Чудак на холме - Лев Юрьевич Альтмарк

мои проблемы. – Я-то профессора хорошо знаю, сам он мухи не обидит. Наверняка за ним стоят какие-то серьёзные люди, которые могут даже похитить человека ради того, чтобы заставить меня плясать под их дудку. Если это так, то он может и не знать, где её прячут…

– Что тогда будешь делать?

– Выслушаю предложения, а потом прикину, что к чему. Ведь не случайно им понадобился именно я.

– Кому – им?

– Говорю же, не знаю. Но в одиночку профессор Гольдберг никогда такие делишки не проворачивает. Силёнок у него для этого маловато. И фантазии. Там определённо есть какие-то спонсоры с хорошими деньгами и далеко идущими планами.

– Ну, это пока лишь твои предположения! – Лёха корчит кислую физиономию. – Ты же всех деталей не знаешь. Что конкретно сейчас будем делать?

– Тебе придётся прослушивать и записывать наши переговоры, – хлопаю себя по карману, в котором припрятан миниатюрный радиомикрофон. – А мне останется только импровизировать на ходу.

– Вариант с твоим похищением?

– Не исключаю. Зачем-то же я им нужен…

Больше не разговариваем. Тем более, мы уже выезжаем на центральную площадь, и нужно ещё отыскать место для парковки. Наконец, притормаживаю среди группы туристических автобусов, и Лёха выдаёт мне напоследок, будто я ухожу в тыл врага, а он – единственный радист на связи со мной:

– Ни пуха ни пера! Главное, не унывай, мы всегда с тобой разруливали по полной программе любую непонятку. И сейчас всё будет хорошо, ага?

– Ага, – мрачно киваю ему и топаю к фонтану.

Наверное, среди группы молодёжи, оккупировавшей фонтан, я смотрюсь не очень презентабельно: седоватый мужик с недовольной физиономией стреляет по сторонам настороженным взглядом, то и дело похлопывая себя по кармашку рубахи, в котором припрятано что-то секретное. Тоже себе Штирлиц…

– Эй, уважаемый! – доносится до меня голос с явным кавказским акцентом. – Не ты ли ждёшь этого… как его… Гольдберга?

Неподалеку притормаживает такси, из которого на меня глядит усатое улыбающееся лицо водителя.

– Ну, я.

– Тогда садись, дорогой, отвезу. Чего ждёшь?

– А где сам профессор?

– Какой профессор? Никакого профессора не знаю. Мне только велели забрать тебя и доставить по адресу, а там встречайся хоть с профессором, хоть с академиком. Мне без разницы!

– Кто велел?

– Заказ поступил к нашему диспетчеру, а он мне по телефону передал.

– Кто будет оплачивать заказ?

Таксист даже расхохотался от моей непонятливости:

– Как кто? Ты, конечно! Тебя же мне везти, а не твоего академика!

Да уж, думаю про себя, профессор Гольдберг и ребятки, которым я срочно понадобился, не иначе как поиздержались и теперь экономят каждую копейку. Ох, и расчётливые же! Похитили мою жену и сразу прикинули, что на такси я не поскуплюсь. Крохоборы, честное слово… В принципе, ничего в общей картине этот факт не меняет, просто маленький штришок к портрету…

– Ну, едешь? Или как? – напоминает о себе таксист.

Мы резво несёмся по оживлённой центральной улице к выезду из города, а там поворот, ведущий на приморское шоссе. Время от времени оглядываюсь, разыскивая взглядом машину Штруделя, который должен сидеть у нас на хвосте. Но его пока не видно. Однако причин для беспокойства нет, потому что маячок работает исправно, и Лёхе наверняка известно, куда мы направляемся.

А сзади уже нарисовалась незнакомая белая «хонда», неотрывно следующая на некотором удалении.

– Слышишь, приятель, – говорю таксисту, – обрати внимание, какая-то машина преследует нас.

Водитель глядит в зеркало и беззаботно машет рукой:

– Да ну! Человек едет себе и никому не мешает. Может, ему тоже надо в том же направлении… Ты что, фильмов про шпионов насмотрелся? У нас в Израиле всегда кто-то за кем-то следует – машины-то у всех…

Но вырулить на приморское шоссе мы не успеваем. На относительно свободном участке «хонда» подрезает нас и перегораживает дорогу.

– Что он делает?! – моментально вскипает горячий кавказский парень. – Я его маму…

Из «хонды» резво выскакивает мужичок в пёстрой майке и шортах и несётся к нам.

– Эй, тебе чего? – таксист пробует выйти из машины, но парень не даёт открыть дверцу и суёт в окно купюру:

– Всё, приехали, генацвале. Ты свою работу выполнил, я забираю пассажира…

– Я же должен его отвезти по адресу, который мне дал диспетчер…

– Ты деньги за работу получил? Получил. Можешь быть свободен, – мужичок переводит взгляд на меня и спрашивает: – Даниэль Штеглер? Меня за вами прислал профессор Гольдберг. Пересядьте в мою машину, пожалуйста.

В принципе, нечто подобное я предполагал, потому что для тех авантюр, что профессор затевает в очередной раз, необходима некоторая конспирация, и просто так сесть в такси и приехать на встречу с ним было бы не по-шпионски и как-то даже несолидно. Да и небезопасно для него. Всё-таки я, на минуточку, полицейский, и что у меня на уме ему неизвестно…

Ни слова не говоря пересаживаюсь в «хонду», а таксист, быстро сунув полученную купюру в карман, мигом укатывает. Проблемы с незнакомцами ему не нужны.

Перед тем, как тронуться, мужичок предупреждает:

– Мне сказали, что у вас могут быть всякие маячки и микрофоны, ведь вы офицер полиции, да? Лучше сразу выключите. В ваших же интересах. Чтобы у нас было полное взаимопонимание.

– Куда мы едем? – интересуюсь как бы невзначай. – И к чему такие меры предосторожности? Если вы знаете, что я офицер полиции, то должны понимать – никаких правонарушений с вашей стороны я не допущу.

Мужичок только прибавляет скорость и усмехается сквозь зубы:

– Какие правонарушения? Всюду вам, господин полицейский, черти мерещатся! Профессор Гольдберг просто попросил меня привезти вас к нему, и всё. По-приятельски. А лишнего шума вокруг своего имени он не хочет. К тому же, он человек занятой, как ему по-соседски не помочь?

– Куда мы едем? – повторяю, насупившись.

– Недалеко, потерпите, – мой новый водитель мельком стреляет по мне взглядом и снова продолжает следить за дорогой. – Надеюсь, вы меня правильно поняли, господин полицейский: никаких маячков и прослушивающих устройств, хорошо? Чтобы между нами не возникло недопонимания…

7

Это небольшое поселение на берегу моря, в которое мы сворачиваем, – поистине райский уголок, окружённый сельскохозяйственными теплицами и аккуратными полями, с чистыми одноэтажными, редко двухэтажными домиками на зелёных нешироких улицах. У одного из таких домиков мы останавливаемся. Мужичок жестом указывает мне на дверь, а сам остаётся за рулём.

Дверь сразу распахивается, и передо мной возникает собственной персоной профессор Гольдберг, помолодевший и похудевший, словно ни в какой тюрьме не сидел, а наоборот, всё то время, что мы не виделись, отдыхал на курортах и принимал лечебные оздоровительные процедуры.

– Даниэль, дорогой! – он широко распахивает