Андрей Мансуров - Очередные три сказки и пародия…

Дома.

Придётся теперь забыть это слово.

Брат Ламме вздохнул:

– Странно. Неужели мы перебили всех?!..

– Не верится. Нужно спросить у ратников – может, кто видел, куда делись остальные твари.

– Да, спросим. Однако если все работали так, как ты, – Ламме указал рукой за спину Глостера, – я бы не удивился, если б мы и вправду прикончили всю стаю!..

Глостер только теперь посмотрел себе за спину – на помост.

Каризах смилуйся!..

Как он остался цел?! (Несколько царапин – не в счёт!) Груда мерзких, кое-где ещё чуть шевелящихся тел, громоздилась буквально до колен: и это ещё тех, кого он не успел спихнуть вниз!

– Вот уж у кого мне, старичку, не зазорно было бы поучиться владению мечом, так это – у тебя, брат Глостер!

Глостер хмыкнул. Невольно дёрнул плечом:

– Меня всему научил Уткур, наш Воевода. Он всегда… Говорил, что каждый должен найти себе то оружие, которое удобно именно ему. Ну вот я и нашёл. Вроде. – Глостер подошёл к «своей» куче и вытер кинжал о жесткую шерсть одной из тварей. Сунул снова за пояс. Меч вытер так же тщательно, но снова взял в правую руку, – брат Ламме. Ты не мог бы мне…

– Конечно, конечно! – Ламме быстро подошёл к Глостеру.

Вдвоём они за пять минут разгребли и разворошили груду тел, безжалостно добивая в затылок тех из тварей, кто ещё подавал признаки жизни. После чего тела сбрасывали вниз – вскоре оттуда донеслись возмущенные возгласы. Брат Ламме сердито заорал туда:

– Мы уже добили этих! А сейчас нам нужно быстрее расчистить помост! Вдруг они снова налетят?!

Крики поутихли, зато стало заметно движение: если раньше в почти непроглядной тени Глостер не различал ничего, теперь, когда солнце встало повыше, и туча тварей не закрывала свет мельтешеньем, он разглядел, как подростки и женщины оттаскивают трупы дроверов к стенам баграми: похоже, и правда расчищают площадку для новых трупов.

Только вот новая стая почему-то не спешила не то что напасть – а и даже появиться… Странно. Глостер, если честно, ждал совсем другого: ему казалось, что те пять-шесть тысяч, в которые оценил стаю Рафаил, должны… Нападать дольше, и создать больше проблем.

В чём же дело?!

Может, стая разделилась?

Или, что вероятней, остальные пока отступили, ожидая подходов резервов? Или – парротов?

Нет, это уж явная чушь. Дроверы – они ведь не люди. Они не могут думать. И планировать. Ну, по-идее…

Снизу их окрикнули. Глостер узнал голос Шамиля – десятника:

– Ламме! Глостер! Вы живы?

– Живы! – брат Ламме, который, похоже, только теперь осознал этот невероятный факт, ответил дрожащим и звенящим от радости голосом, – А как там у вас дела?

– Неплохо. Похоже, мы смогли добить всех – почти никто не улетел. А вы молодцы – под вашим помостом трупов навалено больше всего.

– Это всё – Глостер! Я никогда не видел, чтоб мужчина, да что там – мальчик! – так свирепо и здорово рубился!

– Молодец Глостер. Похоже, ты прирождённый воин.

– Спасибо, Шамиль. – Глостер почувствовал, как хрипит голос. – Мне… Нам повезло: мы видели их. И не устали за день работы, как мои там… В Раздоле…

– Да, хорошо, что мы знали о них. Это – благодаря тебе, Глостер. Так что спасибо ещё раз. А теперь спускайтесь-ка. Если вас поцарапали или укусили, Боммак должен наложить целебной мази – чтоб не было какого заражения…

Глостер, ощутив, как вдруг потяжелел меч в опустившейся руке, подумал, что после столь «успешного» начала, карьера гончара ему уже в любом случае не светит.

4. Эгоистичный гад.

Рассказ.

(Пародия на роман С. Лема «Солярис».)

– Н-ну? Где люди-то?!

Укрупнив картинку с зонда до максимума, Джо почесал в коротко стриженном затылке, и мысленно выругался.

Пол же выругался вслух:

– …твою мать! Бредятина какая-то! Мать! Что за фигню мы наблюдаем?

– А что? Нормальная по-моему фигня. Чем она вам-то не нравится? Насколько я знаю Межгалактическое Право, раз разумного населения не наблюдается, ничто и никто не помешает вам обшарить эту несчастную планетёнку, и расхитить природные ресурсы: типа алмазов в породе, или золота в жилах… Раз нет разумных жителей, недействительна статья пятьсот четыре прим Межгалактического Кодекса о запрете на отъем или изымание предметов, не являющихся «культурным наследием».

