Архивы Плутона - Эдуард Сероусов

– Как вы догадались? – удивленно спросила Ирина.

– Я… – Малкольм замешкался, не уверенный, как объяснить это интуитивное знание, которое казалось почти подсказкой извне. – Логический вывод, основанный на психологическом профиле Чанг.

Они вошли в скрытую лабораторию – небольшое, но хорошо оборудованное помещение с несколькими исследовательскими станциями, защищенными контейнерами для образцов и медицинским отсеком. В центре находился защищенный сейф с биометрической защитой.

– Впечатляет, – прокомментировал Вайс, оглядываясь. – Она создала полноценную исследовательскую базу, независимую от основных систем станции. Автономное энергоснабжение, изолированная вентиляция, защита от электромагнитных импульсов…

– Она готовилась к худшему сценарию, – сказала Ирина, активируя одну из исследовательских станций. – Хотела обеспечить сохранность своих открытий, даже если что-то случится с основной лабораторией или станцией.

Малкольм подошел к сейфу, изучая систему защиты.

– Биометрический замок, настроенный на Чанг, – констатировал он. – Без её отпечатков пальцев, сетчатки и голосового образца мы не сможем открыть его обычным способом.

– Должен быть резервный метод доступа, – уверенно сказала Ирина. – Элизабет всегда создавала резервные планы. Особенно учитывая опасность её исследований.

Она приблизилась к сейфу, внимательно изучая его конструкцию.

– Вот, – указала она на небольшую панель сбоку от основного сканера. – Альтернативная система аутентификации. Обычно используется в случае повреждения основных биометрических данных.

– Как она работает? – спросил Малкольм.

– Это нейроинтерфейс, – объяснила Ирина. – Система сканирует паттерны мозговой активности и сравнивает их с сохраненным шаблоном. Но не для идентификации конкретной личности, а для определенного типа нейронной активности.

– Типа, связанного с воздействием артефактов, – догадался Малкольм.

– Именно, – кивнула Ирина. – Элизабет настроила её на специфический паттерн, который появляется у людей после контакта с артефактами. Своего рода… эволюционная подпись.

– И вы считаете, что я обладаю таким паттерном?

– Судя по вашим симптомам и показаниям сканера Вайса – да. Вопрос в том, достаточно ли ваша нейронная активность близка к шаблону Элизабет для разблокировки системы.

Малкольм колебался. Подключение к неизвестному нейроинтерфейсу представляло значительный риск, особенно учитывая его уже измененное состояние. Но альтернативы не было – им необходим доступ к содержимому сейфа.

– Я попробую, – решил он, приближаясь к альтернативной панели.

– Будьте осторожны, – предупредил Вайс. – Такие системы могут вызвать непредсказуемую реакцию при взаимодействии с нестандартной нейронной активностью.

Малкольм активировал свой нейроинтерфейс и подключился к системе сейфа. Мгновенно он почувствовал странное ощущение – словно чужое сознание прикоснулось к его собственному, изучая, оценивая, сравнивая.

Перед его внутренним взором промелькнула последовательность образов – фрагменты воспоминаний Чанг, её исследования, моменты озарения и страха. Как будто система не просто сканировала его мозг, но и передавала частицы сознания своего создателя.

– Ваши зрачки… – встревоженно сказала Ирина, наблюдая за ним. – Они расширились и светятся голубым светом. Как у Элизабет во время её экспериментов.

Малкольм едва слышал её. Он был погружен в поток информации, передаваемой напрямую в его сознание – не через обычные сенсорные каналы, а на более глубоком, почти квантовом уровне.

Внезапно сканирование завершилось, и система выдала положительный отклик. Сейф медленно открылся с легким шипением декомпрессии.

Малкольм отключился от нейроинтерфейса, чувствуя головокружение и дезориентацию.

– Вы в порядке? – обеспокоенно спросил Вайс, поддерживая его.

– Да, – ответил Малкольм, хотя ощущение было странным – словно его сознание временно расширилось, включив в себя фрагменты другой личности. – Система… признала меня. Но процесс был более… интерактивным, чем обычное сканирование.

