Путешествие на ночь глядя - Ринат Рифович Валиуллин

– Скажи еще, что Веня тебя разлюбил.

– Видел бы ты его вчера.

* * *

– Я видел Веню вчера. Он был очень расстроен, он был зол, просто бешеный.

– Я его таким раньше никогда не встречала.

– Но самое гнусное, что он, видимо, и вправду решил жениться. Я боюсь, что он перепишет завещание. Он намекнул мне на это недвусмысленно, – протер свои очки Яков. Он всегда так делал, когда ему нужно было принять решение, будто хотел довести взгляд до верного. – Как же ничтожно это ощущение нищеты, которая толкает на самые скверные поступки.

– Хватит играть из себя Раскольникова, – взяла себя в руки Элла, потом и Якова, который начал было уже раскисать.

Зоран не верит Элле

– Элла, вся эта история очень красива, и, как всякая история, не лишена грусти. Я бы назвал ее ноктюрном, который был великолепно разыгран. Вы главный дирижер и продюсер.

– Спешу вас разочаровать. У меня нет слуха.

– Может, сыграете ее еще раз, в смысле, расскажете подробности.

– Давайте не будем дробить большое чувство. Мне нечего вам больше добавить. Жаль, что вы мне до конца не доверяете.

– Хочется пошутить пошло, но я вижу многих, доверился вам до конца, и все они плохо кончили.

– Солнце пыталось говорить, что она солнце, но его никто не слушал, особенно ветер колючий, холодный, злой. Возможно, просто подменили солнце на луну, – снова заговорил в Зоране Нежинский.

– Выключайте Нежинского, он бы сказал небритый.

– Небритый ветер?

– Да, какой угодно, только не колючий.

– Почему нет?

– Это его детская травма.

– Или ваша фантазия?

– Перестаньте, если я начну фантазировать, вы отправите меня в психушку. Вы, наверно, еще не знаете, что такое женские фантазии, если бы им свойственно было сбываться, мужчины давно бы уже были у нас в рабстве и научились рожать.

– Начните, – вздохнул Зоран.

– Ах, если бы ты знал, какие фантазии терзают женщину весной, ты бы сейчас упал со стула, а она запрыгнула бы на тебя и поскакала до самого горизонта. А там, возможно, поменяла коня.

Гладкая и элегантная снаружи и нержавеющая воля внутри.

Атомный взгляд и устрашающая смелость говорили о ее самостоятельности. Дерзкая, наглая и очень требовательная к окружающему миру, чем ближе к телу, тем требовательнее. И требования эти Элла принимала в виде дорогих подарков. Она смотрела на Зорана своими все еще красивыми глазами, которые уже подернула осенняя пора и решила, что проще будет ему что-то рассказать, чем молчать. Говорить правду легче, чем умалчивать ложь. Пусть завидует. Заодно пережить самой те забавные моменты ее молодости.

Что он мог ей подарить, кроме ее же воспоминаний? Разве что свободу.

– Я все понял, Элла. Вы свободны. Если вы еще что-то вспомните, позвоните мне.

Испытание ревностью

– А этот Серый, что ты в нем нашла?

– Он талантлив, – заводила Нежинского Элла.

– Не думаю, мне кажется, он тебя просто купил. Это он подарил тебе авто?

– Ты смеешься? Откуда у него такие деньги? Я принимаю подарки, они для меня успокоительное, чем дороже, тем благотворнее лечение. Там ничего серьезного. И ревность твоя смешна, даже если она профессиональная.

– К чему там ревновать, он просто бездарность. Я подарю тебе машину получше.

– Ты ревнуешь, что ему платят больше. – Нежинский действительно разгорячился не на шутку. Она любила его заводить по поводу и без. Словно это был автомобиль, припаркованный во дворе, на котором она ездила только ради того, чтобы покрасоваться по разного рода пустякам, вроде стрижки для своей собачки.

– Так они же платят за строчки. Я столько строчить не могу, не хочу и не буду.

– Не хотят платить за слова, сделай больше строчек.

– Как ты можешь духовное переводить в материальное?

– Легко! Вот, к примеру, возьми этот сборник, – взяла она сама небольшую книгу со столика. – Здесь сто двадцать страниц, так, на каждой странице примерно двадцать строчек. Сколько ты за него получил?

– Десять тысяч.

– Мало, ты мог бы выручить куда больше.

– Откуда в тебе эта коммерческая жила?

– Разбей каждую строчку надвое, вот тебе уже сорок строчек на страницу, вместо десяти получишь двадцать тысяч. Разделяй и властвуй.

– А как же ритм, что с ним делать? Другие варианты есть?

– Есть, но боюсь они тебе не понравятся. Если бы ты не оставлял столько денег в казино, в ресторанах, угощая каждого встречного, ты был бы богат.

– Будь ты моей женой, все бы так и происходило. Приносил бы все до копейки. Неужели ты не понимаешь, какую рану я прикрываю этим кутежом?!

– Не могу я развестись, ты же знаешь.

– А вот Варвара может. По крайней мере, она обещала объявить об этом своему мужу на следующей неделе.

– Не завидую я ей. Такой просто так не отпустит. Дикарь.

– Дикарь? Видимо, я его плохо знаю. Он же вроде играет в театре.

– Да, надо сказать замечательно играет, как-то была на его спектакле. Но в жизни это совсем другой человек. Бойся его, Венечка, он такой безбашенный.

– Да пошел он.

– А я?

– А что ты? Как ты сказала, просто ты замужем.

– Знаешь, что самое важное в жизни? Знать, чего ты хочешь. Как только я это узнала, жить стало легче, понятнее. И появилась уйма времени на осуществление. Я узнала, что хочу от жизни и от людей. От себя хочу быть вечно привлекательной, от жизни – чтобы та была безбедной и веселой, от близких, чтобы они были щедры.

– Мне всегда нравилось делать тебе подарки.

– Знаешь, за что я тебя люблю? Ты лучше всех знаешь, что мне нужно. Я не только про шубы, духи и другие заграничные вещицы. Бывает, сидишь и не знаешь, чего хочешь, но тут появляешься ты, и всё сразу встает на свои места. Появляется горизонт, и солнце, которое только что садилось, вдруг начинает вставать. Только ты знаешь, чего я хочу. В жизни женщины так важен человек, который знает, чего она хочет.

– Ты прямо стихами заговорила, – усмехнулся Нежинский. – Раньше ты не была так корыстна, но я-то знаю, кто за этим стоит! Твой муж, вот от кого тянет настоящей корыстью. У меня нет никакого желания таскать на своей шее этого бездельника.

– Считай, что он твой продюсер, который лучше всех умеет продавать твои слова.

– Ты хочешь сказать, что он будет лежать между нами до самого конца.

– Лично я хотела бы лежать рядом с тобой, в макияже, закутавшись в Chanel no 5.

– Этот редкий запах удовольствий, меня так угнетает обыденность. Ты единственная, кто