Межавторский цикл «Боло». Книги1-13 - Кейт Лаумер

любой другой участок этой восьмифутовой[40] каменной стены, над которой нависали мокрые тополя.

— Я пойду первым, — сказал старик, — чтобы привлечь внимание охранников.

— Тогда кто же меня подсадит? — возразил я. — Я пойду первым.

Он кивнул и сложил ладони рупором. Я шагнул вперед, и он поднял меня так же легко, как моряк поднимает пивную кружку. Батя был стар, но слабаком он точно не был.

Я огляделся, затем пополз, перебрался через проржавевшие шипы и спрыгнул на газон. Тут же я услышал треск кустарника. Менее чем в двадцати футах от меня поднялся мужчина, сжимая в руках устрашающего вида оружие. Я лежал, распластавшись, в темноте, пытаясь выглядеть как нечто, которое пролежало там долгое время…

Я услышал впереди еще один звук: глухой удар и треск веток. Охранник повернулся, двинулся прочь и быстро исчез в темноте. Я слышал, как он продирается сквозь кустарник, затем он что-то крикнул, и издалека донесся ответный крик. Старик отвлекал их. Я надеялся, что с ним все будет в порядке и не стал мешкать. Я вскочил на ноги и бросился бежать под прикрытие деревьев вдоль подъездной дороги.

Глава 10

В полной темноте я лежал, распластавшись на мокрой земле, под развевающимися на ветру ветвями декоративного кедра, моргая от мелкого дождя, застилавшего мне глаза, вдыхая сосновый аромат и ожидая, когда утихнет вялая тревога позади меня. Послышалось несколько криков, какие-то звуки поисков в кустарнике, но это была неподходящая ночь для погони за воображаемыми незваными гостями на территории баронства, и через пять минут все снова затихло. Батя так и не появился, но я сказал себе, что он задержался дольше, чем я имел право ожидать.

Я изучал открывшийся передо мной вид. Дерево, нависшее надо мной, было одним из ряда выстроившихся вдоль подъездной аллеи, которая, изящно изгибаясь, тянулась на четверть мили[41] по темной лужайке к башне света, которая была дворцом Барона Филадельфийского. Силуэты фигур охранников и припозднившихся гостей двигались на фоне света, падавшего из-за колоннады у входа. На террасе высоко над ними танцоры кружились под разноцветными огнями в слабом сиянии отклоняющего поля, которое удерживало холодный дождь на расстоянии. Во время затишья ветра я услышал слабую музыку. Батя говорил мне, что еженедельный грандиозный бал Барона к этому времени будет в самом разгаре.

Я увидел, как по мокрому гравию передо мной пробежали тени, а затем я услышал урчание двигателя. Я вжался в землю и наблюдал, как длинный стройный “Мерседес” — по моим прикидкам, модель года 20-го с небольшим — пронесся мимо. Подъездная дорожка была почти ровной. Как и на государственной дороге, ведущей к этому месту, выбоины на ней были заделаны заделаны утрамбованной галькой. Толпа в сельской местности сбивалась в стаи, как собаки, но друзья барона жили намного лучше. Тем не менее, машин здесь было немного, большинство гостей, несмотря на погоду, пришли пешком.

Я поднялся на ноги, не без стонов конечно, и направился ко дворцу-отелю, стараясь держаться в тени. Там, где подъездная дорожка поворачивала направо и огибала здание, я свернул с нее, опустился на четвереньки и пополз вдоль подстриженной живой изгороди из бирючины[42] мимо темных прямоугольников ухоженного сада к краю второго пруда, освещенного гаражами. Я спрятался за ближайшим кустом цветущего земляничного дерева и лег на живот, наблюдая за тенями, которые двигались по мокрому асфальту подъездной дорожки. Там, кажется, дежурили двое, не больше. Ожидание не улучшило бы моих шансов. Я поднялся на ноги, вышел на тротуар и, не таясь, обогнул угол серого здания из полевого камня[43], вышел на свет.

Я невольно вспомнил, когда был здесь в последний раз: торжественный бал в честь открытия отеля, на котором Джинни выглядела такой очаровательной в своем зеленом бархатном платье в горошек, которое сидело на ней, как ее собственная кожа, и под которым не было никакого белья, скрывающего ее прекрасные изгибы, а я выглядел довольно эффектно в белом пиджаке с причудливыми погонами.

Там, где когда-то были большие медные буквы названия отеля, виднелись призрачные очертания и сломанные заклепки, сейчас читавшиеся как “ИЛТОН УБ РБ”.

Я произнес:

— Ага, “Илтон уб рб”, и вам того же, — и продвинулся еще на несколько ярдов, стараясь выглядеть скучающим, когда мужчины обернулись, чтобы посмотреть на меня. Невысокий, коренастый парень в засаленной зеленой баронской форме окинул меня равнодушным взглядом. Мой погодный костюм был достаточно похож на обычный рабочий комбинезон, чтобы я мог продержаться, по крайней мере, несколько минут, как я надеялся. Второй мужчина, откинувшийся к стене на деревянном стуле, даже не повернул головы.

— Эй! — позвал я. — У вас, пташки, есть трехтонный домкрат, который я мог бы одолжить?

Коротышка кисло оглядел меня.

— Ты чей водитель, Мак?

— Герцога Джерси, — сымпровизировал я. — Спустило. Левое заднее. Что за ночка. Сплошные неудачи.

— Джерси не может позволить себе домкрат? — хмыкнул коротышка.

Я подошел к нему и ткнул в него указательным пальцем.

— Он мог бы купить тебя и выпотрошить на алтаре в любую субботу, низкие карманы[44], — прорычал я. — И он получил бы от этого удовольствие. Он такой.

— Неужели нельзя отпустить безобидную шутку без того, чтобы кто-нибудь не заговорил о жертве для алтаря? — запротестовал он. — Хочешь домкрат — бери домкрат.

Мужчина в кресле приоткрыл один глаз и оглядел меня.

— Как долго ты работаешь на Джерси?

— Достаточно долго, чтобы знать, кто распределяет ранги между Джерси и Филли[45], — сказал я ему и зевнул. Я оглядел просторный гараж с бетонным полом, задержал взгляд на четырех тяжелых машинах с гербами Филадельфии на бортах.

— Где здесь кухня? — потребовал я ответа. Вежливость была бы неправильно понята этими парнями. — Я выпью пару чашек горячего кофе, прежде чем снова отправлюсь в путь.

— Вон там. — указал коротышка. — Один этаж вверх и налево. Скажи повару, что Пинци пригласил тебя…

— Я скажу ему, что меня прислал Джерси, младший, — в гробовой тишине я открыл дверь и вышел.

На этаже было тепло и пахло пряностями. Толстый ковер — даже здесь — приглушал мои шаги. Из кухни, расположенной примерно в сотне футов[46] дальше по коридору, доносился звон кастрюль и посуды. Я подошел к двери в десяти футах от кухни, подергал ручку и заглянул в темную кладовую. Я закрыл дверь, прислонился к ней и стал наблюдать за кухонными дверями, вдыхая запахи, от которых у меня сводило челюсти: жареная птица, запеченный окорок, отбивные на гриле… Сквозь деревянную обшивку я слышал, как тремя этажами