Джим Батчер - Отступник

Это было бы ужасно.

— Он обладал мужеством, — признала Мерфи. — И требовал от тебя того же.

— Да, — сказал я.

— Ты пойдешь на его похороны?

— Никто не пойдет, — сказал я. — Официально, его тело нон грата. Но мы устраиваем своего рода поминки, позже, неофициально. Поговорим о нем и придем к выводу, что на самом деле он был параноидальным, раздражительным, высококлассным ублюдком.

Мерфи улыбнулась.

— Я знала парней вроде него. Они все же могут быть членом семьи. И начинаешь скучать, когда их нет.

Я сглотнул.

— Да.

— Скажи мне, что ты не обвиняешь себя.

— Нет, — сказал я честно. — Я просто хотел бы больше повлиять на ситуацию.

— Ты выжил, — сказала она. — С учетом обстоятельств ты все правильно сделал.

— Может быть, — сказал я тихо.

— Я покопалась в телефоне, что ты мне прислал.

Она имела в виду телефон Мадлен, который дал мне Переплетчик.

— Что ты нашла? — спросил я.

— Телефонные номера множества без вести пропавших, — сказала она. — Где их владельцы?

— С ними.

Она сжала губы.

— Множество звонков — в Алжир, другие в Египет. В пару ресторанов, видимо.

Она достала учетную карту из кармана и передала мне. На ней были имена и адреса двух компаний.

— Что они собой представляют? — спросила она.

— Без понятия, — сказал я. — Может контакты Мадлен в Черном Совете. Может быть ничего.

— Что-то важное?

— Без понятия. Думаю, поместим это в папку — подождем-увидим.

— Ненавижу эту папку, — сказала она. — Как Томас?

Я пожал плечами и посмотрел вниз на свои руки.

— Без понятия.

В моей квартире царил беспорядок. Я имею ввиду, она конечно никогда на самом деле не была похожа на операционную — за исключением того, когда только появился Морган, полагаю. Но несколько дней безумных приходов и уходов, различных повреждений и ухода за Морганом оставили несколько пятен, от которых не смогли избавиться даже убирающиеся в моем доме фэйри. Матрас уже не подлежал восстановлению, так же как и постельное белье и ковер, с помощью которого мы перетащили его бесчувственное тело. Все это было пропитано кровью и потом, а различные хозяйствующие у меня фэйри, по-видимому, не прибегали к помощи химчистки.

Они позаботились об обычных вещах, но оставалось еще много работы, а таскать матрасы никогда не доставляет удовольствия, тем более, когда вас отпинал сверхъестественный тяжеловес и затем, просто ради удовольствия, еще и немного порезал.

Я приступил к наведению порядка, и потащил матрас, чтобы закрепить его на машине и отвезти на свалку, когда пришла Люччио.

Она была одета в серые слаксы и белый топик, а несла черную нейлоновую спортивную сумку, в которой, как я знал, держала любимый короткий жезл, меч Стража и другие штуки. Вещи были новые. Я запоздало понял, что примерно такого вида они были при первой нашей встрече, когда она еще была в другом теле.

— Привет, — сказал я, тяжело дыша. — Дай мне секунду.

— Я помогу тебе, — ответила она.

Она помогла мне положить матрас наверх Голубого Жука, и мы привязали его бельевыми веревками. Она проверила узлы, убедилась, что все в порядке, и опершись на машину, взглянула мне в лицо.

Я оглянулся на нее.

— Рашид сказал, что говорил с тобой, — сказала она.

Я кивнул.

— Не хотел давить.

— Ценю. Правда.

Она отвела взгляд в сторону. Мыш, как только работа была сделана, вышел из бесстыдной ленивой дремоты в дверном проеме и порысил к Люччио. Он сел рядом и подал ей свою лапу.

Она тихо улыбнулась и приняла ее. Потом взъерошила ему своими пальцами шерсть между ушами, так, как ему нравилось, и поднялась.

— Я, м-м-м… Я хотела убедиться в твоем выздоровлении.

— Очень ответственно с твоей стороны, — сказал я.

Она вздрогнула.

— Ох. Черт возьми, Дрезден. — Она потрясла головой. — Я потратила больше двух сотен лет, чтобы ни с кем не связываться. По чертовски весомым причинам. Что можно доказать случившимся теперь.

— Можно ли?

Она встряхнула головой.

— Я была… смущена тобой… нами, я полагаю. Если бы не была, то, наверное, увидела бы что-нибудь. Заметила. Не знаю.

— Я думал, ты была смущена магом разума, который навязал из тебя узлов.

Она скривилась.

— Это разные вещи. И я это знаю. Но в тоже время я этого не знаю. И я тут разговариваю как какой-то возбужденный тинейджер. — Она прижала руки к губам в гримасе досады. — Я не в порядке из-за этого. Помоги.

— Ну, — сказал я, — я полагаю, ты пришла дать мне понять, что не будешь стремиться… ко всему что у нас было.

— Это не из-за тебя, — сказала она.

— Я знаю, — сказал я. — Никогда не было, не так ли?

Она выдохнула через нос, тихо вздохнув. Ее глаза задержались на мне.

— Ты мне всегда нравился, Дрезден. Долгое время. Я думала, что ты опасен. Потом я увидела тебя в деле против Наследников Кеммлера и стала тебя уважать. — Она слабо улыбнулась. — Ты прикольный. Мне это нравится.

— Но? — спросил я.

— Но кто-то толкнул меня к тебе, — сказала она. — И это заставило меня сопротивляться. И… — Она начала плакать, несмотря на твердую осанку и недрогнувший голос. — Мне пришлось пробиться сквозь… шрамы. Или старые раны. Или еще что-то. То, что я была близка к тебе, и то, что я хочу этого до сих пор, заставляет меня чувствовать себя… — Она тряхнула головой и ее голос в конце прервался. — Молодой. Это делает все чувства новыми.

Я обошел машину вокруг и встал перед ней. Протянул к ее волосам руку, но она оттолкнула ее.

— Но это была ложь. Я не молода, Гарри. Я не нова. Я так выгляжу и так думаю что… что ты не можешь понять. Я Богу молюсь, чтобы тебе никогда не нужно было понимать. — Она глубоко вздохнула. — Это нелепо. Я должна лучше справляться с этим.

— Что не так? — спросил я тихо. — Я имею в виду, за исключением очевидного.

— Я снова получила секс, — зарычала она. — И мне это понравилось. Мне это действительно понравилось. Я совсем забыла, как невероятно немеет разум от секса. И прямо сейчас мне трудно формировать полные предложения, потому что я хочу сорвать твою одежду и кусать твое плечо пока ты будешь потеть, а я… — Она вдруг прервалась, ее щеки ярко покраснели. — Тебе даже сорока нет.

Я наклонился к машине, взглянул на нее и начал тихо смеяться.

Она потрясла головой, яростно нахмурившись и сверкнув своими черными глазами.

— Как я теперь буду отдавать тебе приказы? — спросила она. — Когда ты и я были… делали то, что мы делали?

— Ну… Я обещаю не выкладывать фотографии в Интернет.