Луна освещает путь в тысячу ли. Том 1 - Александра Альва

через эти чёрные дыры внутрь пробивались трава и кустарники. Осветив помещение лунным камнем, она увидела, насколько же всё здесь пришло в запустение за десять лет: истлевшие остатки тканей лежали в одном углу, а свитки и таблички, поросшие мхом и паутиной, – в другом. Пробитые мечами ширмы, расписанные талантливыми мастерами, валялись посреди этой огромной комнаты как мусор, а нефритовая статуя Последнего небожителя Юнфэя закатилась под небольшой алтарь, на котором стояли скрюченные благовонные палочки.

Над головой зияла крупная щель в крыше, где виднелся тёмный край неба и несколько угасающих звёзд.

Тоскливое, тянущее чувство зародилось в груди Мэйфэн, и она прошла по залу, касаясь пальцами пыльных опрокинутых столиков и высокой травы. Но не это место она теперь так жаждала увидеть. Мэйфэн побрела к крытой галерее с дырами и трещинами в полу, которая вела к западному крылу.

Найдя нужную комнату, наследница клана Фэн остановилась и сделала медленный вдох – правая рука отозвалась уже привычным покалыванием, словно кто-то испещрял кожу иглами, но Мэйфэн упрямо сжала кулак, не обращая внимания на боль, и заглянула внутрь.

В просторном помещении находилось возвышение в полу, когда-то служившее кроватью. Спальное место было украшено массивными деревянными сводами, напоминающими лунный вход в храм, только этот не имел стен, и о печальном положении дома здесь напоминал лишь полупрозрачный изорванный балдахин, который клочьями свисал с потолка.

– Отец, матушка! – Мэйфэн опустилась на колени у входа, хоть этот жест уважения и дался ей с трудом. – Я вернулась домой.

Комнату освещали два высоких бумажных фонаря, что стояли по обе стороны от низкого столика, на котором располагалась резная курильница для благовоний: из неё поднимался серый дымок, и повсюду распространялся стойкий аромат сандала. Из сада сквозь приоткрытое окно доносилось тонкое щебетание птиц, и прохладные осенние ветры заглядывали в дом, принося с собой запах сухой опавшей листвы.

– Мамочка, а я тоже стану такой же сильной, как вы с папой? – спросила маленькая Мэйфэн, сидя в изголовье кровати между молодым мужчиной с аккуратной бородкой и женщиной с настолько тёмными блестящими волосами, что они сливались с тенями в комнате. – Хочу стрелять из лука, как старшие гэгэ в храме, и танцевать с мечом, как папа!

– Конечно станешь, А-Фэн! – Женщина улыбнулась и потрепала дочку по волосам. – Но неужели ты уже хочешь выбрать путь Небесного ветра? Тебе ведь ещё нет и шести лет…

– Твоя мама знакома с техниками Лунной тени, – заговорил мужчина и указал на желтоватый месяц, который заглядывал в окно. – Хоть она и переоделась в одеяния школы Дафэн, но ты должна знать, что у тебя есть и другой путь. Когда немного повзрослеешь, сможешь отправиться в Юэин.

Мэйфэн покачала головой и встала на кровати, изображая, как стреляет из лука, а потом замахивается мечом на невидимого врага. Не удержав равновесия на одной ноге, она покачнулась и упала прямо в объятия отца, который поймал её сильными руками и легонько щёлкнул по лбу.

– Ну, что думаешь, юная заклинательница?

– Не хочу никуда уезжать! – заупрямилась она. – Хочу всегда оставаться с вами!

– Хорошо, так и быть, – по-доброму усмехнулся мужчина и посадил Мэйфэн рядом с собой на коленки: она сразу же вспомнила, что именно в такой позе сидели старшие шисюны и шицзе[117] в храме, когда слушали отца, поэтому воодушевилась и приняла серьёзный вид. – Завтра же с утра пойдём в сад, и я научу тебя первому таолу Зарождающегося ветра.

– Правда-правда? Обещаешь?

– Обещаю, А-Фэн!

Он обнял маленькую дочку и жену, которая успела придвинуться к ним, и вместе они пролежали до самого рассвета, слушая тихое дыхание друг друга и пение птиц в саду.

Это воспоминание оказалось самым размытым и обрывистым, но Мэйфэн была уверена, что ещё задолго до падения пика Юнфэй родители и правда любили её. Сидя на этой самой кровати, она вечерами слушала старые легенды империи Чжу, представляла, как станет умелым заклинателем, и с нетерпением ждала, когда же отец возьмёт её с собой в храм Фэнлю.

Слёзы потекли по щекам, и она коснулась лбом изъеденного насекомыми пола, поклоняясь духам родителей, пусть те уже давно не обитали в этом доме. Она вставала и снова опускалась на колени до тех пор, пока влажные щёки не высохли, а ноги не заныли от вонзающихся в кожу заноз.

Где-то в углу закопошилась большая серая крыса, которая, испугавшись света лунного камня, пробежала по комнате и с писком скрылась в щели в полу. Мэйфэн поднялась и проследила за ней взглядом, заметив рядом с дальней стеной старый сундук, который покрылся настолько плотной паутиной, что почти полностью сливался с окружением.

В голове мелькнула догадка, и наследница клана Фэн медленно прошла в другой конец родительской спальни, присела перед находкой и очистила её от белёсых волокон. Там действительно оказался красный позолоченный сундук матушки, к которому раньше Мэйфэн не дозволялось прикасаться. Но теперь она повзрослела, теперь наверняка было можно.

Взявшись за пыльную крышку, она с лёгкостью подняла её, и наружу вырвалась туча взвеси: в горле сразу запершило, и Мэйфэн откашлялась, водя ладонью перед лицом. Внутри лежали два тщательно сложенных одеяния: чёрное с серебристым подолом и знаком школы Юэин на спине, а ещё белое с серой юбкой, украшенное тёмными ветряными спиралями. Между ними виднелся край бронзового зеркальца, в которое, судя по возвращающимся обрывочным воспоминаниям, Фэн Ай любила смотреться, убирая волосы в изящные причёски.

Так, значит, матушка и правда была выходцем из Юэин, хотя подобные смешанные браки не приветствовались, особенно среди наследников кланов, которым предстояло продлить род и сохранить вековые традиции своей школы. Но теперь хотя бы становилось ясно, почему богиня Юэлянь смиловалась над Мэйфэн и даровала ей своё благословение: оказывается, путь Лунной тени всегда был открыт перед ней так же, как и путь Небесного ветра.

И всё же никто в деревне Юэ не рассказывал ей правду о матери, поэтому она решила по возвращении обязательно поговорить с тётушкой Ван. Знали ли они обо всём с самого начала?

Фэн Мэйфэн дёрнула головой, прогоняя непрошеные мысли, и развязала свой пояс, сбрасывая на пол изорванную одежду: один слой за другим, пока не осталась совершенно нагой. Кожа цвета белого нефрита мерцала в отблесках лунного камня, и только бледно-розовая сетка ожогов, тянущихся от ключицы до пальцев правой руки, выделялась на её теле как нечто чужеродное.

Присев перед сундуком, Мэйфэн сначала потянулась к тёмному одеянию, проведя по дорогому шёлку пальцами, но вскоре положила ладонь на белую