Штабс-ротмистр - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

что вы — порядочный дворянин, всё сказанное останется между нами.

Штабс-ротмистр поклонился и прикоснулся губами к её пальцам.

Завтракали они за разными столиками.

— Жаль, что штурмовой мордоворот не видел ваших любезностей, — хихикнул Искров. — Злился бы больше. А злой противник не бывает собранным.

— Зато он бывает вдвое больше. Этот по массе — так и в два с половиной раза.

— Как говорил наш тренер по русбою, большой шкаф громче падает. Доедай. Пойдём к капитану смотреть амулет. Но — жаль.

— Чего?

— Врезал бы ты ему свою короночку, прожёг насквозь. А панцирь твой любую его гадость выдержит. Я вчера осмотрел того хама. Дарование есть. Для неродовитого — так даже и ничего. Запас Энергии хороший. Но всё хаотическое. Ювелирно действовать не сумеет. Пропусти мимо первую атаку и контратакуй.

Второй за утро совет — маневрировать и уходить от атаки штурм-капитана, подумал Тышкевич. Странное совпадение.

Глава 3

Собрались на баке — на палубе, что над носовым кубриком матросов. Виктор Сергеевич огляделся, записав в память, где торчат кнехты и лежат бухты цепей. О них запросто можно споткнуться. Голый до пояса и босой, он вышел на бой в одних полотняных штанах. Амулет блокировки пристроил на груди как кулон на верёвочке.

Внушительными бицепсами-трицепсами не обладал, хоть и заметно сказалось посещение гимнастического зала. Крепкий, жилистый, подвижный. На груди и спине остался шрам от ледяного копья в огненной обёртке, убрать его магия бессильна.

Буранов явился в полной форме, затем тоже скинул верхнее исподнее, открывая любопытным взглядам мясистую груду мускулов. Не разулся, форменные чёрные штаны так и остались заправленными в высокие берцы.

Осмотрев товарища перед схваткой, Искров выдал две новости: хорошую и плохую.

— Хорошо, что плетение на амулете примитивное. Как замок на буфете с вареньем. Блокирует только мощные выбросы Энергии. Вся защита при тебе.

— И при Буранове. Что не есть хорошо. Так какая плохая?

— Светит ярко. Уверен, ты тоже видишь. Отключить нельзя, заметят многие.

Авторитет Искрова как эксперта разлетелся в дым при первой же атаке штурмовика. Тот бил руками в голову и в корпус просто с нечеловеческой силой. Такую не вместила бы даже его огромная фигура — на полголовы выше штабс-ротмистра и едва ли не вдвое шире. Буранов напоминал даже не человека — существо из Тартара, вылезшее через портал на погибель роду людскому.

Сделав вид, что от очередного хука потерял равновесие, Виктор опрокинулся назад и ушёл перекатом, использовав промежуток между кнехтом и фальшбортом — высокой стенкой борта примерно в человеческий рост.

Пока штурм-ротмистр занимал положение для следующей атаки, граф оглядел опоясывающие его плетения.

Опа-на… Тонких, накачивающих Энергию в кулаки и дающих невиданную мощь, не было ни одного. Защита — да. Целительское плетение тоже заготовлено, коль вдруг пропустит ответку. И всё. Странно.

Забив на привычку стоять как человек-крепость, что имеет смысл, лишь когда за спиной охраняемый объект, Виктор скользнул в бок. Даже пропустил лишний удар, потому что сосредоточился, рассматривая детальнее вязь энергетических нитей.

Защита беззвучно охнула, потеряв какую-то часть прочности, но главное удалось нащупать. Чтобы проверить догадку, граф сместился сажени на две, оказавшись между Бурановым и его заместителем Хвостициным, столь же звероподобным штурм-поручиком.

Противник сразу снизил напор атаки. Он был чудовищно силён. Но уже в пределе человеческих возможностей.

Оставалось подловить его в собственную ловушку.

Виктор Сергеевич начал уходить в сторону мелкими шажками, противник не препятствовал. Выждав момент, когда оказался на одной линии между графом и своим заместителем, верзила бросился на решительный приступ, явно рассчитывая тем самым и закончить бой. Прямой удар ногой, сокрушительный хук справа… Он должен был неминуемо расплющить голову соперника как гнилую дыню.

Вышло иначе. Боец, промахнувшись, провалился вперёд и не смог остановиться. Кулак с бешеной скоростью врезался в сталь фальшборта, туда же кинуло самого поединщика.

Выскользнув из-под него, штабс-ротмистр успел к моменту, когда прижатая к металлу щека громилы поползла вниз, оставляя поверх краски длинный кровавый след и лоскуты кожи.

В фальшборте проглядывало синее небо — через дырищу от кулака.

— Ваше сиятельство! Позвольте один удар дополнительно.

