Огонь с небес - Олег Александрович Волков

— женщина в возрасте, пусть ещё и не старая. Она и в самом деле родилась ещё в Российской империи.

Александр и не собирался давить на Раю Евгеньевну авторитетом участкового, а хотел просто расспросить её, поговорить по душам. Но! Теперь для неё он и в самом деле в первую очередь представитель власти, сурового и ужасного НКВД, а уже потом односельчанин. Ещё во время службы в Войсках НКВД по охране тыла, Александр лично убедился, какое сильное впечатление на рядовых граждан производят слова типа «протокол», «допрос», «деяние» и прочая юридическая феня. Нехорошо, конечно же, но иначе Рая Евгеньевна просто замкнётся в себе и будет на манер попугая повторять только то, что уже рассказала начальнику районной милиции.

— Хорошо, — Александр вновь склонился над блокнотом. — Насколько мне известно, до самого начала войны мой отец, Асеев Никифор Петрович, менять место жительства не собирался. Это так?

— Да, гражданин начальник, — пусть и несколько нервно, но, всё же, заговорила Рая Евгеньевна. — У нас тогда в Четвёрочке никто не сомневался, что фашистов, и финнов заодно, быстро отбросят и окончательно разобьют на их же территории.

— Но этого не произошло.

— Не произошло, — Рая Евгеньевна тяжело вздохнула. — Третьего ноября, как сейчас помню, Красная армия оставила Кондопогу и отошла на восток. Финны тогда по железной дороге мимо Четвёрочки на Медвежьегорск прошли. Всего один отряд по посёлку прошёлся, убедился, что солдат нет, и ушёл. Но мы тогда все жутко напугались.

— Понятно, — Александр прилежно заскрипел карандашом. — Дальше, пожалуйста.

Начало допроса вышло скомканным и напряжённым, однако постепенно Рая Евгеньевна оттаяла. Ведь она и в самом деле не имеет никакого отношения к гибели его семьи. Слово за словом комендантша разговорилась. Началось то, что на языке следователей называется «свободный рассказ». Александр перевернул в блокноте первую полностью исписанную страницу. Всё, что пока от него требуется, так это уточняющими вопросами направлять рассказ в нужное русло.

— Леспромхоз сразу работать перестал. Но мы тогда ещё не думали разбегаться кто куда. Мы тогда всё надеялись, что это ненадолго. Но, увы, — Рая Евгеньевна всплеснула руками, — время шло, а наша доблестная Красная армия так и застряла где-то на востоке за Медвежьегорском. Но и это позже выяснилось, а тогда мы вообще ничего не знали. Радио не работает, газет нет.

А тут, как на грех, слухи дурные поползли, дескать, в Кондопоге аресты начались. Финны принялись хватать евреев, комиссаров и прочих, кого подозревать начали. В самой Кондопоге оккупационная администрация объявилась. Бумажную фабрику, вроде как, вновь в работу пустить собрались. Да и ГЭС тоже. А это уже всерьёз и надолго, мы тогда все это поняли.

Ваш уважаемый батюшка в Гражданскую в Красной армии воевал, в партию по ленинскому призыву принят был, бригадиром на лесопилке работал. Да и вы сами, как я теперь поняла, не просто в Красной армии, а в НКВД служили. Вот он и не стал дожиться, пока у финнов до него руки дойдут, семью в охапку и укатил в Дубуяну. Это деревня такая, километрах в пятнадцати на север будет.

— Да, да, я знаю, — Александр на миг оторвал взгляд от блокнота. — Но неужели мой отец заранее объявил, что собрался уехать в Дубуяну?

— Нет, конечно же, — Рая Евгеньевна махнула рукой. — Это я гораздо позже узнала, что ваш отец вместе с семьёй в Дубуяну подался. А тогда, кажись, — комендантша на миг задумалась, — в феврале дело было, он просто исчез вместе со всей семьёй. Мы только днём заметили, что дым из трубы не валит. Сунулись было, а в избе пусто. Ваш отец ещё затемно на розвальнях укатил.

— Понятно, продолжайте, — Александр перехватил карандаш поудобней.

— И правильно сделал, что укатил, — былое нервное напряжение наконец-то оставило Раю Евгеньевну. — Недели две прошло, как к нам из Кондопоги финны нагрянули. Они деда Антипа, старого подкулачника, старостой назначили, да ещё пятерых полицаев ему в помощь оставили. Как мы чуть позже узнали, все пятеро бывшие военнопленные, финнам добровольно в услужение пошли. Они по первости барами по посёлку расхаживали, всё власть свою подлую показывали. Один из них ко мне всё подкатывал. Да только недолго их счастье длилось.

— Почему недолго? — Александр глянул на Раю Евгеньевну. — Партизаны?

— Если бы, — Рая Евгеньевна презрительно усмехнулась. — Как весна началась, так финны решили свой леспромхоз сделать. Место здесь удобное, сами знаете. Это финны свою новую лесопилку на электричестве завезли. Во дворе мотор с электричеством поставили. А нам всем велели прочь убираться. Вместе с нами пришлось убраться и старосте деду Антипе. А пятерых полицаев в Кондопогу отправили. Может, потом ещё куда, я не знаю, да только больше никого я не видела. Я сама к тётке перебралась.

— Стоп. Стоп, — Александр поднял руку с карандашом. — Если финны всех жителей Четвёрочки прочь выгнали, то кто в их леспромхозе работать остался?

— Так сами финны и остались работать. Вы, наверное, не знаете, но тогда из самой Финляндии этих самых финнов много понаехало. В основном, конечно, на юг Восточной Карелии, как они тогда нашу Карело-Финскую ССР называть начали. А здесь лесопилка хорошая, электрическая, машины, трактора. Вот финны и решили своих рабочих пригнать, а нас, чтобы под ногами не путались, выгнать.

— Понятно, — Александр кивнул. — Дальше.

— Да только у финнов мало толку вышло, — охотно продолжила Рая Евгеньевна.

— На этот раз точно партизаны? — уточнил Александр.

— Они, родимые, — Рая Евгеньевна кивнула. — Тогда, в сорок втором, партизанское движение как раз силу набирать начало. А железная дорога — это же первейшая цель. По ней же снабжение фронта шло. Да и на саму Четвёрочку постоянно зарились. Сами же понимаете: лес мало срубить, его ещё распились надо и в Кондопогу вывезти. В общем, — Рая Евгеньевна вздохнула, — финский леспромхоз через пень-колоду работал. А когда летом сорок четвёртого Красная армия неожиданно в наступление перешла, так финны драпанули так, что всю свою лесопилку бросили. Вон, только, мотор с электричеством поломать успели.

— Это дизель-генератор? — уточнил Александр.

— Он самый.

— Понятно, продолжайте. И, пожалуйста, поближе к моей семье.

— Так, это, — Рая Евгеньевна на миг смутилась, — я и подхожу ближе к семье вашей. Как я позже узнала, ваш отец, того, в