Вопреки всему - Владимир Александрович Сухинин

не менее Исидоры. Она смотрела на Исидору и не могла поверить в то, что услышала. – Вам-то, графиня, откуда это известно? – тихим, помертвевшим голосом спросила Марта.

Исидора покраснела, но ответила:

– Магия, фрау Марта. Вас закодировали, чтобы вы не имели наследника. – Марта замерла, широко раскрытыми глазами глядя на Исидору. Затем, медленно шипя, не выдержала и произнесла:

– Ах ты старая сучка, ты решила жить вечно…

Исидора сразу сообразила, о ком она говорит, и тут же спросила:

– Ваша мать жива, не так ли?

– Да! – рявкнула Марта и прикусила губу – она проговорилась.

– И она через вас управляет Синдикатом, верно?

– Верно, – кивнула Марта, – но это уже неважно, – и с бешенством зверя бросилась на Исидору. Не коснувшись ее она упала рядом на пол и забилась в судорогах.

– Что с ней? – вскочила растерянная Исидора. Ответ пришел от Брыка:

– Ее пытаются убить, но я блокировал приказ извне. Скоро истерика пройдет.

К ним подошел встревоженный Алеш.

– Что случилось, дорогая? – спросил он.

Исидора с сожалением посмотрела на Марту.

– Марта – подставная фигура, Эмиль. Ее мать, вот кто кукловод. Она жива и через нейросеть управляла Мартой. Мы не знаем, где она.

Прокс на секунду задумался, потом с сарказмом произнес:

– Значит, все, что мы сделали, было зря, и все нити в руках Первой Фрау. Она быстро восстановит связи…

– Да, Эмиль, и этого допустить нельзя! – решительно заявила Исидора.

Глава 14

Солнечная система, планета Земля. Свердловская область, город Нижний Тагил

Я плавал среди звуков и уверенно говорил на нескольких языках с Шизой, но неожиданно пришла тьма, и я проснулся. Открыл глаза и увидел сидящую рядом Светлану. Лицо ее было заплаканным, глаза от слез опухли. Она дремала, сидя рядом с моей кроватью. Я повертел головой и увидел, что нахожусь в лазарете. Снова в той же палате и на той же кровати. Я легонько тронул ее руку, и Светлана мгновенно открыла глаза, недоуменно на меня посмотрела, потом ее лицо исказилось смешанной гримасой радости и гнева.

– Ты что себе позволяешь? – начала она тихо, но очень нервно, губы ее тряслись. Глаза наполнились слезами.

– В смысле? – спросил я.

– Снова чудишь?

Я поморгал и ответил:

– Не понимаю, о чем ты. И почему я в лазарете? Меня же посадили в штрафной изолятор.

– Да, посадили, но ты там впал в кому, и тебя перевели сюда. Что происходит, Виктор? Ты снова хотел себя убить?

– Вроде нет. Не было причин, моя жизнь стала налаживаться… – Светлана посмотрела на меня долгим изучающим взглядом и, вздохнув, произнесла:

– Странный ты, Витя, человек.

– Ты тоже странная, – ответил я.

– Почему это я странная? – Она выпрямилась.

– А почему странный я?

– Потому что ты не такой.

– Какой не такой?

– А такой…

– Так такой или не такой, ты уже определилась? – улыбнулся я.

– Ты… – Она замялась, беспомощно стала озираться и наконец выдала: – Ты чудной?

– Почему я чудной? – спросил я, слегка улыбнувшись.

Светлана снова на мгновение замялась, а затем ответила:

– Ты не такой, как все. Иногда мне кажется, что ты живешь в каком-то своем мире.

Я задумался над ее словами, но не стал ничего отвечать.

– Что ты молчишь? – нервно теребя платок в руке, спросила она.

– Думаю, что ответить. Я не знаю, что тебе сказать, я такой и ты такая.

– Какая это такая? – Она перестала шмыгать носом и удивленно на меня посмотрела.

– Такая. Тоже чудная, – ответил я.

– Почему это я чудная?

– Потому что связалась со мной. Если я чудной, то и ты чудная. Подобное тянется к подобному. Это закон философии. Не помню, как он называется.

