Страж теней - Вадим Носоленко

Арка Лабиринта поглотила их как пасть древнего зверя.

Переход был мгновенным и вечным одновременно. Артур почувствовал, как реальность размывается, перестраивается, принимает новые формы. Когда мир снова обрёл чёткость, они стояли на платформе станции метро — но не той, что существовала в верхнем Лондоне.

Своды потолка терялись во мраке, поддерживаемые колоннами из чёрного мрамора с прожилками пульсирующего света. Рельсы были не металлическими, а костяными — гигантские позвонки неведомого существа, уходящие в оба конца туннеля. Вместо рекламных плакатов — фрески, изображающие сцены из кошмаров: падение ангелов, рождение первых теней, пожирание звёзд.

— Добро пожаловать на станцию «Забытые Души», — раздался голос из динамиков, которых не должно было быть. — Следующая остановка — Отчаяние. Конечная — Безумие.

Артур сжал меч крепче. Клык Стража пульсировал тёплым светом, единственный источник утешения в этом царстве теней.

— Держитесь вместе, — предупредила Элеонора. — Лабиринт питается страхами. Разделит нас — поглотит по одному.

Грейвз кивнул, проверяя магазин пистолета. Его руки больше не дрожали — полицейская тренировка брала верх над первобытным ужасом.

Из темноты туннеля донёсся звук приближающегося поезда. Но не механический грохот — органический, влажный звук чего-то огромного, ползущего по костяным рельсам.

Состав, который выполз из тьмы, был кошмаром биомеханики. Вагоны из плоти и металла, окна как глазницы, двери как пасти. На месте машиниста — существо с десятком рук, вросших в органы управления.

— Посадка на поезд до Второго Круга, — объявил голос. — Плата за проезд — воспоминание о счастье.

Двери-пасти раскрылись с влажным чавканьем. Изнутри тянуло холодом и отчаянием.

— Нам туда? — спросил Грейвз.

— Нет выбора, — ответила Элеонора. — Пешком через туннели — верная смерть. Там обитают Пожиратели Падших.

Они вошли в вагон. Внутри оказалось… нормально. Почти. Обычные сиденья, поручни, даже карта метро на стене. Только при ближайшем рассмотрении карта показывала линии, которых не было ни в одной реальности — Багровая ветка, Костяной путь, Линия Забвения.

Как только двери закрылись, Артур почувствовал давление в висках. Что-то копалось в его памяти, выискивая моменты радости.

Первое свидание с Маргарет. Рождение Уильяма. День, когда получил звание инспектора.

Воспоминания тускнели, теряли краски, превращались в выцветшие фотографии.

— Сопротивляйтесь! — крикнула Элеонора. — Не давайте забрать всё!

Но было поздно. Поезд уже высосал плату. Артур всё ещё помнил события, но эмоции исчезли. Остались голые факты без тепла переживаний.

Состав набирал скорость, проносясь через станции-кошмары. «Площадь Самоубийц». «Перекрёсток Предательства». «Тупик Безнадёжности». На каждой — фигуры, застывшие в вечном ожидании поездов, которые никогда не остановятся.

— Следующая — «Арена Теней», — объявил голос. — Второй Круг Лабиринта. Приготовьтесь к испытанию.

Поезд начал тормозить. Но вместо плавного замедления — резкий рывок, швырнувший всех на пол. Металл визжал, искры летели из-под колёс. И вдруг — полная остановка.

Тишина.

— Это ненормально, — прошептала Элеонора. — Поезда Нижнего города всегда приходят вовремя.

Свет в вагоне замигал и погас. В темноте раздался голос — не из динамиков, а словно из самого воздуха.

— Стражи старого порядка. Как предсказуемо.

Артур узнал голос. Джонатан Крамер. Но изменённый, искажённый силой Нижнего города.

— Покажись, — потребовал Артур.

— О, я здесь. Везде и нигде. Часть города теперь. Его воля, его голос, его меч.

Вагон содрогнулся. Стены начали деформироваться, выгибаться внутрь. Пространство схлопывалось, сжимая их в стальных объятиях.

— Выбирайтесь! — крикнул Грейвз, выбивая окно прикладом.

Они выпрыгнули на платформу в последний момент. За спиной вагон смялся как жестянка, превратившись в бесформенный ком металла и плоти.

Станция «Арена Теней» оправдывала название. Круглый зал размером с футбольное поле, стены из обсидиана, потолок — купол из переплетённых костей. В центре — возвышение, похожее на алтарь или сцену.

И на этом возвышении стоял он.

Джонатан Крамер. Или то, чем он стал.

Высокий, худой, облачённый в мантию из живых теней. Лицо осталось узнаваемым, но глаза… Глаза были провалами в иную реальность, окнами в бездну между мирами.

— Добро пожаловать на арену, — его улыбка была слишком широкой. — Здесь решаются споры Нижнего города. Здесь сильный поглощает слабого. Здесь рождаются новые законы.

— Джонатан, — Артур шагнул вперёд. — Я думал, ты погиб. Жнец Душ…

— Уничтожил мою человеческую оболочку? Да. Но я был больше, чем человек, уже тогда. Часть моей сущности укрылась здесь, в Нижнем городе. И город принял меня. Дал силу. Дал цель.

— Какую цель?

— Конвергенцию. Слияние миров. Конец иллюзии разделения. Вы, наверху, живёте в тюрьме из законов физики. Мы, внизу, знаем истинную свободу. Скоро границы падут, и все познают освобождение.

Крамер поднял руку, и тени вокруг него зашевелились, принимая форму.

— Но сначала — традиция арены. Бой. Старое против нового. Порядок против хаоса. Победитель получает право определять будущее.

— Я не буду сражаться с тобой, Джонатан. Ты болен. Одержим. Тебе нужна помощь.

Смех Крамера эхом прокатился по залу.

— Помощь? Я никогда не был сильнее! Смотри!

Он хлопнул в ладоши, и реальность вокруг него… расширилась.

РАСШИРЕНИЕ ТЕРРИТОРИИ: ПЕПЕЛЬНЫЙ САД ОТЧАЯНИЯ

Пространство деформировалось, выворачивалось наизнанку. Арена исчезла, заменённая иным местом — садом из пепла и костей под кроваво-красным небом. Деревья из почерневшего металла, цветы из замёрзших слёз, дорожки из раздробленных надежд.

— Моя территория, — голос Крамера звучал отовсюду. — Моё внутреннее царство, воплощённое в реальности. Здесь я бог. Здесь мои правила абсолютны.

Артур почувствовал давление — не физическое, но экзистенциальное. Само пространство отвергало его присутствие, пыталось стереть, растворить в пепле.

— Элеонора! Том! — он обернулся, но спутники исчезли. Расширение территории разделило их, заперло каждого в собственном кошмаре.

— Только ты и я, старый друг, — Крамер материализовался в десяти метрах. — Как в старые времена. Помнишь наше первое дело?