Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов

— Вот твоё досье, — говорит Макс. — Всё, что я смог собрать на Орлова за последний год. Если при встрече с генералом ты будешь хоть вполовину хорош, как пять минут назад, мы обязательно разговорим Нового Олега. Осталось лишь понять, что именно он должен нам поведать…

— Хорошо, — отвечает Алекс. — Спасибо. Только дай мне вернуться в себя…

Глава 13

Один шанс на двоих (часть 2)

Забрав цифровую куртку, Бель направляется в лабораторию. Вышегородский остаётся на диване, откинувшись на спинку и ощупывая грудь там, где бельё окрасилось красным. Он по-прежнему молчалив и задумчив. И мим точно знает, что ещё не один день капитан будет прокручивать в голове этот призрачный диалог с собственным сыном…

Несмотря на то, что за свою жизнь доставил немало щекотливых посланий, в том числе и от людей давно умерших, от содеянного сейчас Алекс испытывает нежданное смущение и навязчивое сожаление. Совершенно лишние на фоне полученной правды, но… Но так уж устроен человек: готов охотно выполнять приказы — цеха, профсоюза, генерала или вожака стаи, — не терзаясь мучениями совести. И начинает мигом искать душевные червоточины, как только дело доходит до принятия самостоятельного решения, чреватого последствиями…

В лабораторной комнате парень неторопливо настраивает мощность вытяжки. Убирает использованные колбы в дезинфекционную камеру, выключает приборы. С новым приливом стыда отключает планшет на стене, с помощью которого следил за Вышкой. Расставляет запасы концентрированных препаратов обратно в холодильные шкафы, надевает цеховой перстень.

От монотонности, с которой мим прибирает за собой, на душе становится чуть легче.

Поэтому Бельмондо не спешит. Сбрасывает штаны и переодевается в повседневную одежду, с недовольством заметив, как сильно выпачкал её во время недавних странствий и побегов. Мечтает о ду́ше и с тоской размышляет об авантюре, в которую готов ввязаться.

Разгладив одёжку, отыгравшую роль больничной пижамы, он аккуратно складывает её в стопку и открывает дверцу «стиральной машины». Какое-то время в недоумении смотрит на второй комплект рабочей униформы, комом забитый в отделение для отчистки цифровых тканей… и вдруг его челюсть начинает медленно отвисать. Стараясь не спугнуть робкую, но важную мысль, он откладывает куртку и штаны в сторону. Медленно, будто чашку нестабильного нитроглицерина, вынимает из камеры шуршащий комок женской «блузки» василькового оттенка.

Разворачивает, прощупывая карманы. И извлекает на ровный лабораторный свет крохотную нэцке, отданную ему Дубининым. Швырнув «блузку» на стопку «больничной» одежды, Алекс покидает тайную комнату, даже не потрудившись запереть за собой дверь. Словно потерянный в подземелье несёт перед собой зажигалку — единственный источник призрачного света, — Бельмондо входит в гостиную, приподняв сувенирную статуэтку на уровне лица.

Максим, всё ещё полулёжа, встречает его с закрытыми глазами.

— Готов обсудить детали? — не поворачиваясь, спрашивает он.

— Не совсем… — отвечает феромим.

И что-то в его голосе звучит так неуютно, что капитан тут же подбирается, раскручивается пружиной и открывает глаза. Рука машинально тянется к оружию, но замирает. Макс смотрит на парня. На непонятный предмет в его пальцах. На вытянувшееся лицо.

— Ты говорил, что в какой-то момент Святослав Дубинин начал сворачивать разработки «Синтагмы»? — пересохшими от волнения губами бормочет Бель.

— Такая информация имеется, — хмурясь, уходит от прямого ответа «кофейник».

Он всё ещё не понимает собеседника. Более того — он взволнован его необычным поведением. Да ещё и после разыгранного представления без тормозов морали и такта, а потому держится настороже. Добавляет:

— Но до его материалов мы не доберёмся. Во всяком случае, оперативно. Пока решатся юридические вопросы и адвокаты дадут доступ, пройдёт не один месяц… Почему ты спросил?

Щёки Алекса внезапно заливает краской стыда. Он мог вспомнить раньше. Мог рассказать парочке жутковатых детективов. Или Максиму при первой встрече с ним. Бельмондо — что ещё страшнее! — мог даже поведать о подарке самой Татьяне Динельт. Но из его памяти напрочь вылетел запрещённый, строго табуированный, но столь настойчиво всученный ему прощальный дар мёртвого бхикшу.

— Эм… Макс, ты меня, конечно, извини… — лепечет он, глядя не на Вышку, а на крохотных костяных обезьянок в своей правой руке. — Но эту вещь Дубинин отдал мне перед началом сеанса… Перед смертью, если угодно. И теперь я припоминаю, что он вёл себя… весьма необычно.

Вышегородский выглядит так, словно ему только что сообщили о скоропостижной кончине близкого родственника. Встаёт, чуть покачнувшись, и пересекает гостиную. Бережно, словно это не фигурка, а граната без чеки, забирает обезьянок из руки феромима.

— Дал? — шепчет он. — Дубинин дал тебе это? Перед смертью? Серьёзно?

Он осторожно вертит нэцке в пальцах, как обитатель примитивного тропического острова, впервые увидевший настоящее ювелирное украшение. Вблизи Алекс замечает, как сильно измотан оперативник. Однако горящие глаза говорят о том, что сил ещё в избытке, и экономить их капитан вовсе не намерен.

За окном вдруг взвывает ветер, которому аккомпанируют сирены и тяжёлый рокот. По полу передаётся вибрация, и Бель догадывается, что где-то неподалёку ползёт бронетанковая колонна. Ползёт, чтобы бросить солдат в огонь. Чтобы раззадорить, дать пищу, глоток свежей крови, призванный напомнить о несокрушимости их лидера и его умении побеждать. Напомнить о его таланте ставить на колени и подчинять своим интересам…

— Почему ты молчал? — задаёт резонный вопрос Максим, и Алекс снова отводит глаза.

— Ну… твою мать… Макс, я не специально… Думал, клиент просто волнуется и несёт чушь! Такое часто бывает при получении «говорящей телеграммы». А когда он начал…

— Ладно! — примирительно, но твёрдо обрывает его «кофейник». — Не оправдывайтесь, Алексей, вам не к лицу… И что же это, с твоего позволения, за хреновина?

Он отходит под люстру, размазанную по потолку героиновой фантазией дизайнера. Пробует «хреновину» на вес, даже нюхает. А затем берётся за три обезьяньи головы длинными, почти пианистскими пальцами левой руки и с лёгким нажимом проворачивает. Бель не успевает охнуть, как статуэтка распадается на две части. Одна из которых имеет миниатюрный порт для подключения к терминалу.

— Это информационный носитель! — выпаливает он, тут же коря себя за очевидность.

Максим кивает. Сосредоточенный, хмурый, капитан возвращается за компьютер. Сворачивает досье, открытое на экране, и взглядом испрашивает разрешения.

— Конечно! — скрывая смущение, говорит хозяин терминала.

И три обезьянки с отстёгнутыми головами подключаются к его системе.

Алекс не знает, чего ждать. А потому ждёт чего угодно — взрыва, мгновенного обрушения операционки, открытия потайной двери и даже