Пепел доверия-2 - Руслан Алексеевич Михайлов

Он лично видел, как тварь прыгнула с шестого этажа на вершину старого вяза, по которому спустилась вниз и убила семью из трех человек – и все за это за считанные минуты. При этом на гребаном зомбаке (а их так называют, и посрать, что это не так) были лишь царапины – они его пристрелили и специально осмотрели. Все кости целы. А самые глубокие царапины на тварях заживают за считанные часы, была бы жратва. При этом одновременно с умной тварью на крыше была еще девка, причем полностью одетая, явно обратилась буквально только что. Так она тоже прыгнула – и прямиком на асфальт. Переломала себе кучу костей и еще была жива, булькая кровью, когда они прострелили ей башку.

Еще один очень важный нюанс: если твари поодиночке, то умнеют куда медленнее. Дольше остаются тупым, безрассудным зверьем. Но как только они сбиваются в стаи… вот тогда начинают прогрессировать с пугающей скоростью. У них появляется слаженность и осторожность.

Вот мы сейчас едем на «Шишиге» и что делаем? Правильно – ловим на живца. Мы – приманка, твари – хищная рыба. И если раньше за один такой проезд они валили до двух десятков тварей, то теперь редко и пяток набирается. Хотя бывает богатый урожай, если попадаются только что превратившиеся. Вот они прямо баранами тупыми несутся вслед за грузовиком, дают неспешно прицелиться, бывает, что хватает одной пули, если вложить в башку. Потом останавливаешься, закидываешь трупак в кунг и едешь дальше.

Но матерые твари иные… видел, как тот ушел от выстрелов?

Я покивал. Да. Видел. Не наткнись мужик на ту женщину, они бы оба ушли от пуль в мертвую зону.

Но раз такие умные – то зачем бежали за машиной?

У сержанта был ответ и на это: что-то подталкивает их. Нас они все же люто ненавидят. Не едой считают, а именно что люто ненавидят. И при виде людей не могут удержаться – кидаются, несутся, не сводя глаз. Но как только убьешь или ранишь кого – мгновенно теряют раж и прекращают погоню.

И в этом большая проблема. Раз тот мужик так ловко начал уходить от выстрелов – значит, уже бывал под пулями и выжил. Как бывалый волк, что не раз уходил от охотника, и теперь ему хватает только вида ружья, чтобы броситься прочь.

Все это очень хреновые новости для нас, обычных людей. Прямо очень хреновые. Но мы пока еще держимся, а вот…

Сержант не договорил – рация на его груди тревожно захрипела, а через секунду на крышу кунга приземлилось что-то тяжелое. За грузовиком что-то мелькнуло, и в открытом дверном проеме я увидел протянутую над дорогой конструкцию – мы проехали под мостом. И с него на нас кто-то спрыгнул…

– Дырок не делать! – рявкнул сержант, и парни опустили стволы, чтобы тут же направить их на мелькнувшую в дверях нагую женскую фигуру, умудрившуюся каким-то образом ухватиться за косяк и забросить свое тело внутрь.

В следующую секунду я оглох от частых выстрелов, а палец закостенел у спуска, пытаясь выполнить приказ не лезть в чужой бой без команды…

Вот же дерьмо…

Тварь сумела зацепить рукой одного солдата по голове, но его спас шлем, а она рухнула на пол. Вторая тварь не успела даже запрыгнуть внутрь и, дергаясь от попаданий пуль, рухнула на дорогу. На этот раз мы остановились. Трупы были подобраны, заброшены в кунг, а мы поехали дальше. Смотря, как по полу растекается лужа крови, я отстраненно думал, что ведь это все надо будет потом вымывать под хорошим напором, иначе вони разложения не избежать… А затем все мои мысли заняла подрагивающая на полу женская рука, где на каждом пальце имелось по слишком уж толстому длинному ногтю. Это остатки маникюра? Или у нее когти выросли?

Уже на подъезде к лагерю военных случилось кое-что куда кошмарнее: нас атаковала целая стая, вылетевшая из посадок у обочины. Водитель прибавил газу, и нас твари не догнали, а вот один из стрелков, выставив в боковой дверной проем ствол ручного пулемета, показал настоящее мастерство, буквально выкосив очередями больше трех десятков тварей. Ему помогали еще двое, стреляя из автоматов, четвертый чуть позже поддержал их огнем из задней двери, опасно высунувшись наружу, и твари рассеялись, на моих глазах исчезая в высокой траве и среди молодых деревьев, прячась за трупами себе подобных. Останавливаться мы не стали, разумно поехав дальше, а в моих глазах еще долго стояла эта кошмарная сцена: бегущая на нас плотная стая обнаженных молчаливых людей, первые секунды равнодушно принимающая пули, теряя своих, но продолжая попытку догнать и уничтожить…

Столько крови… столько смертей…

Страшно…

Остаток пути до блокпоста прошел без событий. Свернув на знакомом перекрестке, мы вскоре замедлились и съехали с дороги. Миновав здание, «Шишига» прошла еще метров двести и устало остановилась. Солдаты покинули кунг первыми, оставив одного, а тот, закидывая автомат за спину, спросил, кивая на трупы:

– Поможешь двухсотых вытащить?

– Кого? А! Конечно!

Не знаю, что там мне такое вколола та девушка-медработник, но мне все еще было очень даже норм. Лицо ныло, но настрой был боевой, и сил вполне хватало. На манер солдата убрав оружие за спину, я с готовностью поднялся с лавки.

Поднимая за руки и ноги, мы дотащили тела до дверей, где их приняли остальные бойцы и волоком потащили к краю ямы. Перед тем, как скинуть, сфотографировали лица трупов и, как я понял, еще и татуировки. Когда перетаскали всех, нам подали шланг и пластиковую щетку на длинной ручке. Я под напором смывал все водой, молодой солдат орудовал щеткой. Вычистив все и выгнав кровавую воду и темные сгустки за порог, наконец-то покинули машину и чуток сполоснулись там же. Сняв автомат с плеча, я протянул его бойцу, но тот не принял:

– У кого взял – тому и отдашь. А ты мужик крепкий. Я Серый.

– Я Тихон. Да навидался просто уже… но точно меньше вашего.

– Точно меньше нашего, – кивнул он и указал глазами в сторону ямы: – Такую каждый день наполняем, а бульдозер закапывает.

Сделав пару шагов, я взглянул и… замер, стоя на краю длинной глубокой траншеи, больше чем наполовину заполненной телами. Тут были как обнаженные, так и одетые мужчины и женщины, молодые и старые, целиком… и не совсем. Гниющее под заходящим майским солнцем мертвое мясо…

Я вдруг понял, что не