Николас Эймерик, инквизитор - Валерио Эванджелисти

Я испуганно покачал головой.

– Тебе не о чем переживать, сын мой. Такое часто случается в повседневной жизни, но редко на космических кораблях, – он рубанул воздух рукой. – Если ты сумеешь пересечь воображаемое, выйти на другую сторону, твоя власть станет безграничной. Ты попадешь в царство богов, а боги, хрупкие, бессильные, окажутся полностью в твоем распоряжении. Ты станешь могущественнее их, хотя бы потому, что у тебя не будет тела. В том мире никто не сможет причинить тебе вред. А ты им – сможешь. Понимаешь?

– Вроде да, – пробормотал я, чувствуя себя все более неуютно.

– Нет, ты не понимаешь, – возразил аббат, снова захохотав. А потом, нахмурившись, добавил: – Только представь себе: в твоей власти окажется какой-нибудь бог. Бог! Ты можешь пытать его, если хочешь, будто это насекомое на булавке. Вырвать у него крылья, лапки, усики. Смотреть, как он извивается – изувеченный, но живой. Ты понимаешь, какое это невероятное чувство?

Я был потрясен безграничной злобой, мелькнувшей в глазах аббата. Прежде чем выдавить из себя «нет», пришлось несколько раз сглотнуть.

– Еще бы! – воскликнул он, явно наслаждаясь тем, что поверг меня в ужас. – И все же это правда. Если сила и власть полностью в твоих руках, ты можешь делать с другими что угодно, как Прометей со своим экипажем. Ты можешь заставлять их страдать. Это ты хотя бы понимаешь?

– Да.

На раскрасневшемся лице аббата вдруг появилась скука.

– Тогда возвращайся к своему Прометею. А я пойду туда. Далеко-далеко, – не добавив больше ни слова, он вошел в каюту и захлопнул дверь.

У меня перехватило дыхание. Я посмотрел на остальных, но во время разговора они старались держаться как можно дальше, так что вряд ли слышали, о чем шла речь. Надо бы обдумать эти слова аббата. За ними скрывалось нечто настолько немыслимое, отталкивающее, непристойное, что меня затошнило. Но тут завыла сирена, приказывающая вернуться на свои койки и ждать там самого важного момента экспедиции.

Я поспешил в комнату, где мы спали. И сразу заметил, как странно подрагивают висящие в изголовьях шары, похожие на скальпы. Будто по ним проходит сильный электрический ток. От Скедони не укрылось наше беспокойство.

– Ложитесь и ни на что не обращайте внимания, – приказал он, прежде чем сам сделал то же самое. – Если будете лежать смирно, с вами ничего не случится. Да, вы увидите странные вещи. Они могут показаться ужасными или потрясающими. Одни подумают, что прошло очень много времени, а другие – что совсем чуть-чуть. Но буквально через пару секунд все закончится, и вы будете чувствовать себя так же хорошо, как раньше.

В ожидании переправы я лежал на койке и смотрел на скальп, а сердце колотилось так сильно, что гудело в ушах. Вдруг я увидел себя летящим по спиральному желобу, который напоминал винтовую лестницу без ступеней. Я безумно боялся врезаться в изгиб стены справа от меня, но больше ни о чем не думал. Наконец лестница закончилась, и я оказался в сероватом облаке, не жидком и не газообразном.

У меня не было тела, только глаза. Вокруг носились какие-то маленькие существа – слишком быстро, чтобы успеть их рассмотреть. Только одного я смог разглядеть получше. Это оказался зеленый гном в капюшоне со свиной мордой вместо лица, необычайно вытянутой. Однако он почти сразу растаял в воздухе, как и остальные.

Тем временем все вокруг озарилось огненно-красным светом. Передо мной возникла гигантская умирающая Мадонна в окружении трех молодых девушек под вуалями. Я посмотрел им в глаза и вдруг увидел, что их лица изъедены проказой до самых костей, с которых свисают клочья живой плоти.

Однако никакого чувства страха не было. Я больше не оценивал то, что видел. Просто стал частью всего этого: исчезли и чувства, и ощущения – все, кроме восприятия. Потом я погрузился в безбрежный океан, из которого поднимались огромные каменные лестницы, терявшиеся в грозовом небе. Чуть поодаль над водой возвышалась черная башня гигантских размеров, медленно извивающаяся, как личинка с блестящей кожей.

Сразу после этого – если можно сказать, что «до» и «после» существовали, – я увидел своих друзей, которые наблюдали за мной, глядя в упор. Я пытался подобраться поближе, но они ускользали. Вдруг появилось существо, слишком хорошо знакомое, с козьими копытами и длинными рогами. Оно закрывало весь горизонт и, казалось, пожирало его, а на губах создания играла странная, грустная и в то же время озорная улыбка.

Я поискал глазами друзей, словно они могли подсказать мне, что делать; но их лица были холодными, отрешенными, бледными, как у трупов. И все же они не отрывали от меня взглядов своих безжизненных глаз. Вдруг – вспышка, и я снова заскользил по лестнице без ступенек, снова ощутил свое тело, снова почувствовал ужас…

– Ну вот и все, – резко сказал Скедони, поднимаясь с койки. Мы тоже встали, не в силах произнести ни слова: перед глазами все еще плыли причудливые видения. Сирена созывала всех на палубу. Мы прибыли в пункт назначения.

3. Баланс сил

Скептический взгляд хустисьи заставил Эймерика на секунду признаться самому себе в том, что веских аргументов, которые могли бы убедить графа принять его назначение, у него нет. Ну и пусть. Зато есть логика – лучшее оружие в любом споре.

Первым делом инквизитор решил выяснить, насколько значимы для графа интересы своего сословия.

– Вы знаете, что победа – хоть и частичная, – которую четыре года назад король одержал над дворянством, для него – лишь первый шаг. Он не смирился с тем, что судебная власть у вас в руках, и не оставил надежды обладать такими же полномочиями, как король Кастилии.

Хустисья посмотрел на Эймерика с сонным равнодушием.

– Воля короля Педро ограничена законами королевства, – он небрежно махнул рукой. – На сегодняшний день баланс сил достаточно устойчив, и таким он сохранится еще долгое время. При чем тут вы?

Эймерик понял, что начало речи оказалось неудачным. Нужно немного изменить направление.

– На самом деле я хочу поговорить с вами не о дворянстве, а о духовенстве. Вы знаете, какой вес оно имеет в Арагоне. И все же это единственное христианское королевство, где влияние церкви на общество настолько ограничено. Более того, король окружил себя советниками-иудеями, и повсюду исповедуются культы неверных.

– Мне кажется, вы несколько несправедливы, – усмехнулся хустисья. – Педро IV поощрял строительство монастырей.

– Да, но лишь цистерцианских и францисканских, – возразил Эймерик, продолжая прощупывать почву, – то есть тех орденов, которые выбрали затворничество или бедность, а потому держатся подальше от