— Вы победили, штабс-ротмистр, — возразил князь. — Чего же более?

— В схватке участвовал ещё один.

Не дожидаясь ответа, Виктор Сергеевич снял кулон и врезал вытянутыми пальцами, бросив в них щедрую долю Энергии. Рука пробила штурм-прапорщику Хвостицыну грудную клетку. Навылет. Магическая защита лопнула как бумажная. Пальцы проткнули лёгкое, лопатку и вышли из спины.

Стоявшие рядом бойцы в чёрных беретах моментально приготовились к бою. Кто не обладал Одарённостью, активировал амулет.

— Всем — немедленно прекратить! Граф! Вы с ума сошли! — воскликнул вице-губернатор.

— Отнюдь, ваше сиятельство. Этот мерзавец подпитывал командира кинетикой, усиливая его удары. Но я воспользовался знанием, что Энергию третьего лица примитивная безделушка не блокирует. Просто расширил канал для плетения штурм-прапорщика, и этот дуболом, не контролируя выход Энергии, от души размазал Буранова по стенке. Хотели меня прибить, нарвались сами.

— К целителю его! Буранова, когда очнётся, командиров штурм-групп и всех девяточников — в мою каюту!

Князь развернулся и покинул бак, не скрывая раздражение. Дуэль с ограничениями, фактически — спортивно-дружеский мордобой, переросла в серьёзный конфликт между его охраной и основной боевой силой.

Понимая чувства начальника, Виктор Сергеевич поднял глаза и увидел через стекло капитанского мостика лицо Львовой, неподвижно глядевшей на арену ристалища как с театрального балкона. Её эмоции были запечатаны маской непроницаемости, но почему-то граф решил, что увиденное ей не понравилось. Буранова проучил правильно. А с вторым негодяем хватил лишку. Правда, до Ново-Йорка целитель его заштопает, никакая собственная магия такую дыру не залепит. Всё равно — жестоко. Получается, он ничем не лучше костоломов в беретах.

Совещание началось в обед, когда целитель прислал вахтенного матроса с запиской: штурм-ротмистра не ждать, у него множественные переломы. Шутка ли, пробил кулаком стальной лист в палец толщиной! Правая рука — в труху, на корабле не восстановится, пришлось отрезать. На другое потребуется дня три, не меньше, как и у Хвостицына. Без целительской магии можно было бы зашивать обоих в парусиновые мешки и отправлять на корм рыбам.

— Все трое отстранены, — начал Горчаков, когда его не слишком большая каюта заполнилась военными в кепи и беретах, старавшимися расположиться как можно дальше друг от друга. — Буранов и Хвостицын по выздоровлении отправятся в корабельный карцер, обратным рейсом яхта отвезёт их в Ригу для отдачи под трибунал как потерявших офицерскую честь. Буранов, кроме того, теряет служилое дворянство, наследственного не получит никогда. Конечно, если трибунал и Государь согласятся с моим мнением.

Почему-то никто в этом не усомнился. Только один из взводных штурм-корнетов испросил разрешения обратиться и задал вопрос: каковы доказательства вины Хвостицына.

— Его плетение, кроме Тышкевича, видел Искров. И ещё одно незаинтересованное лицо, пожелавшее не раскрывать своё имя.

«Львова!» — сверкнуло в голове Виктора Сергеевича. Пусть способность видеть чужую магию далеко не уникальна, почему-то хотелось, чтоб это оказалась она. Коль свидетельствовала в его пользу, то, быть может, не столь разочарована увиденной жестокостью?

Зачем ему княжна… Почему важно её расположение? Для походно-пароходного романа годится не больше, чем якорный клюз. Дружеских отношений с подобными барышнями не заводят. Замуж за заурядного графа не отдадут, да и сама честно предупредила — с ней счастливого супружества не жди…

— Штабс-ротмистр! На кону ваша карьера. Изволите ворон считать?

— Виноват. Чаек, ваше сиятельство. Мы в море.

— Не самое подходящее время дерзить и шутки шутить. Отвечайте. Как обязаны были поступить, обнаружив подлость?

— Доложить непосредственному начальнику. Вам, ваше сиятельство. Или вызвать недоноска Хвостицына на дуэль. До неизгладимых увечий или смерти.

При слове «недоносок» штурмовики взроптали, но затихли.

— А теперь слушайте все! — князь припечатал ладонью по столешнице. Он, немолодой и невысокий, очень благообразный, наверняка обладал недюжинным Дарованием, присущим Великим княжеским домам, а Горчаков был отпрыском, хоть и боковым, именно такого рода. Не исключено, его Дарование поспорило бы по мощи со всеми талантами собравшихся офицеров вместе взятыми. Хотя запросто оказалось бы вполне мирным, тот же целитель или провидец, например. О способностях начальника Тышкевич не имел сведений. — На нас возложена