Отцовские земли - Наиль Эдуардович Выборнов

– Почетной означает, что ты разора чинить в городе не будешь, бить и убивать горожан, грабить их не станешь. То, что в имуществе наместника было, ты и так получишь, потому что оно твое по праву. Но… Сам ведь знаешь, что бывает, когда правитель город своему войску на разграбление отдает. Разор один и разрушения.

– Городской голова, сам подумай, – ответил я. – Это мой город, он отцу моему принадлежал. С какой стати я его на разграбление отдавать должен своему войску? Жить будете так же, как живете, только честнее, чем при боярине Артеме. Да, наместником его больше называть и нельзя, потому что наместник он не настоящий, грамоту жалованную на наместничество они подделали. Разве что честнее, потому что проблемы свои решать за счет своих обычных подданных я не дам. А то помнится мне как у вас пару лет назад погром был в еврейской слободе.

– Так это, – проговорил городской голова. – Народ на евреев обиделся сильно за то, что они ростовщичеством занимались. А потом пожар в городе был, тоже по их вине.

– По их вине или свалили на них? – спросил я. – Я ведь был здесь, только тогда не князем был, а обычным наемником. И про то, что про пожар местные знали, так что и товар перенесли, из-за чего только пустые склады сгорели, знаю. И про то, что сам боярин Артем отправил людей, чтобы они с его заимодателем разобрались, знаю. Так что не надо мне врать.

Я заметил, что дружинник, что стоит рядом с ним, рассмеялся. Ну да, не очень они любят городских чиновников, а все потому, что не вояки они, а хлеб свой зарабатывают совсем другим путем. И чаще всего путь этот не совсем честный. Да, даже если напрямую взяток за свою помощь не просить, то их будут приносить сами. А уж брать – не брать…

Подозреваю, что местные чиновники брали. Причем, даже возможно, что и с позволения самого наместника, а ему взамен отдавали долю. Да, ломать мне придется местные порядки, ничего с этим не поделаешь. Бить по рукам, сечь, возможно, что и головы мздоимцам рубить. Специфическое место – Белгородское княжество, сюда ведь и всех преступников свозят на карьеры мел и мрамор рубить.

А пока что поставить бы во главе над городом кого-нибудь, кто за всем присмотрел бы. Только вот кого? Кого-то из своих, из тех, кто понимает? Так нет у меня никого такого с собой, вояки все. Разве что кого-то из тех двоих бояр, что со мной приехали, но им я сам до конца не доверяю.

– Что было, то было, прости, князь, – ответил с надвратной башни чиновник и снова поклонился. – Такие уж порядки наместник здесь завел, а что поделать? Мы – люди маленькие, а про него ведь думали, что его сам князь Кирилл поставил. Куда уж нам с волей великого князя не соглашаться?

– Да плевать мне, – ответил я. – Теперь порядки тут будут такие, как я сказал, если вы город мне отдаете. И воровства, и мздоимства я не потерплю. Мы так и будем под дождем перекрикиваться, или вы мне ворота откроете уже, и нормально поговорим?

– А ты клятву дай, князь, что разор учинять не станешь, – ответил второй из чиновников с длинной, как у козла, бородой, который до этого молчал. – Что город примешь со всем бережением к жизням и имуществу горожан, и править нами станешь с разумением.

– Хорошо, – вздохнул я. – Клянусь, что, если вы откроете мне ворота, я не стану ни убивать, ни жечь, а отнесусь ко всем горожанам, как к моим подданным, которыми они и являются. Клянусь, что единственным человеком, которого я собираюсь преследовать, является боярин Артем, до сих пор называвший себя белгородским наместником. Клянусь, что не возьму силой ничьего имущества, и приму клятву верности у всех дружинников, готовых перейти на мою сторону. А тех, кто того не захочет, обещаю с миром отпустить в любую сторону, при условии, что он даст клятву на оружии о том, что не обратит его против меня, и не присоединится к моим врагам.

Вроде бы все учел. С клятвами нас с самого детства учат быть осторожными, их ведь боги подтверждают. А если обещание нарушил, любой из богов с тебя за это спросить может. Ну или попросту сразу наказать, удачи лишить. А на оружии клятва – вообще страшное дело, оно ведь может изменить в бою, не отвести удар вовремя или вообще выскользнуть из окровавленной ладони. И тогда тебя убьют.

– Ну что? – спросил я. – Теперь-то верите? Откроете мне ворота?

– Сейчас откроем, князь, – ответил воин и махнул рукой.

Люди, собравшиеся на надвратной башне, разошлись, а вот на стенах остались. Однако, они уже не столько несли службу, сколько переговаривались между собой. Ну да, чего им бояться, если войны сегодня не предполагается, миром ведь договорились.

Через какое-то время ворота детинца действительно отворились. Встречать меня вышла все та же компания горожан с двумя воинами, которые до сих пор мне не представились. Это было странно, в наше время все-таки принято хоть как-то обозначаться, чтобы было ясно, что ты за человек, и как к тебе следует относиться.

Впрочем, если сперва мы вели переговоры о, как они сказали, “почетной” сдаче города, то теперь разговор пойдет о гораздо более конкретных вещах.

– Готов нашу клятву на верность принять, князь? – спросил воин, оказавшись рядом со мной.

Похоже, что я ему понравился. Вернее, ему пришлось по вкусу то, как я разговаривал с чиновниками. Да и о том, что я воин, а не торговец, тоже сразу должно быть понятно, а два воина всегда друг друга поймут, если они на одной стороне.

Ростом он был высок, примерно на полголовы превосходил меня, но смотреть при этом старался не сверху-вниз. Судя по седине в бороде и шрамам на лице, вояка старый, может быть, даже моего отца застал. Ну, оно и к лучшему, именно этого мы и добивались, чтобы старые воины отца встали на мою сторону и привели молодежь.

– Как тебя зовут, воин? – спросил я.

– Я – Ростислав, – ответил тот. – Сотник намест… княжеского войска. Готов принести тебе клятву сам, и уверен, что большинство моих меня поддержат. Да и остальные, предполагаю, тоже. Только учти, что засиделись мы в городе. Нам дело понадобится найти.

– Дело найдем, – улыбнулся я. – Курск-то не взят, там придется еще драться. Сейчас его три сотни моей дружины в осаде держат, но им помощь наша понадобится.

– Как это Курск