Сергей Гомонов - Пари с будущим

— Поэтому вы продолжаете писать все шиворот навыворот и еле разборчиво? — спросил я, не отводя глаз.

— Бывает, что и это приносит пользу большую, нежели соблюдение каллиграфических норм.

На протяжении трех недель мессер занимался новым полотном, которое никому не показывал, и старательно избегал всех нас, кроме мальчишки. Даже развязный Салаино старался лишний раз не беспокоить учителя и часто отирался на кухне, таская сладости и норовя ущипнуть пышнотелую кухарку за бока.

Ожидаемой бури так и не случилось: если не брать в расчет нескольких дождливых дней, в феврале и начале марта осадков было немного, а с ветром их и вовсе не бывало. Но Франческо каждое утро докладывал: дождемер по-прежнему пророчит бурю.

Слухи до нас доходили самые неутешительные: французы прибывали и прибывали в Милан, и мы однажды даже сами видели проезжавший мимо владений Мельци отряд гасконцев-арбалетчиков. Правда, видели издалека, но впечатление он произвел на нас самое удручающее. Страну делили, словно праздничный пирог между жадными обжорами, куски ее выдирали друг у друга прямо из рук, и кровавая начинка разлеталась в разные стороны…

Я уже потерял надежду поговорить с Леонардо, когда все сложилось самым неожиданным образом.

— Как вы полагаете, фра Лука, — обратился он ко мне однажды вечером после музицирования в гостиной, — допустимо ли считать, что хрустальных сфер может быть на одну меньше, чем нам известно?

Он огорошил меня этим вопросом.

— Каких сфер, друг мой?

— Хрустальных.

Мне показалось, что мессер про себя смеется, и лишь после этого я понял, о каких сферах речь:

— Ах, этих! Нет-нет, ни в коем случае не меньше, но и не больше! Ибо сказано, что планеты переносятся на лунном кольце, Солнце прикреплено к солнечному, а дальше всех на звездной сфере кружат звезды, дабы освещать денно и нощно нашу богосотворенную Землю. Путать между собой эти кольца ни в коем случае нельзя, иначе окажись Солнце чересчур близко, оно сожжет наш мир!

— Видишь, Франческо, не удастся нам с тобой запустить змея так далеко, чтобы его не стало видно в мою трубу, — с деланным сожалением сообщил Леонардо сыну хозяина. — Ударится он о первую же хрустальную сферу и грохнется обратно наземь подобно возгордившемуся Икарусу. Видел, как по осени вываливаются из колец звезды и летят вниз, орошая собой Землю? Так же будет и с твоим змеем.

Синьор Мельци изъявил желание поглядеть в трубу Леонардо, поэтому мы забрались на плоскую крышу виллы. Нашим глазам представилась конструкция, которую я как Денис Стрельцов и как Агни мог бы назвать прототипом телескопа… Как математик я должен был изъявить любопытство и рассмотреть странное изобретение, а вот как монаху мне следовало бежать прочь и делать вид, будто я ничего такого не видел. Словом, я разрывался на части, не желая выглядеть чересчур невозмутимым и искушенным, как если бы наблюдал такие вещи ежедневно, но и излишним восторгом и любопытством стараясь не допустить фальшивой ноты. Мессер внимательно следил за выражением на моем лице, и я не сразу это заметил. Но позже взгляд его меня насторожил.

Я смотрел в холодное, щедро усыпанное созвездиями небо и представлял, что где-то там, неподалеку от Луны, изогнувшейся острыми рожками юного месяца, через тысячи лет будет вращаться станция «Трийпура», внутри станции — центрифуга «Тандавы», а в «Тандаве» — агонизировать мое тело, поверженное Стяжателем Таракой. Верилось в это теперь с трудом даже мне самому, и я могу вообразить, как воспримет мой рассказ коренной житель этой эпохи. О, как бы я хотел поверить в индуистского Майю! Беда только в том, что он — Танцор из третьей группы «наджо» и никакими сверхвозможностями бога иллюзии никогда не обладал…

Я уже дописывал последние строчки аккуратным почерком францисканского монаха, когда в дверь моей комнаты тихо постучали.

— Да, войдите!

Мессер, а это был он, вошел. На его руках и одежде виднелись следы краски, волосы были собраны в хвост, борода стянута тесьмой.

— Могу я задать вам пару вопросов, фра Лука? — спросил он, охватив себя руками и рассматривая меня так, словно впервые увидел. — Благодарю. Тогда скажите мне, чего вам от меня нужно — ведь вам чего-то нужно, не так ли?

Я с трудом глотнул и кивнул. В горле запершило, мне едва удалось сдержать кашель.

— Хорошо. Тогда кто из них направил вас следить за мной и доносить? А самое главное — по какой причине я снова оказался под подозрением?

Это было так неожиданно, что я все же поперхнулся и затряс головой.

— Говорите, фра Лука, — подав мне воды, Леонардо уселся на табурет рядом со столом, напротив меня, и положил локоть на клочок бумаги, которым я промакивал перо, избавляясь от лишних чернил. — Я уже привык терять друзей.

Догнать да Винчи

Он расхаживал из стороны в сторону. Попытка принять и осознать сказанное мной открыла в нем гейзер энергии. Наверное, он носился по комнате фра Луки, попросту чтобы не взорваться от обилия собственных мыслей.

Когда я рассказывал о будущем, о начале XXI века, подкрадываясь к главному издалека, он еще сидел на месте и вглядывался в мое лицо, откровенно выискивая в нем признаки безумия. Но, в отличие от любого смертного — и к своей чести, — Леонардо не проронил ни единого слова об этом.

Я начал с барометра. С того самого бабушкиного барометра, что висел в моей спальне и упорно предсказывал бурю. Я начал с жизни Дениса Стрельцова, чтобы не напугать мастера слишком уж фантастической для его понимания реальностью будущего. Будущего, которое Агни должен называть своим настоящим. Мне нужно было подготовить Леонардо к откровению, как готовили самого Дениса Стрельцова. Я рассказывал о странностях, происходивших — а вернее, еще не происходивших пока, в нынешней временной системе координат, — с парнем-пожарным, о его смутных воспоминаниях чего-то далекого и неведомого, а когда добрался до встречи в подъезде с убийцей-австралопитеком, мессер да Винчи лишь вздохнул и, проведя ладонью по лицу, прошептал:

— Боже правый, фра Лука, ну и сумбур был в этом вашем сне! Инкубо![27] — после чего поднял голову: — Мне такое не снится… Да, и еще! Как, по-вашему, — смертные перестанут есть и спать? Или сутки растянутся вдвое против нынешних, дабы люди могли всё успеть?

— Нет, просто суета того времени — это издержки научного прогресса… — остановив свою исповедь, пояснил я. — Вы еще не видели того, что творится на станции «Трийпура»!

— И что же — там в самом деле изобретут механизмы, способные отталкиваться от воздуха и летать, а с воздуха швыряться ядрами в дома врагов?