Метастазы - Василий Головачёв

не хотелось терять «нажитое своим трудом».

– Варягин ко мне неравнодушен.

– В принципе это не имеет значения. Приказ подписан министром, и его надо выполнять. Валерий Алексеевич, каково мнение твоего начальства?

Утолин подвигал бровями как Карабас-Барабас из фильма «Приключения Буратино».

– Самойлов считает, что у следствия нет прямых доказательств вины Олега Ивановича. Он не верит в предательство на таком уровне.

– Ну, предать может любой человек, даже обладающий большой властью, – не согласился Смирницкий. – Другое дело, почему телега появилась сейчас, накануне наступления?

– Потому что Олег Иванович один из разработчиков плана наступления, автор многих успешных операций, и его хотят нейтрализовать. Я уверен, что за Варягиным стоят крупные фигуры в Минобороны и в правительстве, которым невыгодно окончание войны.

– Почему же президент стоит на их позициях?

Утолин поморщился:

– Ему докладывают далеко не всё, что происходит на фронте и в тылу ВСУ. А без этого трудно разобраться в обстановке и принять правильное решение. К тому же президенту всё время нашёптывают разные мерзости олигархи, которым война что мать родна.

Смирницкий вдруг посмотрел на Шелеста с детским любопытством:

– Олег, но ведь ты должен знать, где сейчас твоя сестра Снежана.

Шелест не отвёл взгляда:

– Хотите верьте, хотите нет, однако не знаю! Для меня это не меньшая загадка, чем для вас.

– Боюсь, этот ответ не убедит следаков.

– Не моя проблема.

– Есть вариант, – сказал Утолин. – Разрешите, товарищ генерал?

– Без церемоний.

– В штабе фронта знают, где сейчас находится полковник Шелест?

Чащин вскинул брови:

– Едва ли. К чему ты клонишь?

– Надо немедленно отправить Олега Ивановича в командировку.

– Куда? – вытаращился Смирницкий. – Военное положение же… ему негде скрыться…

– За линию фронта!

В кабинете стало тихо.

Хмыкнул Борисов, ощупывая лицо Утолина глазами ясновидца.

– Объясни, – сказал Чащин.

– Доложим, что полковник Шелест ещё ночью убыл с ДРГ в тыл противника для поиска и спасения разведгруппы лейтенанта Баглая, выяснявшего координаты места создания «грязной» бомбы.

Присутствующие перевели взгляды на Чащина.

Генерал озабоченно погладил пальцем щёку:

– Дайте подумать… если и в самом деле послать… а ведь может сработать! Кто-нибудь из твоих людей знает о том, что ты сейчас в штабе?

– Я здесь с вечера, – ответил Шелест. – Последним, с кем общался, был майор Веселов, но это было в пять утра.

– Вот в шесть ты и убыл на задание! Согласен? Похоже, это единственное решение. Через пару дней здесь всё подуспокоится, и ты вернёшься. А там посмотрим. У тебя должен быть безопасный канал перехода.

Шелест сжал зубы, переживая холодок в груди. Канал у него был, но бежать не хотелось, хотя сидеть в СИЗО не хотелось больше.

– Через Белоруссию…

– Баглай должен был вернуться по этому каналу?

– Ну… да…

– Задействуй запасной.

– Запасной – через линию фронта.

– Это хуже, но решаемо.

Пришла мысль о Снежане, пропавшей вместе с мстителями из ЧВК «Бах». Где они? Куда девались, как привидения? Ведь не погибли же, раз не оставили никаких следов…

– Я готов! – выговорил Олег твёрдо.

– Собирайся! Кому из своих спецов ты доверяешь больше? Из тех, кто близко?

Шелест перебрал в уме помощников.

– Лейтенанту Савельеву.

– Звони, подбери экип, доки, всё, что надо, и дуй на фронт в распоряжение командира бригады «Ахмат». Я его предупрежу. Чеченцы помогут вам с переходом.

Шелест встал, помедлил, пожал протянутые руки.

