Сирийский рубеж 2 - Михаил Дорин

правый глаз. Я как, по-твоему, подруге в глаза смотреть буду? Что если зрение не вернётся.

Таак… Ну, Кеша!

— Он мне не говорил.

— Да кто о таком рассказывает?

— Ты не окулист. Официально, диагнозов у него нет. По глазу бы его не смогла оставить. Да и зная Петрова, он всё равно бы полетел на задачу. Война идёт. Там наши ребята погибали.

— Если бы не твоё самоуправство, я что-нибудь бы придумала, — сказала Антонина, хлопнув ладонью по столу.

— Так, поговорим, когда ты успокоишься, — сказал я, встав со стула и направившись к выходу.

Антонина подскочила следом.

— Подожди! А как же осмотр? У тебя самого-то как с глазами?

— Всё в порядке. Не переживай.

— Да постой же ты, — сказала Тося, перехватив меня за руку. — Не говори Петрову, что я тебе рассказала про глаз. Иначе я подругу подставлю. Она со мной по секрету поделилась своими переживаниями. Пообещай мне.

— Хорошо. Обещаю, за поцелуй, — улыбнулся я подмигнув.

— Это шантаж!

Антонина привстала на цыпочки и чмокнула меня в щёку.

— Слабовато как-то будет, — усмехнулся я.

— Ой, всё! Ты вроде бы уходить собирался, — произнесла Тося и подтолкнула меня в спину. — Капли не забудь закапать. У Петрова возьмёшь.

До самого вечера я лежал в палатке и отдыхал. Никаких вызовов и встреч. Только тихое сопение, жара, и стук шашек в нардах.

Именно этот стук и побудил моего друга и штатного оператора сыграть со мной. У Иннокентия откуда-то появилась уверенность в том, что он сможет меня обыграть в нарды. Зря.

За поединком наблюдала вся палатка. Хотя это выглядело скорее как матч дворовой команды с чемпионами мира.

— Кеша, вот ты куда открыл эту дырку? — спросил у Петрова Занин, видя, что тот ходит неправильно.

— Вася, это тактика, стратегия и уловка в одном лице, — потирал руки Кеша.

Тут же я выбросил гош на четвёрки и закрыл эту дырку.

— Я ж тебе говорил, — похлопал Занин Петрова по плечу.

— А чего тогда сам так не играл? — возмутился Кеша, бросая кости.

Выпали тройка и пятёрка. Если правильно Кеша походит, то у него есть возможность избежать «домашнего марса» в конце этой партии.

— Да вот сюда. Ну! Кеша ты Кеша, — покачал головой Лагойко.

— Что Кеша? Ну что, Кеша?! У меня всё схвачено.

Так и продолжал думать Кеша, что у него «всё пучком», пока у меня не осталось четыре шашки до победы. Правда, стояли они на пятой точке. То есть, нужен был гош, чтобы сразу всё закончить.

— Может сдашься? — предложил я почётную капитуляцию Кеше.

— Нет. Очередного «домашнего марса» не будет, — проворчал Кеша.

— Ладно, — ответил я и бросил кости.

Выпало две шестёрки. На этом партия была выиграна.

— Что у нас со счётом? — спросил я.

— Общий счёт игры 0:7 не в пользу Иннокентия Петрова. Мда, были у его шансов возможности! — сказал Лагойко, пародируя Котэ Махарадзе.

Я протянул Кеше руку, и он её пожал, но не спешил отпускать. Наклонился ко мне ближе.

— Саныч, вот в чём секрет? Научи так играть. Я ж тут сижу, думаю, а всё равно ты выигрываешь.

— Думать надо меньше, а соображать больше. Вот как в полёте. Ты там отрабатываешь быстрее электронно-вычислительной машины. Так и здесь старайся, — ответил я.

В палатку заглянул сирийский солдат.

— Майор Александр Клюковкин, здесь? — спросил он на арабском.

— Да. Что случилось? — поднялся я с кровати.

— Вас ожидают в штабе.

Только начал привыкать к тому, что никуда лететь не надо. Но ещё не факт, что мне и сейчас прикажут подниматься в воздух.

На улице уже стемнело. Вертолёты мы ещё вечером перегнали на другой участок дороги, где их уже взяли под охрану советские солдаты.

Я посмотрел в сторону Голанских высот. Прошлой ночью было видно большое зарево, слышались выстрелы и грохот взрывов. Сейчас было не так громко, но война ещё шла. Шумели проезжающие машины и техника, светя фарами, а в небе на удивление не был слышен свист винтов вертолётов.

Солдата я отпустил, а сам пошёл к штабу. На входе меня встретил Казанов.

— Только не говорите, что вызывали меня вы, — ответил я.

— Вы сами догадались, так что ничего говорить не буду.

— Что случилось? — спросил я.

— Ничего особого. Хочу вам предложить проехаться и увидеть результаты нашей с вами общей работы.

— Вы мне копию договора о мире предлагаете почитать? Так его ещё никто и не подписывал, — ответил я.

Виталий Иванович улыбнулся и показал мне на припаркованный у штаба микроавтобус. Рядом ещё два автомобиля — пикап и внедорожник.

— Его и мне-то не дадут посмотреть. Так что есть кое-что другое, — сказал Виталий.

Казанов меня заинтриговал.

— Нам его отдали. Мне дадут с ним поговорить, а потом этот человек будет допрашиваться моими коллегами.

Похоже, что Казанов говорит о Евиче. Не думаю, что мне сильно нужна эта встреча. Перспектива посмотреть в глаза Иуде, продавшего страну за 30 сребреников, восторг у меня не вызывает.

Но желание вмазать Евичу есть.

— Только держите там меня, чтоб я его не убил, — принял я предложение Виталия.

— Само собой.

Дорога не была долгой. Евича держали под стражей в той самой тюрьме в Эс Сувейде, где мы уже были с Казановым. В первый наш визит у нас состоялась беседа со сбитым пилотом Блэк Рок Мегетом.

Въехав во двор, мы остановились у двери заднего входа. По знакомым коридорам с обшарпанными стенами шли медленно.

— Иваныч, а вы мне не расскажете, как у вас это получается? — спросил я, когда мы прошли один из постов

— Что именно? — уточнил Виталий.

— Открывать все двери без ключа. И даже в Сирии.

— Я просто слова волшебные знаю, — ответил Иванович с серьёзным видом.

— Например, «сколько это будет стоить» или «я всё Асаду расскажу»?

Виталий улыбнулся, но на вопрос не ответил. Понятно, что КГБ и сирийский мухабарат работают сообща. Но просто так иностранцев к пленным лётчикам бы не пускали.

Мы подошли к двери допросной и остановились. К нам подошёл сириец из Управления политической безопасности страны. Тот самый Рустум, с которым я уже пересекался.

— Поздновато, Виталий. Думал, что