Медвежье молоко - Елена Александровна Ершова

Всколыхнувшаяся было радость умерла вместе со словами.

В осоке плакала совсем не Альбина, хотя по возрасту была не сильно старше неё. Подняв мокрое не то от слёз, не то от воды личико с огромными зелёными глазами, девочка простонала:

– Помоги…

И мешком осела в воду, издав тот самый рыбий всплеск.

Оксана рванула вперёд.

Альбина это или нет, но девочке тоже нужна помощь. Она тоже оказалась здесь одна и была совершенно обнажённой: длинные волосы едва прикрывали маленькие груди и плоский живот, колени сбиты до черноты, а ноги до середины икр застряли в озёрном иле, где пахло стоялой водой и тухлой рыбой.

– Помоги, – повторила девочка, умоляюще протягивая руки с тонкой, почти полупрозрачной кожей. – Я не могу выбраться сама.

И зарыдала крупными слезами.

– Сейчас, – Оксана погрузила руки в воду, и они сразу окоченели. – Что там? Камни?

– Не знаю, – жалобно ответила девочка. – Оно режет и жжёт. Мне больно и страшно!

– Как тебя зовут?

– Добрава.

– Красиво, – улыбнулась Оксана, шаря в мутной воде.

Девочка всхлипнула.

– Ты ведь поможешь, правда? Солнце дважды всходило и закатывалось, а мне всё ещё больно и страшно… Вытащи меня скорее!

– Погоди, я ничего не вижу…

Оксана вскрикнула, когда ладонь пронзила острая боль. Отдёрнув руку, она с удивлением смотрела, как расходится кожа, как из раны начинает бежать кровь. Показалось, Добрава приоткрыла губы и лихорадочно лизнула их розовым язычком.

– Умоляю, скорее! – задыхаясь, заговорила она, словно испугалась, что долгожданная помощь сейчас уйдёт. – Я почти расшатала эту штуку! Она легко выйдет из камней и ила! Помоги!

Стиснув зубы, Оксана склонилась к воде. Теперь уже осторожно, по сантиметру, ощупывала дно. Пальцы наткнулись на округлый железный бок, пробежали выше, к острым зубцам на крышке.

– Это банка, – сказала с облегчением. – Просто большая консервная банка. Как ты умудрилась в ней застрять?

– Я почти расшатала её! – возбуждённо повторила Добрава. – Давай вместе! На счёт три!

– Раз!

Оксана подрыла банку снизу, толкнула в бок.

– Два!

Покачнула снова, понемногу вытягивая со дна.

– Три!

Банка вывернула ржавое брюхо и, выдув водяной пузырь, ушла на дно. Добрава с радостным визгом повисла на Оксаниной шее, пачкая её слезами и грязью.

– Ну, успокойся, успокойся, – Оксана погладила её по спутанным волосам. – Тебе холодно? Вот, держи мою куртку. И надо осмотреть ногу, банка совсем ржавая, может начаться заражение. Вдруг тебя…

Она замерла, держа куртку в одной руке, второй в панике ощупывая спину Добравы. Четко проступали позвонки и лопатки. Пальцы, не встречая сопротивления, погрузились глубоко меж костей. Девочка улыбнулась, обнажив заостренные зубы.

– Прости, что не сказала раньше.

И перехватила руку.

Оксана издала истошный визг попавшей в капкан добычи, дёрнулась – поздно. Припав влажными губами к ране, Добрава сосала кровь, выгнув спину дугой так, что стали видны голые кости. Почему-то было совсем не больно, рука онемела, словно от укола новокаина, по телу разливалась приятная слабость. Протяжно выдохнув, Оксана медленно осела в осоку, вместе с ней опустилась на колени Добрава и отняла, наконец, перепачканное кровью лицо.

– Холодное железо отнимает силы, – по-кошачьи промурлыкала она. – Горячая кровь возвращает. Я могла бы испить тебя досуха, но не стану. Ты помогла. А навки умеют благодарить.