– Да, – тихо ответила она, опустив глаза. – Меня неудержимо тянет к тебе. Мне хочется наброситься на тебя и…

– И что? – спросил я. – Съесть?

– Нет, трахнуть, – рассмеялась она сквозь полившиеся слезы.

– А что со мной было, что я попал в лазарет? – спросил я, отвлекая ее от ненужных мыслей.

– Ты впал в кому.

– В кому? Не может быть, я просто уснул.

– Ничего себе сон, – скривилась Светлана. – Ты почти не дышал, пульс не прослушивался. И ты был холоден, как мертвец. Понимаешь?

– Нет, – ответил я, – я чувствую себя хорошо, ничего не болит и даже есть не хочется. И сколько я провел в таком состоянии?

– Сутки в ШИЗО и трое суток в лазарете. Но это не главное, тебя опять поместят в психиатрическую больницу.

– Зачем? – Теперь пришло время удивляться мне.

– Затем, что начальник колонии очень зол, и он хочет, чтобы там разобрались, ты нормальный или сумасшедший суицидник. Он даже сказал, что лучше бы ты сдох, у него было бы меньше проблем.

– Да, добрый у нас хозяин. Но не дождется, – теперь скривился я и спросил Шизу: «Ты зачем ввела меня в такое состояние? Нас снова засунут в психушку».

«Папочка, твой организм не может быстро изучать языки, я все его ресурсы направила на обучение базам. Ты простив?»

«Нет, но мы напугали других».

«О них не думай, я помогу утрясти все неприятности», – ответила Шиза.

«Как скажешь, дочка», – ответил я.

– Ты чего снова замолчал? – спросила Светлана.

– Да вот думаю, как быть. Хозяин сильно злой?

– Сильно.

– И только из-за меня?

– Нет, еще дома неприятности, дочка хочет поступать в МГИМО, а у нее плохо с иностранными языками. Репетиторы говорят, что у нее нет способности к языкам. – Потом Светлана наклонилась ко мне и сообщила: – Я видела ее, тупая как пробка, и куда лезет? При поступлении нужно знать на хорошем уровне два языка…

– Ну, это не проблема, сообщи полковнику, что я могу помочь его дочке освоить три языка на выбор: английский, испанский или французский. Сколько лет девочке?

– Шестнадцать. – Светлана внимательно и недоверчиво на меня посмотрела: – Ты действительно знаешь три языка?

– Знаю пять, среди них русский.

– Что-то не верится. Или… – Она подозрительно на меня посмотрела. – Тебя научили языкам в шпионской школе? ЦРУшники?

– Света, – покачал осуждающе головой, – почему тебе всюду мерещатся шпионы?

– Ну как? – спросила она. – Я читала твое личное дело, в нем не указано, что ты знаешь иностранные языки.

– И что? Там не указано, что я фокусник, – рассмеялся я. – Ты не забудь между делом намекнуть «полкану» о моем предложении.

– Мне страшно, Витя, – прошептала она. – Я не знаю, как он к этому отнесется. Скажи что-нибудь на английском.

– Svetlana, don't be afraid, I love you, – произнес я.

– И что ты сейчас сказал? Послал меня? – спросила Светлана.

– Я сказал: «Не бойся, Светлана, я тебя люблю».

– Да уж, любишь, – с сомнением произнесла Светлана, но голос ее подобрел. – Лежи, я пойду, доложу, что ты пришел в себя, суицидник.

– Почему я суицидник? – спросил я. – Обижаешь.

– Это не я тебя обозвала, а наш полковник. Пойду, – она нагнулась и поцеловала меня в губы, – узнаю, может, не надо тебя отправлять в психушку.

– Иди, – ответил я и приободрил ее глазами и улыбкой.

В кабинет начальника колонии заглянула секретарь Маша и обратилась к полковнику.

– Товарищ полковник, к вам просится начмед.

– Пусть войдет, – недовольно произнес начальник колонии. Вошла начмед, и полковник рукой указал ей на стул. – Садись, Светлана. Ну что, как там наш больной?

– Здоров, – ответила