– Это, конечно, верно… Жителей найти пока не удаётся. Правда, не только разумных, а и вообще – никаких. Однако – вот же их города! Они-то – живут. Ну, так, как положено городам. Заводы работают – во-всяком случае небо дымом коптят! Машины по улицам ездят. Электричество в уличные фонари и рекламные щиты поступает… Может, мы не видим жителей просто потому, что они… Невидимы?!

– С таким феноменом я, конечно, прежде не встречалась. Однако – нет. Никаких аборигенов, ни в тепловом, ни в гамма– или других диапазонах наших сканнеров, не видно. Следовательно – их и нет!

– Странная ситуация. – Джо пошкрёб подбородок, на котором стала проступать спящая до этого щетина. – Чёрт! Опять пора чёртовым кремом от волосяного покрова мазаться!

– И в чём проблема? – Пол всё ещё двигал картинку курсором влево-вправо, пытаясь найти хоть кого-нибудь в транслируемом стационарно зависшим зондом изображении с термосканнера, увлекшись настолько, что даже отодвинул на дальний конец пульта очередной любовный романчик в кричащей розово-голубой мягкой обложке, – Блинн, хоть бы собачку какую завалящую… Пора мазаться – так мажься!

– Намазался бы. Да он, гад, кончился. А до ближайшего супермаркета – восемь недель лёта. Но я не об этом. Я о том, что может, конечно, людей и нет… Но кто же тогда там, внизу, – Джо кивнул на огромный центральный экран над пультом, – двигает всем этим?! Машинами, поездами метро, дверьми магазинов, и тэдэ и тэпэ?

И – главное! – рубильниками и рукоятками управления?

– Отсюда, с орбиты, сказать пока затрудняюсь.

– Ах вот даже как… Ты-ы – и вдруг затрудняешься?! Мать! Не узнаю тебя! – Пол фыркнул, и сделал круглые глаза, – И что же нам теперь делать?

– Я скажу – что… Мать, готовь челнок.

– Давно он готов. – показалось Джо, или в тоне Матери прозвучала обида?

То ли – на иронию в голосе его напарника-обалдуя, то ли – на то, что она, суперпродвинутый и сверхобученный бортовой компьютер – не может разобраться в ситуации.

Джо не придумал ничего лучше, как буркнуть:

– Да ладно тебе, Мать. Не сердись на этого дебила. Его так воспитали. Бестактным хамлом. Когда сам ничего не понимает по причине природной тупизны, ворчит, кривляется, и изливает свою желчь на окружающих.

– Ох, скажите, какой «воспитанный» нашёлся! Можно подумать – ты здесь хоть что-то понимаешь… Собственно, я не это хотел сказать. Мать – извини за хамство.

– Ладно, чего уж с вами делать. Люди – они ведь не компьютеры. Им свойственно хамить и тупить. Для этого я у вас и Мать! Стараюсь вот: в меру сил воспитывать. Да приглядывать.

Чтоб в какой переплёт не попали сдуру!

Сели во избежание возможной паники и потенциальных жертв среди «невидимого» населения, в Центральном парке самого большого и хорошо иллюминированного города. Цветная галогенная реклама на небоскрёбах и уличные фонари давали света столько, что ночь почти превращалась в день.

Джо выбрался из люка первым. Сопя, спустился. Развернулся и огляделся, почему-то продолжая на всякий случай придерживаться рукой за перила трапа. Поймав себя на этом, руку убрал. Но теперь она почему-то так и норовила схватиться за рукоятку излучателя. Пришлось глубоко вдохнуть и выдохнуть. Регулятор подачи кислорода протестующее запищал. Спустившийся Пол ладонью шлёпнул напарника пониже пояса. Джо отодвинулся, освобождая дорогу. Пол проворчал:

– Ладно уж, «покоритель новых миров и неугомонный пионер чужих пространств и планет», двигай-ка ножками.

Джо прошёл вперёд, невольно оглядываясь во все стороны, и чутко вслушиваясь. Однако сверхчувствительные внешние микрофоны, установленные на максимум, не доносили до слуха ничего, кроме обычных фоновых звуков большого города: гудки клаксонов, свист ветерка, музыка из какого-то открытого допоздна бара… Да завывания полицейских сирен где-то совсем уж далеко.

Голосов же людей слышно не было.

– Ну что – как наметили?

– Да, наверное.

Больше никто из космонавтов не произнёс ничего, пока они не дошли до того самого бара, из открытого окна которого и доносилась танцевальная мелодия.

Внутри, естественно, никого не оказалось.

Джо прошёл прямо к стойке, и хлопнул по ней тяжелой перчаткой:

– Двойной скотч! Без содовой.

Если он думал, что бутылка сама подлетит, откупорится, и нальет в подставившийся стакан – ничего подобного. Музыка всё так же звучала, но больше ничто в темном помещении, стилизованном под бар эпохи первых поселенцев в Америке, не шелохнулось.