Чащин выбрался из-за стола, подал свою.

– Ни пуха, полковник!

– К чёрту! – Шелест повернулся и вышел, высокий, широкоплечий, ощутимо сильный, уверенный в себе.

– А он не сбежит к немцам? – криво улыбнулся Смирницкий.

Утолин покачал головой.

– Олег человек РОКа! А эти ребята не сдаются и не предают.

Луганск‑23

12 июля, 16 часов пополудни

День. Жарко, душно. Солнце за облаками. Пахнет сеном, землёй, горелым деревом… и трупами.

Холмы, надоевшие лесопосадки, тоже сгоревшие до основания, обугленные стволы деревьев, ржавые и чёрные остовы сгоревших боевых машин, воронки одна на другой и трупы, трупы, трупы…

– Безумство! – выдохнул Ларин, обшаривая поле округлившимися глазами. – Это Луганск?! Не верю! Где мы, командир?!

Тарас, не отвечая, прогуливался по коричневой, с чёрными полосами копоти, траве.

Снежана споткнулась о труп, отскочила.

– Пречистая Дева!

– Позвони кому-нибудь, – нервно посоветовал лейтенант, также чувствовавший себя не в своей тарелке.

Тарас включил рацию, попытался вызвать Шелеста, но ответа не получил.

– Снежа, твой брат не отвечает, попробуй ты.

Девушка дотронулась до пуговки на воротнике «барсика», начала повторять имя Шелеста, но вскоре замолчала.

– Тихо, как в…

– Морге, – договорил Михаил.

Никто на его мрачную шутку не отреагировал.

– Может быть, это не наш Луганск? – с надеждой проговорил лейтенант. – Иннокентий говорил, что мы переходим в ту же точку пространства на Земле, откуда стартовали. Реалы все нанизаны на одну линию координат. Ты ведь мог ошибиться? Пробовал ведь в первый раз.

– Я абсолютно уверен… – Тарас переборол мысль осадить Кота, – но мог и ошибиться.

– Тогда этот пейзаж всё объясняет. Тут пару дней назад происходило мамаево побоище. Непонятно, почему не убрали трупы. Кстати, судя по голубым повязкам на рукавах, это лежат укропы.

Тарас и сам уже сообразил, что убитые на поле принадлежат к украинским формированиям, и слегка расслабился. Российские солдаты всегда уносили раненых и павших товарищей с собой.

– Кстати, вам не надоело таскать на себе комбезы? – спросил Ларин. – Может, сменим на цивильные шмотки?

– Носить «барсы» в наших условиях нормально, – возразил Тарас, стараясь подальше держаться от трупов. – К тому же это защита. А в‑третьих, переодеваться негде и не время.

– Надо уходить отсюда! – сморщила носик Снежана. – Запахи просто непереносимые!

– Амбре знатное! – согласился Михаил, сплюнув. – А вообще странно, что «двухсотые» лежат так долго. Обычно за нациков убирали трупы мы. Может, это серая зона?

– И артиллерия молчит…

– Вот-вот.

Тарас нашёл с краю лесополосы упавшее дерево, присел, шлёпнул ладонью по стволу.

– Присядьте.

Снежана поколебалась, но последовала совету.

Ларин остался стоять, бдительно держа руку на рукояти автомата.

– Давайте рассуждать здраво, – продолжил Тарас. – Первое: я целился в наш двадцать третий реал, и, хотя очевидно промахнулся, мы вышли где-то в соседних реалах, то ли в двадцать втором, то ли в двадцать четвёртом. Второе: все реалы рождены матричным, поэтому запутаны меж собой и во многом идентичны. А это, в свою очередь, означает, что в них должны быть все мы, а также наши знакомые и родственники, а главное – должны сохраниться номера телефонов и коды раций. В таком случае мы можем связаться…

– С самими собой! – хохотнул Ларин.

– С собой вряд ли, хотя чёрт его знает, какие сюрпризы ожидают нас от этой запутанности. Предлагаю следующее: попытаться через спутник установить контакты со всеми,