Перековка. Перевернутое Небо - Михаил Павлович Игнатов

в гостях у Тигров всего ничего, но за это время у нас даже сложились традиции. Я прихожу первым, Райгвар — вторым и…

Едва переступив порог, Райгвар метнул в меня печать, спустя шаг — ещё одну, затем вторую, а я вскинул руку, встречая их.

Первая, в один цвет, печать рассеялась, не пролетев и трёх шагов. Казалось, ей хватило одного только моего пожелания: разрушься.

Вторая, в два цвета, пролетела половину зала, теряя яркость и толщину линий, словно выцветая до полной невидимости.

Третья же упёрлась в незримую границу моей воли и таланта всего в трёх шагах от меня. Вдох, второй, третий — и беззвучно треснула, не выдержав, наконец, моего напора.

Выдохнув, я вскинул взгляд на довольного, улыбающегося Райгвара, за плечом которого шёл мрачный советник Курам.

Мой черёд. Сегодня, правда, это будет не Указ.

Я выплеснул из тела духовную силу, накрыв ей половину зала, остановив её всего в шаге от Райгвара, а затем одним движением потянул обратно, сжал в длинное копьё, висящее перед моей ладонью.

Будем считать это первым сжатием.

Второе сжатие. Вдох, второй, третий. Копьё укоротилось, уменьшилось до своего подобия с руку длиной, налившись ещё невидимым для других голубоватым сиянием. Невидимым для других, но не для того, у кого есть схожий с моим талант.

Райгвар хмыкнул, и в тот же миг я метнул духовное копьё, не доведя его до этапа конденсации.

Райгвар повторил мой жест — поднял ладонь.

Копьё, ещё мгновение назад стремительно летящее ему прямо в лицо, замедлилось, застыло, медленно поползло вперёд, словно продавливая не воздух, а камень, а ещё через мгновение треснуло по наконечнику и рассыпалось на сотни крошечных осколков, рухнувших на пол волной освобождённой духовной силой.

Райгвар же даже не замедлил шага. Возможно, и духовное копьё лопнуло не потому, что он усилил нажим, а потому, что он всего лишь сделал шаг ближе.

— Ты либо великий обманщик, сумевший в первую встречу ловко притвориться неумехой, либо великий талант.

— Вы освоили сгущение силы за два дня, господин, — буркнул мрачный советник Курам.

— Потому я и сказал талант, а не назвал его гением, — отмахнулся Райгвар. — Но не будешь же ты спорить, что среди моих людей нет никого равного ему?

— Змей хорош, — недовольно согласился советник Курам.

— Слышал, Змей? — рассмеялся Райгвар и тут же сказал: — Давай дальше.

Советник Курам и вовсе скривился так, словно укусил незрелую хурму. Да, он тоже часть сложившейся утренней традиции.

Я перевёл взгляд с Райгвара на советника, вернее, чуть выше, на печать в два цвета, что висела…

Не в два, а в три. Ловко, ловко. Третий цвет был. И был спрятан, так что на первый взгляд и не заметишь. И не сказать, что он был спрятан малым количеством силы, едва-едва мерцая, — нет. Яркий цвет, толстая линия, но пока не начнёшь работу с печатью, словно невидим. Ловко, признал я в очередной раз.

Потянулся к печати своей силой и талантом.

Что сегодня?

Ни разу Райгвар не добавлял амулет к нашей утренней то ли традиции, то ли соревнованию, то ли тренировке.

Но сегодня было что-то очень необычное.

Я видел печать, я дотянулся до неё, но моя сила словно пролилась в пустоту, словно вместо настоящей печати над головой советника Курама была лишь обманка, образ.

Моя сила соскальзывала с печати, не могла зацепиться за неё, я не мог ощутить силы Райгвара и не мог заменить её и украсть печать.

Райгвар тем временем сел, оглядел стол и хохотнул, не поворачивая головы:

— Советник, почему у тебя такое кислое лицо? Ты, вроде, должен радоваться, что я вновь занялся учёбой. Не появись Атрий, стал бы я копаться в тех пыльных записях?

Курам растянул губы в кислой улыбке:

— Я очень, очень сильно радуюсь, господин, просто скрываю эту радость глубоко внутри, чтобы доставить вам радость её поиском.

— Ты смеешь лгать мне, советник? — захохотал Райгвар.

— Зато, как вы радуетесь, господин. Последний раз вы так много смеялись, господин, когда вам было одиннадцать.

Я пропускал их обмен шутками мимо ушей, раз за разом пытаясь ухватить печать над советником и всё сильнее хмурясь с каждой новой неудачей.

Что за?..

Может, я был неправ, и это всё же артефакт? Но не артефакт-защита, а артефакт-обманка? Я ведь сталкивался с подобным даже в Первом поясе, в Морозной Гряде.

Я сосредоточился, пытаясь уловить все оттенки ощущений. Есть же сопротивление, есть. Печать настоящая, так почему я не могу её украсть? Я прищурился, пытаясь вот так, без кражи распознать символы в печати. Ничего нового: верность Тиграм и лично Райгвару, вот символ его имени, никаких новых символов, значения которых я бы не знал и которые могли бы защитить печать от…

Вдруг что-то блеснуло алым, крошечная искорка — вот только не над головой советника Курама, а…

Через миг я облегчённо откинулся на спинку стула, несколько раз моргнул, перестраивая зрение.

Всё верно, передо мной обманка, но обманка более хитрая, чем я ожидал. И вместе с тем, в основе своей это обманка, которую я уже встречал.

В тот день, когда принимал клятвы от своих старейшин.

На советнике Кураме есть печать. Вот только она сделана крошечной, сжата до размеров не то что монеты Первого пояса, а до размеров как раз той, мелькнувшей искры и прикреплена к советнику Кураму на колено. Если бы печати не были видны сквозь препятствия, то я бы никогда не смог её заметить сквозь одежду, стол и еду.

— Что, нашёл? — сразу всё понял Райгвар.

Вместо ответа я сосредоточился ещё раз, но в этот раз потянулся к настоящей печати, а не её обманному образу.

Сон.

Советник Курам клюнул носом, обмяк, стремясь рухнуть на стол, через миг, когда Райгвар вернул себе Указ и убрал из него лишний символ, встрепенулся, выровнял чашу, которую едва не пролил, поджал губы и воткнул в меня испепеляющий взгляд.

Я хмыкнул. Вообще-то, это Райгвар придумал эту тренировку, и это Райгвар назначил советника Курама мишенью, но злится советник на меня, а не на господина. Верность, понимаю.

И снова не смог не отметить, что три цвета тремя цветами, но половина моих старейшин даже с таким Указом на себе не рухнули бы вот так на стол, а, ожидая подвоха, сумели бы воспротивиться сну.

Что там мои старейшины, даже Тизиор сбросил с себя мой Указ при первой встрече. До