Чудак на холме - Лев Юрьевич Альтмарк

стоим мы, и отсюда командовал парадом. Следов тут, естественно, никаких нет, а даже если бы и были, то их уже успешно затоптали бы.

– Ну, и что ты хочешь сказать? – Лёха печально поводит взглядом, но вокруг и в самом деле пусто, тем более, каждое утро уборщики довольно чисто выметают весь мусор не только с тротуара, но и с этих закрытых участков.

– Наш клиент наверняка пришёл сюда не пешком, а приехал на машине. Верно? Где-то он её должен был оставить. На съёмках этой бодрой девицы никаких машин нет. Значит, она стояла на соседней улочке неподалеку, чтобы при случае можно было сразу сделать ноги.

– Прочешем окрестности?

Гляжу на часы и вспоминаю, что мне ещё предстоит беседа с профессором Гольдбергом, и оттягивать её глупо. В любом случае, разговор для меня сейчас важнее, чем поиски его вероятных пациентов. С этим полиция и без меня прекрасно справится.

– Вызывай своих коллег из отдела, и занимайтесь этим сами, – хлопаю Лёху по плечу и выдаю фразу, которой напутствовал его в самом начале нашей милицейской дружбы, едва он явился ко мне зелёным практикантом: – Кто ищет, тот обрящет! А у меня своих дел выше крыши…

6

Вернувшись в управление, решительно отгребаю все бумаги на моём столе в сторону, с жалостью гляжу на заготовки отчёта о командировке, срочно затребованного Дрором, но который, по всей видимости, не скоро будет закончен, и сажусь размышлять. На освободившееся место кладу чистый лист и телефон, с которого сейчас позвоню профессору Гольдбергу.

Но пока попробую снова прикинуть, что ему от меня всё-таки потребовалось. Наши отношения всегда складывались по принципу «старший – младший», «умный – глупый», «экспериментатор – морская свинка». То есть, экспериментатором был он, продвигавший свои научные идеи, а я волей-неволей оказывался тем, на ком проводились опыты. Честно признаюсь, мне это было поначалу интересно, и я представлял себя в роли почти что Юрия Гагарина, прокладывающего путь в новое и неизвестное. Пока всё было в рамках закона, наши отношения оставались прекрасными, хоть мне не очень нравилось то, что моя жизнь всегда в чьих-то руках, и я ей во время эксперимента не хозяин. Затем, как я уже говорил, профессором Гольдбергом заинтересовались люди, не совсем чистые на руку, и дело стало принимать криминальный оборот. Однако он по-прежнему доверял лишь мне и заводить новую «морскую свинку» не хотел. По крайней мере, мне так казалось. А потом начались конфликты, ведь при всём моём желании заработать побольше денег, служение закону я считал однозначно выше. Как бы это высокопарно ни звучало.

В последнее время о профессоре я и в самом деле ничего не слышал, да он меня и не интересовал, потому что я полагал нашу совместную работу законченной. Не без моей помощи он попал в руки правосудия и получил свой небольшой тюремный срок.

Я не совсем наивный простачок и понимал, что после всех провалов и неприятностей Гольдберг вряд ли успокоится и оставит свои прибыльные эксперименты. А, может быть, он просто поменял «свинку» и какое-то время меня больше не беспокоил. Но, как видно, я ошибался.

Хоть, по большому счёту, мне совершенно не хочется продолжать с ним общение, да охота пуще неволи. Ну, и любопытство при этом. Даже не говорю о профессиональной ловле преступников, которые стоят за его спиной, – в этом я уже не сомневался.

Набираю, наконец, номер и жду. Но ожидание не затягивается. Профессор откликается сразу:

– О, привет, дорогой! Наконец-то ты отозвался…

– Был в командировке за границей, – отвечаю коротко, – а у вас, чувствую, дело, которое не обсудишь на ходу.

– Правильно чувствуешь! – хохочет Гольдберг. – Нам нужно вообще-то встретиться, чтобы обсудить всё без телефонов и глядя друг другу в глаза. Дело, поверь, того стоит.

Всегда поражаюсь нахальству некоторого сорта публики, которая сперва причинит тебе кучу неприятностей, а потом как ни в чём не бывало лезет с объятьями и поцелуями да ещё свято уверена, что ты не в состоянии отказать. Раньше я часто покупался на этот дешёвый трюк, но с некоторых пор решил, что хватит, и отныне не позволю себя использовать. Тем более, когда это относится к профессору Гольдбергу, от которого ничего, кроме неприятностей – личных и служебных – для меня не было.

С другой стороны, расследование, в которое я волей-неволей всё больше сегодня втягиваюсь, наверняка связано с его очередными, ещё неизвестными мне проделками, так что наша встреча мне необходима, наверное, даже больше, чем ему. Единственное, что я твёрдо решил про себя, это не поддаваться ни на какие его уговоры, однако отношения, по возможности, не портить и постараться вытянуть побольше информации, оставаясь при этом человеком независимым и свободным. Ну, если уж не совсем свободным, то хотя бы имеющим право принимать собственные решения… Идея фикс, конечно.

– Ну и как вы, профессор, представляете нашу встречу? Неужели считаете, что офицер полиции может просто так сорваться и полететь куда-то без того, чтобы не сообщить об этом своему начальству? – решаю немного покочевряжиться, чтобы всё выглядело естественней. – Ведь особой огласки, как я понимаю, вы традиционно не хотите?

– Она и тебе не нужна, дорогой Даниэль! Ты сам в этом скоро убедишься… А дело, повторяю, действительно стоящее и выгодное. Никто в накладе не останется. В твоих способностях и порядочности я уверен, потому и обращаюсь не к кому-то, а прямиком к тебе. Ты мне всегда был чем-то симпатичен. Ведь мы друзья?

– Если симпатичен, то ответьте для начала на пару вопросов.

– С удовольствием! Для тебя – всё, что пожелаешь!

Ходить вокруг да около, наверное, глупо, поэтому решаю дальше не тянуть время:

– Человек, вообразивший себя Столыпиным, ваш клиент?

– Ого, до тебя уже и это дошло! – Гольдберг довольно хмыкает. – Почему – вообразивший? Это и есть самый настоящий Столыпин. Никакого подвоха или гипнотического внушения тут нет… А что, он уже на чём-то нехорошем засветился? Быстро же парень освоился…

Вдаваться в подробности не хочу. Оставим их на потом. Пойдём дальше, пока профессор в хорошем настроении:

– А новая реинкарнация нашего израильского наркоторговца Розенталя – тоже ваша работа?

– Ну, от этих братцев я иного и не ожидал. Наверняка уже наскандалили… А что тебе ещё известно?

– А есть и ещё?

– Тебе не достаточно того, что ты уже узнал? Будешь хорошо себя вести и слушаться папочку, может, ещё что-нибудь расскажу, – чувствуется, Гольдберг просто лучится от счастья и играет со мной, как кошка с мышкой. – А если серьёзно, то сейчас нет времени на пустые разговоры. У меня к тебе совершенно