Ядовитая - Анна Сергеевна Одувалова

– Ну… по голове ударили не меня. – Она пожимает плечами и усаживается в кресло, которое стоит справа от кровати. Прекрасно, я что, обзавелся статусной нянькой с приставкой «фо» в фамилии?

Родители Клэр уходят, и мы остаемся одни. В комнате висит тяжелое молчание. Я чувствую себя тут не в своей тарелке. Мне странно, что от меня не избавились. Нет, не в криминальном смысле этого слова. Просто логично было бы отправить явно недружелюбно настроенного законника в лечебницу, а не приглашать личного лекаря и выделять комнату. Это совершенно не вяжется ни с образом Клэр, ни с образом ее семьи. Хотя для меня такой расклад значительно лучше – он дает возможность разобраться, пока на работе не знают, где я и что произошло. Из лечебницы им бы сразу доложили, а о том, что я здесь, не знает никто. Пожалуй, пусть лучше так и будет. Мне не дает покоя нападение. Оно было совершено после моего разговора с начальником. Но, пожалуй, сейчас я слишком слаб, чтобы все как следует обдумать, а значит, логично просто исчезнуть на пару дней. В этом месте меня точно никто искать не будет.

– Ты как? – спрашивает Клэр после продолжительного молчания. Видимо, чтобы просто избавиться от неловкости и начать разговор.

– Спасибо, что не бросила, – говорю я, понимая, что слова даются с трудом. Ну, не думал я, что когда-нибудь буду искренне благодарен наглой мажорке, которая выводит своим видом и длинными ногами. Слишком красивая, слишком богатая, слишком знающая себе цену. В ней все слишком. Идеальная.

– Хм… так вот ты какого обо мне мнения? – недовольно тянет она. Кажется, обиделась. А я сейчас обижать ее совершенно не хотел.

– Какого, Клэр? – устало вздыхаю я. – Ты молодая, неподготовленная девушка, на которую, по всей видимости, идет охота. В твоем случае самым правильным было бы сбежать, как только ты поняла, что на меня напали, а тебя саму не нашли. Это даже не трусость. Это инстинкт самосохранения. Кстати, почему тебя не нашли?

– Ну, видимо, я не зря училась. – Клэр пожимает плечами. – Они не поняли, что там под защитой я. Заглянули в платформу, никого не обнаружили и сбежали. Я подождала немного, забрала тебя и свалила. И не нужно говорить, что сбежать – это нормально. Не нормально. По крайней мере, мне было не нормально оставить тебя.

– И я действительно тебе за это благодарен. И за то, что оставила меня тут.

– Я подумала, под защитой папы нам будет спокойнее. Прости, но при всех его недостатках в вопросах безопасности я ему доверяю больше, чем законникам.

Она внимательно смотрит на меня и добавляет:

– Не всем законникам, конечно. Тебе я доверяю, несмотря на то, что ты постоянно сажаешь меня в странные места. Заметь, какие мы разные. Ты меня вечно запихиваешь на вонючие матрасы и за решетку, а я тебе организовала накрахмаленные простыни.

– Да, ты права. – Я усмехаюсь. – Мы и правда разные. Спасибо тебе. Ты обошлась со мной лучше, чем я с тобой. Впрочем… меня в убийстве не подозревают.

– Ну, меня, видимо, уже тоже меньше. Отрадно, что ты это признал!

Клэр довольно улыбается и встает.

– А сейчас извини, но я тебя покидаю. Ко мне должен приехать Маррис. Он не простит, если я его проигнорирую. Он и так злится из-за тебя и того, что я потом не попросила у него прощения.

– А тебе важно его мнение?

– Он мой друг. Один из немногих. Поэтому да, мне важно его мнение.

Клэр улыбается и уходит, а я думаю: что, кроме дружбы, связывает ее с рыжим говнюком? Это что, мать его, ревность?

Глава 11

Клэр

Отрываемся с Маррисом, как в старые добрые времена. Наверное, мне сейчас нужно именно это. Человек, с которым я могу перестать быть идеальной хотя бы на время.

Рыжий засранец притаскивает виски и мэдж. От мэджа я отказываюсь. Завязала, и очень давно. А вот выпью сегодня с удовольствием. Я настолько напряжена, что, кажется, скоро взорвусь и будет или грандиозный скандал по надуманному поводу или истерика.

Родители уехали. Папа на работу, мама – на собрание очередного благотворительного клуба. Я знаю, что они вернутся глубоко за полночь, а значит, мы предоставлены сами себе.

Маррис в курсе, что я не пью крепкое, но также он знает, что в стрессе в меня можно влить все, и беззастенчиво этим пользуется, накачивая меня виски и наблюдая за тем, как я становлюсь все откровеннее.

Этому мелкому уроду нравится ржать над пьяными друзьями. Многие считают, что мы с ним спим, но это не так. У меня с сексом гораздо более сложные отношения, чем думают люди, плохо меня знающие. Точнее, если признаться, этих отношений просто нет. Только вот не знает об этом никто, даже Маррис, я умело играю развязную стерву. Мне так проще.

Конечно, если бы я потеряла контроль, Маррис бы со мной переспал. В этом весь он – готов поиметь все, что движется, только вот я умею сказать «нет» даже в невменяемом состоянии. Он это понял давно, и мы друзья. Просто друзья, которые никогда не перейдут черту. Меня он не интересует, а Маррису все равно с кем спать, но не все равно с кем дружить.

С ним я могу быть плохой. Чего бы я ни натворила, Маррис все равно хуже. Это мне нравится.

– Скажи, как твоя нянька? – спрашивает парень. Он валяется на моей кровати, прикрыв глаза и выдыхая в потолок сладковатый дымок мэджа.

– Спит.

– С тобой? – ржет придурок, а я делаю глоток виски из широкого бокала и кидаю в Марриса подушкой.

– Идиот. Он ненавидит таких, как я.

– И что? Это не является противопоказанием к сексу.

– И то. Он думает, в отличие от тебя, башкой, а не… – Неопределенно машу рукой, зная, что Маррис поймет, о чем я.

– А ты была бы не против? – проницательно спрашивает друг.

Я бы никогда и никому в этом не призналась, но я пьяна, и пытает меня Маррис.

– Возможно… но он меня бесит.

– Но заводит?

– Заводит, но бесит, – усмехаюсь я и откидываюсь на подушки. У нас дурацкий пьяный треп, и мне это нравится. Я чувствую себя почти нормально, почти как раньше, если не вспоминать про Дерека в соседней комнате и все то говно, которое происходит в моей жизни.

Я рассказываю Маррису почти все. Он должен знать, что я его игнорировала не просто так. Он тоже делится подробностями истерики матери