Близнецы. Том 1 - Дарья Чернышова

свету и пытаясь разглядеть лица нежданных гостей. Нерис успела спрыгнуть на землю и удостовериться, что в загадочном чане квасятся звериные шкуры.

– Меченый! – наконец радостно воскликнул скорняк. – Ты, что ли? Сто лет тебя не видел!

– Здорово, Сервин, – поприветствовал Мескер на своем гнусавом берстонском и ударил старого знакомого по плечу. – Как жизнь?

– Да потихоньку, – ответил хозяин, сдергивая перчатки с толстых пальцев. – А это кто с тобой?

– Сестра моя, Нильва. Замуж везу выдавать.

Скорняк опять сощурился, присматриваясь к Нерис, и остался увиденным доволен.

– Добро, добро. Ну, хоть зайдите, что ли. Хельга! – выкрикнул он в направлении избы. – Поставь-ка чего-нибудь на стол!

– Кого еще принесло? – ответила изба усталым голосом из окна.

– Меченого помнишь?

– А должна?

Хозяин задумался.

– Может, и не должна. Мы когда виделись-то в последний раз, а? – спросил он Мескера, хлестнув его по руке перчаткой.

– Давно. Ты еще только думал сюда перебираться.

– А, вспомнил. Какие славные у вас кони. – Скорняк неопределенно ткнул пальцем в пространство у себя за спиной. – Спрячьте пока вон туда, к корыту, а Хельга потом плеснет воды.

– Только чтобы воды, а не твоего рассола.

– Ну, то ж Хельга, а не мы с тобой. Она до потери нюха не нажирается. Надо бы, кстати, повторить. Как считаешь?

Мескер заулыбался, не стесняясь уродства, и ввернул в свой ответ какое-то, вероятно, очень уместное ругательство, потому что Сервин громко загоготал и потащил гостя в дом, на ходу коротко кивнув Нерис. Она приняла бы этот кивок за приглашение, если бы во дворе не косились друг на друга Имбирь, сторожевая собака и Мескерова рыжая кобыла.

– Гм, – произнесла Нерис.

Собака любезно проводила гостей к упомянутому корыту. На всякий случай Нерис воспользовалась заодно ее знанием местности, чтобы сразу раздобыть для лошадей воды.

Мескер, увидев ее на пороге дома, шумно отхлебнул из кружки и обратился к хозяевам:

– Вы, если что, не обращайте внимания. Она у меня со странностями. Почти не говорит. Еле нашел дурака, который бы позарился.

– Да ну? – удивился скорняк. – Немая и красивая – мечта, а не жена.

– Пошел ты, Сервин, – не оборачиваясь, буркнула хозяйка.

Нерис захотелось легонько ткнуть ее локтем в бок, но Хельга вряд ли расценила бы этот жест правильно.

Мужчины второпях опрокинули в себя по миске соленой каши и, не переставая трепаться, ушли во двор, смотреть какие-то «обновки», которыми успел за последние годы обзавестись восторженный скорняк. В доме у него стоял тот же тяжелый кислый запах, что и во дворе, но здесь воздух еще и сдавливали угрюмые стены, потому дышать оказалось совсем трудно. «Только по первости», – подумала Нерис, наблюдая за хлопочущей хозяйкой. Та накормила ее и предложила вкусного киселя, все молча, безо всякого выражения на сером лице, будто странные мужнины гости для нее – такая же обыденность, как готовка и мытье посуды. Нерис пару раз порывалась задать вопрос, но потом вспоминала, как Мескер почти неделю мучил ее берстонскими словечками и в конце концов все равно посоветовал помалкивать. Он страшно надоел ей вместе со своими советами, однако Нерис его послушала.

Они заночевали на полатях в скорняцкой избе, и к утру Нерис уже перестала чувствовать запахи.

Имбирь встретил ее возмущенным фырканьем, рыжая кобыла безразлично дожевывала сено, дворовая собака поскуливала и дергала лапами во сне. Нерис не всерьез подумала, что хорошо бы позвать ее с собой, и тут услышала за спиной голос Хельги.

– Возьми в дорогу, – сказала хозяйка и протянула маленький сверток.

В нем оказались кусочки сушеных яблок.

Нерис сглотнула подступивший вдруг к горлу ком и как можно тише ответила:

– Спасибо.

Хельга единственный раз улыбнулась и ушла в дом.

Она напомнила сразу и о Ветсезе, и о матери, и о Хесиде, и о маленькой Басти, которая очень любила сладкие печеные яблоки.

Под седлом Имбирь перестал ворчать и опустил голову, показывая таким образом усердие. Нерис угостила его яблоком, сама откусила кусочек и спросила:

– Какие новости?

– С чего бы начать? – Мескер задумчиво почесал бороду. – Ну, во-первых, свадьбы точно не будет.

– Какой свадьбы?

– Твоей и маленькой царевны. Ваши женихи мертвы.

Нерис оторопела. Даже Имбирь споткнулся, как будто понял его слова.

– Как это?

– А вот так. Утонули, говорят, то ли в озере, то ли в реке. Не суть.

Кусок в горло больше не лез. «Они ведь совсем чуть-чуть постарше Басти, – думала Нерис, чувствуя, как в плечах зреет мелкая дрожь. – Были». Ей стало вдруг холодно и так страшно, как будто в затылок дышал невидимый противник.

Все это очень плохо и неспроста. Слишком несвоевременно, чтобы быть случайностью.

– Они здесь знают о смуглых? Видели каких-нибудь странных чужаков?

– Нет, пока что мы с тобой тут самые странные чужаки.

– А что с Ясинтой?

– Я так и не понял. Пропала куда-то. Короче говоря, еще не поздно повернуть назад.

Имбирь встряхнул головой. Нерис запустила пальцы в его белую гриву и ответила:

– Нет. Мы сделаем то, зачем приехали.

Она готовилась к этому всю жизнь.

Ольха позвала ее, показала ей в огне свое сердце. Нерис ждут дома с колдовским амулетом, корнем великого материнского гнева, который должен обрушиться на их врагов. Ей нужно проделать долгий извилистый путь и принять силу из рук маззана Мескера.

А потом предстоят переговоры с владыкой, и Ясинты может не оказаться рядом. Нерис прогнала сомнения: Отто Тильбе обязательно ее поймет. Он потерял сыновей, а она сделает все, чтобы защитить дочь. В конце концов, если что-то пойдет наперекосяк, Нерис всегда сможет обратиться к его жене.

То есть она так думала, пока Мескер не упомянул в разговоре, что Итка Тильбе тоже умерла.

Стало совсем паршиво. Они поехали рысью вдоль хвойного леса и тощей речушки, а разговор больше не клеился: каждый, включая Имбиря, погрузился в собственные заботы. Нерис посмотрела наверх, откуда прозвенел ястребиный крик, и вздохнула.

Вдруг эта птица несет добрую весть? Вдруг это Ясинта? Или – каким-нибудь образом – мама? Или бабушка Шакти?

Или это Фаррас ищет свою дочь.

Страх въелся Нерис прямо в кости, как ржавчина, и со временем проникал все глубже. Почему она так боялась Фарраса? Потому что любой хранитель – опасный противник? Или, может быть, потому что чувствовала себя перед ним виноватой?

Нерис ведь объявили будущей царицей почти сразу после рождения Басти. Она приняла на себя большую ответственность и вместе с ней получила возможности, которыми даже не попыталась воспользоваться. Кто мешал ей пойти к сампатским старейшинам, как когда-то сделала Танаис, и велеть им найти нового хранителя восточному лесу, пока