– Элизабет экспериментировала с квантовыми методами передачи информации напрямую в мозг, – объяснила Ирина. – Возможно, система сейфа использует подобную технологию.

Она заглянула в открывшийся сейф.

– Вот оно, – выдохнула она с благоговением.

Внутри находились несколько контейнеров с препаратами, модифицированный нейроинтерфейс более сложной конструкции, чем стандартные модели, и защищенное хранилище данных – квантовый кристалл, способный содержать огромные объемы информации в стабильной форме.

– Усовершенствованный препарат, – сказал Вайс, осторожно извлекая один из контейнеров. – Судя по маркировке, это финальная версия, которую Элизабет разработала непосредственно перед смертью. Более стабильная и эффективная.

– А это, – Ирина указала на модифицированный нейроинтерфейс, – устройство для прямой коммуникации с артефактами. Элизабет называла его "темпоральным мостом" – интерфейс, способный синхронизировать человеческий мозг с квантовыми сигналами артефактов на гораздо более глубоком уровне, чем стандартные нейроинтерфейсы.

Малкольм взял квантовый кристалл, чувствуя его легкую вибрацию – не физическую, а словно на квантовом уровне, резонирующую с его измененным сознанием.

– Здесь все её исследования, – сказал он. – Полные данные о природе артефактов, протоколы коммуникации, теоретические модели технологий защиты от солнечных вспышек.

– Как вы можете знать это? – удивился Вайс. – Кристалл еще не подключен к системе считывания.

Малкольм осознал, что действительно каким-то образом знал содержание кристалла, хотя не имел к нему физического доступа. Словно информация передавалась напрямую, минуя обычные сенсорные каналы.

– Я… не уверен, – честно признался он. – Возможно, побочный эффект сканирования моего мозга системой сейфа. Или прогрессирующие изменения из-за контакта с артефактами.

– В любом случае, мы нашли то, что искали, – сказала Ирина, бережно упаковывая найденные предметы. – Теперь нам нужно безопасно покинуть этот сектор и проанализировать данные.

– Не уверен, что у нас есть время на безопасное отступление, – мрачно заметил Вайс, глядя на свой коммуникатор. – Системы жизнеобеспечения стабилизированы. «Прозерпина» восстанавливает стандартные протоколы работы, включая наблюдение. У нас меньше пяти минут до полной реактивации систем безопасности.

– Тогда действуем быстро, – решил Малкольм. – Вайс, вы возвращаетесь в медицинский отсек с образцами препарата – это не вызовет подозрений, учитывая вашу специализацию. Ирина, вы берете квантовый кристалл и направляетесь в лингвистическую лабораторию. Я возьму модифицированный нейроинтерфейс и создам отвлекающий маневр.

– Какой маневр? – обеспокоенно спросила Ирина.

– Лучше вам не знать, – ответил Малкольм. – В случае перехвата это обеспечит вам достоверное отрицание.

Они быстро распределили найденные материалы и приготовились к выходу из скрытой лаборатории.

– Встречаемся через три часа в обсерватории, – сказал Малкольм. – Это наименее наблюдаемая часть станции, согласно данным «Прозерпины».

Когда они уже собирались выходить, станцию сотряс сильный толчок – гораздо более мощный, чем обычные гравитационные аномалии. За ним последовал пронзительный вой системы общего оповещения.

– Внимание всему персоналу, – раздался голос «Прозерпины» через общестанционные динамики. – Зарегистрирован неопознанный корабль, приближающийся к станции. Корабль не отвечает на запросы идентификации и движется с аномальной скоростью. Всем немедленно прибыть на аварийные посты. Это не учение. Повторяю, это не учение.

Малкольм обменялся быстрыми взглядами с Ириной и Вайсом. Ситуация кардинально менялась.

– Военные? – предположила Ирина. – Но они должны были прибыть только через тридцать шесть часов.

– Если это действительно специальное подразделение Коалиции, они могли намеренно передать ложную информацию о времени прибытия, – мрачно заметил Малкольм. – Классическая тактика – застать противника врасплох.

– Что теперь? – спросил Вайс. – План остается в силе?

Малкольм быстро оценил ситуацию.

– Да, но с корректировками. Общая тревога даст нам прикрытие – все будут слишком заняты подготовкой