвал с головы подруги маску и весело пробежав по понтону, спрыгнул на землю и был таков. Девочка растерянно замерла на месте. Ее неожиданно лишили столь важного атрибута, который не только являлся некой данью традиции, но еще и прятал ее за ширмой. Теперь же она оказалась у всех на виду, и всем было видно ее загорелое заплаканное личико, толстую черную косу, светло-карие глаза, полные слез и маленький пухлый ротик, скривившийся от неподдельного страдания.

– Моя ма-аска! – еще горше завопила бедняжка и сделала шаг к воде, словно намереваясь с горя утопиться. Артур, внимательно наблюдавший за всей этой отвратительной сценой, от всего сердца пожалел незнакомую девочку. Глядя на ее хорошенькое лицо с большими оленьими глазами, он почему-то сразу вспомнил Кирима.

– Не вздумай! – процедил Инк, грубо схватив товарища за руку. Казалось, беловолосый юноша наперед знает все его действия.

– Отстань, Инк, – дернул плечом Артур и решительно направился к стенающей от горя девочке.

– Не плачь. Возьми мою маску, – ласковым голосом сказал ей клипсянин и с удовольствием стянул с лица неприятный предмет. Девочка с искренним изумлением воззрилась на странного чужеземца. Ее удивление было столь велико, что она даже перестала плакать. – Конечно, по размеру она не совсем подходит, но это поправимо, – добавил добрый юноша и ловко подогнал крепление маски под маленькое изящное лицо девочки.

– Без нее ходить нельзя, тебя накажут, – прошептала девочка, сквозь тонкие расщелины с ребяческим любопытством разглядывая своего неожиданного спасителя.

– Пусть только попробуют, – задорно подмигнул ей Артур и вернулся к друзьям. Инк, как и следовало ожидать, был вне себя, зато Тин с уважением смотрел на друга.

– Я бы и сам так сделал, да в голову не пришло, – запальчиво проговорил он, с неуловимым обожанием глядя на Артура.

– Ну и был бы дураком, – процедил Инк. – Заметь, как на нас стали пялиться. Это к добру не приведет!

– Ой, это же моя любимая фраза! – растерянно пробормотал Даниел Фук, искренне удивленный тем, что не он сам ее произносит.

Впрочем, Инк оказался прав. На чужеземцев стали смотреть совсем уж неприлично. Некоторые господа даже останавливались напротив них и в упор глазели на Артура, словно увидели перед собой какой-то новый экзотический вид растения или насекомого.

– Пойдемте, что на месте стоять, – буркнул руководитель, стараясь не обращать внимания на всеобщий интерес. Ох, не привело бы это к беде! Когда они ступили на