Сирийский рубеж 2 - Михаил Дорин

состава и количестве авиационных средств поражения прослеживается неверная оценка своих сил. Мало того, вы даже забыли, что у нас осталось 2 Ми-28, а не 4. Не прибавилось у нас вертолётов, верно, майор Клюковкин?

— Так точно, товарищ генерал, — ответил я.

Ой, что-то мне это напоминает! Плохо, если и «временный» главком замалчивает реальную обстановку. По таким докладам потом и принимаются неверные решения.

За начинающимся спором между Махмудом и Борисовым пристально наблюдают окружающие. Это не есть хорошо.

— Давайте мы с вами поговорим отдельно, Иван Васильевич, — сказал полковник Махмуд и пригласил Борисова отойти в отдельное помещение.

Иван Васильевич отпустил меня отдыхать, а сам направился следом за врио главкома сирийских ВВС.

Выйдя из штаба, я попробовал вдохнуть полной грудью сухой воздух окрестностей Изры. Получилось, но воздух оказался с ароматами выхлопных газов, керосина и солярки.

Осмотрев окрестности полевого аэродрома, я стал замечать, во что превращается эта территория. Ещё недавно это был пустырь, где впору было нефть искать.

Сейчас же длинное шоссе заставлено целой вереницей вертолётов. Ещё несколько Ми-8 и Ми-24 стояли в поле на площадках из плит К-1Д.

На дороге начали запускаться два «шмеля» с двумя «пчёлками». Ми-24 и Ми-8 продолжали выполнять большой объём работы. В любой войне, начиная со второй половины 20 века, вертолёты — истинные рабочие войны.

Спецтранспорт продолжал разъезжать по песчаной земле, поднимая за собой клубы пыли.

Где-то сзади послышался громкий гул. Будто что-то огромное приближалось к площадке. Через несколько секунд над штабом пролетел Ми-6, выполняя посадку на большую площадку, специально сделанную под него в стороне.

Огромный исполин одновинтовой схемы выглядел «папой» в сравнении с остальными вертолётами. Ми-6 ещё не коснулся поверхности, а к нему уже выстроились грузовые машины.

На входе в медпункт встретил старых знакомых.

— Александр, рад видеть! — приветливо махнул мне Аси и направился ко мне навстречу.

Тут же из медпункта показался и его брат Диси. Он поспешил за братом, улыбаясь во все 32 зуба.

— Аль-каид, вы как? Ночью пропали, а потом нам говорят, что в Израиле радиолокационный пост кто-то разрушил, — пожал мне руку Аси.

— Действительно! Кто бы это мог быть? — усмехнулся Диси. — Аль-каид на таких полётах… эт… шакала глотнул!

Надо что-то с братьями делать. Наши поговорки и выражения они как-то неправильно выучили.

— Вообще-то, говорят «собаку съел», но в моём случае я ничего сверхъестественного не сделал, — ответил я Диси.

Тут на него стал «наезжать» Аси.

— Как так можно, брат?! Уважаемому человеку и шакала. Ты забыл, что нам мама сказала сделать?

— Точно. Аль-Каид, когда будете со своими людьми в Дамаске, к нам в гости зайдёте? Мама и отец очень просили. Они мечтают с русскими офицерами познакомиться.

— Почту за честь, — не стал я отказываться от приглашения.

Закончив разговор с братьями, я вошёл в палатку медпункта.

Если честно, ожидал расслабленной атмосферы. Я был уверен, что парням сейчас закапали глаза и они спокойно сидят или лежат на кушетках.

Возможно, другие медики женского пола сидят с ними рядом и слушают рассказы, как мои товарищи громили ночью врага.

Но всё было не совсем так.

Точнее, вообще не так!

— Как проводится медосмотр, товарищи лётчики? Что это за каракули в моём журнале?! Подсудное дело! — услышал я возмущения Тоси.

— Антонина Степановна, мы не виноваты вот честное слово. Думали, что Александр Александрович с вами этот вопрос согласовал, — сказал Кеша.

— Перекладывать вину на своего командира, Иннокентий, нехорошо. С Сашкой всё понятно. Он с правильного пути сбился и двигает это в массы, но вас это не оправдывает. У каждого из вас своя голова на плечах, в ней серое вещество, которым думать надо, а то деградируете.

— Что-то меня разморило совсем. Можно, мы к себе пойдём, а вы сами со своим жонихом разбирайтесь, — произнёс Лагойко.

— Чего? Не жених он мне, — пробурчала Тося.

— Да мы уже поняли, что скандалу быть, — парировал Лагойко.

— Это кого я с истинного пути сбиваю? — поинтересовался я с ходу.

Всех присутствующих аж передёрнуло.

Мои товарищи с закапанными глазами разместились на единственной кушетке. Кроме Кеши — он сидел на стуле с градусником подмышкой.

— На ловца и зверь бежит, — произнесла Тося и встала со стула.

Обойдя стол, она направилась в мою сторону, но резко развернулась лицом к Иннокентию, протянув перед ним ладонь.

— Градусник.

Кеша вытащил его из подмышки. Хотел посмотреть показания температуры, но Тося забрала прицокнув.

Быстро взглянув на градусник, Белецкая его стряхнула.

— Ну что там, всё в норме? — спросил Кеша.

— Не умрёшь.

— Мне кажется, что в медпункте остро необходимо присутствие ЛОРа. Кое-кому не помешало бы слух проверить. Я так-то вопрос задал, — произнёс я.

Ответом мне послужило полное игнорирование. Мои коллеги тоже молчали, набрав в рот воды.

Убрав градусник, Антонина поставила на стол рядом с Иннокентием маленький пузырёк и положила пипетки.

— Я заболел? — сглотнул Кеша.

— Нет. Это капли для глаз. Вечером ещё раз закапаете. Все можете быть свободны. Идите к себе, отдыхайте.

Раздался облегчённый вздох моих товарищей. Кеша подскочил со стула самым первым, снимая куртку со спинки стула.

— То обнимаются у всех на виду, по углам прячутся и целуются и в то же время не вместе, — сказал Лагойко Кеше.

Мои товарищи проходили мимо меня, стараясь не смотреть в глаза. Последним был Петров, который остановился рядом со мной.

— Извини, Саш, — тихо произнёс он и вышел из палатки, оставив меня с Белецкой наедине.

Антонина заполняла журнал, сидя за столом. Её губы были плотно сжаты в полосу.

Я подошёл к столу и сел на стул.

— Ну и что это было? — спросил я, выхватив ручку.

— Ты почему меня не разбудил ночью? Что за самоуправство такое? Разве я позволяю себе в твоей лётной книжке что-то писать? Вот и ты в мои журналы не лезь!

— Чего взъелась-то? Не выспалась?

— Не хами!

— А ты тон сбавь! Зачем нервничать так по мелочам.

Тося тяжело вздохнула, прикрыла ладонями лицо и упёрла локти в столешницу.

— У Петрова проблемы с правым глазом уже два года. Нельзя ему было надевать очки ночного видения. Он, когда ВЛК проходит, с врачом договаривается. Не хочет, чтобы его с лётной работы списали. А сейчас он не видит на