В глубинах неба - Станислав Цыбульский

– Хорошо, позже встретимся, я сейчас на важной встрече. Вы что-то еще хотели?

– За этим и связался с вами. Мне нужен очный допуск в лаборатории, где работал Хоффман.

Ответа пришлось ждать несколько секунд. Хаммер думал над ответом, а может просто не ожидал такой просьбы. Наконец, он спросил:

– Но вы ведь уже общались с учеными, разве нет?

– Общался, но это не совсем то, чего я хотел. Мне нужно встретиться с ними лично, без того, чтобы каждое слово контролировали люди в форме.

– Так ведь и вы тоже "человек в форме", Вячеслав Сергеевич, – я почти увидел, как Хаммер сухо улыбнулся. – Вы должны понимать, что такое секретность.

– Я понимаю. И полностью удовлетворился уже полученной информацией, но теперь у меня есть новые данные.

Я как мог кратко изложил безопаснику то, что узнал на Европе. Хаммер слушал молча и не перебивал, в какой-то момент мне показалось, что он не слушает, но когда я закончил, безопасник ответил, задумчиво растягивая слова:

– Значит, инопланетяне? Забавно.

– Я не утверждаю, что это инопланетяне, терпеливо поправил я. – Это гипотеза Коваля или кого-то из его команды, к тому же они уверены, что убийца – один из работников станции.

– К чему тогда вам ученые из "Второго кольца"?

– К тому, что из имеющихся вариантов я обязан прорабатывать все. – Я сделал акцент на последнем слове. – А гипотезу о инопланетном происхождении жизни на Европе можно подтянуть к исследованиям космоса.

– С некоторой натяжкой.

– С некоторой натяжкой.

Молчание затянулось снова. Наконец, безопасник вздохнул:

– Постараюсь что-то для вас сделать, Вячеслав Сергеевич, но слишком на положительный ответ не рассчитывайте. У вас пока есть чем заняться?

– У меня всегда есть чем заняться, – ответил я чуть суше, чем хотелось. – Проработка связи между Фишер и Ромашиным займет некоторое время.

– Не торопитесь, господин Коростылев, я сообщу, если удастся что-то для вас сделать.

– Буду ждать.

Связь оборвалась, и я откинулся на спинку дивана, прикрыв глаза, но ненадолго: нейронка челнока загудела, привлекая внимание. Мы уже поднялись на стационарную орбиту, внизу двигался покрытый трещинами и разломами ледяной панцирь Европы. Челнок хотел знать, куда ему лететь дальше. Я приказал возвращаться к Юпитеру, и двигатели зашумели, начиная маневр выхода на траекторию возвращения. Я подключился к внутренней сети, собираясь на обратном пути еще поработать, но вдруг осознал, как сильно устал. Смахнув с виртуального экрана открывшиеся папки, я устроился поудобнее и снова закрыл глаза и уснул еще до того, как челнок лег на обратный путь.

Здесь было темно и тихо. Так тихо, что я слышал собственные мысли, эхом отражающиеся от невидимых стен, и поэтому совсем не удивился, что их услышал кто-то еще. Колыхнулся слишком плотный воздух, меня закрутило, и я неожиданно понял, что это вовсе не воздух, а вода. Накатила паника, но через мгновение я понял, что могу дышать, главное – не открывать рот, и тогда ничего плохого не случится.

В голове раздался низкий гул, тон быстро повышался, пока не превратился в голос Евы Фишер. Русалка была рядом, ее нельзя было рассмотреть в окружающем мраке, но я все равно ее видел. Комбинезон на ней висел, разодранный на длинные тонкие полосы, зеленая кожа блестела в прорехах. Выступающая из ран кровь смешивалась с водой и полупрозрачным коконом окружала Еву. Когда русалка проплывала мимо меня, кокон держался вокруг нее, не рассеиваясь, и это казалось очень правильным и логичным.

– Посмотри, что они сделали со мной, – голос Евы звучал прямо в моей голове: она тоже не могла раскрыть рта. – Они ударили меня тут и тут.

Тонкий и очень длинный палец указал на разрезы, под которыми прямо на глазах появились раны. Я в ужасе смотрел, как расходится полупрозрачная кожа, а под ней тускло блестят кости. Потянулся, чтобы помочь, но Ева оказалась дальше, чем я мог достать, хоть ее раны и были почти у меня перед лицом. Не получится. Но ведь она тут не одна, сверлить керн собиралась целая команда! Где же они?

В непроглядной черноте двигались тени, они были так далеко, что не слышали наших мыслей. Нужно было подплыть ближе, но у меня не было рук и ног. Я закричал в бессилии, и это странным образом приблизило меня к цели. Тогда я начал кричать громче и так долго, насколько хватало отсутствующих легких, и теперь летел, как ракета. Оказавшись среди плавающих во мраке теней, я хватал их за руки, кричал в безразличные лица, указывая на погибающую Еву. Русалка висела рядом с отсутствующим видом, словно это ее совсем не касалось. Тогда я решил угнать батискаф. На взятие проб уходит много времени, я успеваю помочь и вернуться, главное найти его.

Батискаф оказался на самой границе видимости. Сфера, лишенная выступов, висела так далеко, что у меня заболело горло, но она не приблизилась и на метр. Теперь я знал, что не успеваю. И что будь у батискафа длинные металлические руки, он легко дотянулся бы сам. Почему он далеко? И где руки?

С этой мыслью я вынырнул из сна. Голова была тяжелой, перед глазами все плыло. Горло саднило, наверное, я действительно кричал. Сначала показалось, что это всего лишь последствия слишком быстрого пробуждения во время фазы быстрого сна, но мне не хватало воздуха, а сердце бешено колотилось, выжигая остатки кислорода. Через секунду сработали приобретенные инстинкты полицейского: дыхание прекратилось полностью, сердцебиение замедлилось так резко, что я едва не потерял сознание, но компенсационные механизмы не позволили этому случиться. Где-то внутри сработали кислородные резервы и встроенные в кости поглотители углекислоты.

Сознание прояснилось, я отстегнулся от дивана, чувствуя слабое притяжение: челнок шел с постоянным ускорением. На появившейся виртуальной карте обозначающая его точка двигалась обратно к Юпитеру. Она сменилась на запрошенный мной план челнока, нужно было найти резервуары с воздухом. Кто бы он ни был, но убийца начал повторяться: поступающий через систему вентиляции азот почти вытеснил кислород, сигнализация снова не сработала, и только встроенные улучшения не дали мне погибнуть. Да и то едва не опоздали, я уже почти умирал.

Зато теперь нить, протянувшаяся к проекту "Второе кольцо" стала прочней каната. Интересно, профессор умер во сне или все же успел что-то понять перед тем, как потерял сознание? Поднявшись на ноги, я схватился за стол в центре кабины. Голова все еще гудела, и лучше мне не