Вопреки всему - Владимир Александрович Сухинин

Светлана Алексеевна, – пришел в себя и ничего не помнит.

– Что, совсем ничего?

– Ну не так чтобы ничего. Он помнит, как его поместили в штрафной изолятор, но не помнит, как он оказался в лазарете. У него провал памяти в четыре дня.

– Вот как… Это нормально? – спросил полковник.

Светлана Алексеевна пожала плечами:

– Не знаю, товарищ полковник. Я не понимаю, что с ним произошло. Он находился в состоянии, близком к коме или летаргическому сну. Может, его психика не выдержала нагрузки и, чтобы не перегореть, перевела его в такое состояние. Он сказал, что все время спал.

Полковник задумчиво покивал, потом поднял взгляд:

– Светлана Алексеевна, напишите на мое имя рапорт о необходимости вновь освидетельствовать Глухова в психиатрической лечебнице. Мне нужно точно знать, здоров он или психически болен, это важно. У вас все?

– Нет, я обмолвилась, что ваша дочка ищет репетитора по иностранным языкам, и он сказал, что может потом обучить ее трем языкам на выбор.

– Три языка? Он что, выучил их, пока пребывал в коме?

– Нет, говорит, что знает, и все, – Светлана Алексеевна нахмурилась, ее голос дрогнул от волнения. – Я знаю, – произнесла она с ноткой тревоги, – что ранее за ним не замечалось подобных знаний. Но и его умение фокусника оставалось тайной до сих пор. Он странный, но не сумасшедший.

– Я подумаю, Светлана Алексеевна, но все же пусть Глухов полежит в психиатрической лечебнице. Опасно, знаете ли, доверять дочь ненормальному – кто знает, что у него случится в голове.

– Я вас поняла, товарищ полковник, разрешите идти?

– Идите, Светлана Алексеевна, и принесите мне рапорт, я его подпишу. Готовьте Глухова к перевозке.

* * *

На следующее утро меня этапировали в психиатрическую больницу. Вывели к проходному КПП и передали конвою из солдат. Посадили в автозак. И вот я снова в знакомых мне больничных коридорах. По первому этажу бродили больные в коричневых пижамах, их оттеснили от врачей санитары – Миша и Василий. Встречали меня два врача: главврач и Тамара, начальник отделения тяжелых больных. Оно располагалось на третьем этаже.

– Вы снова к нам, голубчик, – сложив руки на животе, дружелюбно произнес Айболит. – Что на этот раз выкинули?

– Мусорную корзину, – ответил я с очень серьезным видом.

– Куда выбросили? – добродушно спросил Айболит.

– В мусорный контейнер. За это меня посадили в штрафной изолятор. Я там уснул на четыре дня. В колонии подумали, что я псих. И вот я снова здесь, дорогой мой доктор. Здравствуйте, Тамара Григорьевна.

Она лишь кивнула со строгим лицом, но ее глаза выдавали радость.

– Снова к вам, голубушка? – спросил Айболит, и Тамара ответила:

– А куда еще. Он мой пациент. Будем разбираться, зачем он выбросил имущество колонии, может, это протест против насилия.

– Да-да, Тамара Григорьевна, вы уж разберитесь. Очень интересный больной. – Главврач расписался в ведомости, что забрал под свою ответственность осужденного, и караул покинул больницу.

– Миша, Василий, отведите пациента в третью палату в моем отделении, – произнесла Тамара и отвернулась от меня к главврачу: – Я оформлю его в своем стационаре и принесу больничную карту к вам на подпись.

– Только не задерживайтесь, – поторопил ее Айболит. Мне нужно убыть на совещание в облздрав. – Оба, казалось, потеряли ко мне всякий интерес.

Меня повели по лестнице в закрытый стационар, и Миша, подмигнув мне, спросил:

– Снова решил отдохнуть, Фокусник?

– На этот раз все вышло случайно, – отмахнулся я. – Попал в штрафной изолятор и там уснул на четыре дня. Вот и оказался у вас. Наши начальники хотят понять, псих я или уникум.

– Он псих, – ответил Василий. – Ты будь с ним поосторожней.

Я промолчал и был доставлен в свою прежнюю палату с мягкими стенами, небольшим зарешеченным окошком вверху у торца, той же кроватью с синим потертым байковым одеялом и серой простыней.

Дверь за мной закрылась, и я лег на кровать. Спать не хотелось, выспался. Я стал практиковать с Шизой английский язык – база имелась, но нужна была разговорная практика. Она подсказывала, где я неправильно произношу слова с акцентом, и это было довольно увлекательное занятие.

В обед меня покормили гороховым супом, гороховой кашей с подливой и куском сала. Дали кислый компот из сухофруктов, и я снова лег практиковать разговорную речь на английском, но буквально сразу пришла Тамара. Постояла в дверях, рассматривая меня, и позвала:

– Пошли, неугомонный, ко мне в кабинет, поговорим.

Я встал, улыбнулся, приблизился вплотную к врачу и, прижав ее за талию, поцеловал в губы. Она на поцелуй ответила и тут же отстранилась.

– Пошли, – хрипло произнесла она и повернулась уходить.

За непроницаемой внешностью и большими роговыми очками скрывалась страстная натура, которая могла гореть и подпалить меня. Это был талант.

В кабинете она на ключ закрыла дверь и села за свой стол. Долго меня рассматривала.

– Знаешь, – произнесла она, прервав молчание, – я долго думала о том, что между нами произошло. Хотела тебя забыть… Думала, что справилась с собой, а тут ты снова появился. Растревожил душу. Кто ты, Глухов? Почему имеешь такую власть надо мной? – Она покачала головой. Бледно улыбнулась. – Надо думать, не только надо мной. У вас Светлана – начмед? – спросила она. Я кивнул. – Ты у нее санитаром? Да?

– Да, – снова кивнул я.

– Спишь с ней?

– Не то чтобы сплю, мы имеем близость, – не стал врать я.

Тамара, слушая, кивала.

– Я так и поняла, хотела написать тебе… Потом подумала, что это лишнее. Ты и на зоне не останешься без женского внимания. А Светка шустрая, сразу пристроила тебя у себя. Но знаешь, я не ревную, потому что ты ее не любишь и меня не любишь, просто тебе так удобно.

Я пожал плечами и спросил:

– И что теперь, ты не будешь мне давать?

– Буду, – буднично ответила Тамара, – как же без этого, я уже привыкла к близости с тобой.

Она распустила волосы и распахнула халат, под ним был один бюстгальтер. Я понял: она знала о моем прибытии и готовилась. Как всегда, встреча была жаркой и пылкой. Тамара утолила свою первую страсть и, накинув халат, села напротив. Дунула на упавшую на глаза прядку волос и убрала ее.

– Я вот что подумала, – сообщила она мне. – Я хочу с тобой встречаться, но там Светка. Хочу, чтобы она знала, что ты имеешь близость и со мной. Я буду приходить к тебе на свидания, но только когда защищу диссертацию, там тебе посвящена отдельная глава, – призналась она.

– Света знает, что мы имели близость, – ответил я.

– Вот как… и там ты не соврал. И как она к этому отнеслась?

– Спокойно, как и ты.

– Понимаю, – покивала Тамара. – Она тоже знает, что ты никого не любишь. Если бы любил меня, она бешено бы ревновала. Так. – Она отвернулась. – Хочешь, мы ей позвоним и пригласим вечером сюда, я сегодня остаюсь на дежурство, – произнесла она, смотря в угол кабинета.

– Зачем? – спросил я,