Оксана хотела ответить, но опухший язык едва ворочался во рту. Омутные глаза девочки завораживали, слова текли журчанием ручейка:

– Я видела её. Когда солнце заходило во второй раз, она шла берегом Онеги. У неё были светлые волосы и красная одежда. Красная, как кровь, как рябина, как грудь снегиря. Снегири летели впереди, прокладывая дорогу, поэтому её никто не видел. Видела только я, я одна. Видела, как она пересекла черту и вошла в Лес. И ты, если хочешь найти её, тоже туда войдёшь. А когда войдёшь – не оборачивайся.

Она толкнула Оксану в грудь. Воздух разом вышибло из лёгких, голову повело.

Падая, Оксана видела, как расступается осока, как озеро прорастает крестами, как наступают сосны. Небо стремительно чернело, выкатывая крупные, злые звёзды в незнакомых созвездиях. Когда на расстоянии вытянутой руки рядом с ней оказался смутно знакомый человек с белыми волосами, она всё-таки обернулась и увидела того, кто стоит за спиной. И только тогда нашла силы закричать.

Глава 10

О людях и нелюдях

Икона оказалась тёмной, почти чёрной. Алыми пятнами проступали складки плаща, косой трещиной – копьё. Очертания лика едва обозначились на деревянной доске, но сомнений не оставалось: у святого была голова собаки.

– Великомученик Христофор, – женщина вошла в кабинет бесшумно, и Оксана вздрогнула, отводя глаза от вытянутого звериного рыла. – Почитался повсеместно, пока не произошёл раскол. Вот, держите кофе. Вам сахар класть?

– Спасибо, – Оксана приняла бумажный стакан, но отпить не решалась, к горлу всё ещё подступала желчь. – Почему у него такая голова?

– По легенде, святой Христофор происходил из племени киноцефалов, – ответила женщина. – На Руси их звали псоглавцами, а упоминания об этом племени можно найти, к примеру, у Геродота. Современные историки считают, что так изображали берберов, населявших Западный Египет. Якобы они во время боя надевали на себя шкуры и головы животных.

Стаканчик в руке качнулся, и Оксана поспешно опустила его на стол.

Жуткие воспоминания сменялись, словно в калейдоскопе: боль в ладони, влажные губы русалки, вздыбленный костяной гребень чудовища и оскаленная пасть белого волка.

Она оттолкнула икону. Сдерживая позывы, булькнула:

– Где тут?..

Женщина любезно распахнула дверь:

– Прямо по коридору и налево.

Добежав, толкнула дверь туалета, и там Оксану вырвало желчью.

Умывалась долго, тщательно, боясь посмотреть на себя в зеркало и увидеть жуткие, в цвет болотной ряски, русалочьи глаза. Вода из-под крана почему-то пахла тиной.

Возвращалась медленно, оттирая со свитера влажные пятна.

– Простите, Вероника…

– Витальевна, – подсказала полицейская.

Икону она уже убрала, и почему-то это принесло облегчение.

– И всё-таки я не понимаю, – жалобно прошептала Оксана, вновь опускаясь на стул. – Я будто сплю и никак не могу проснуться.

– Так бывает с теми, кто впервые вошёл в Лес. У вас ещё сильная кровопотеря. Не столь серьёзная, чтобы понадобилось медицинское вмешательство, но достаточная для того, чтобы почувствовать головокружение. Симптомы похожи на лёгкое сотрясение, не так ли?

– У меня никогда не было…

– Зато теперь есть с чем сравнивать, – натянуто улыбнулась Вероника Витальевна. – Конечно, вы напрасно насытили нежить, но спишем это на ваше незнание. С другой стороны, если б не вы, нежитью могли стать мы сами.

– Разве они существуют?

– К сожалению, – Вероника Витальевна принялась загибать пальцы. – Мертвецы, навки, зыбочники, игоши, кикиморы, упыри. Лес кишит тварями. Вы ещё легко отделались. Но вы пейте, кофе стынет.

Оксана сделала малюсенький вежливый