Вероломный бог - Кэмерон Джонстон

лишь мелкое отродье, даже у богов есть причина для страха, – продолжила она. – Трудно даже вообразить, какой ужас нас ждет. А пока что надо отступить и обдумать план действий.

– То есть ты собираешься засесть за стенами Старого города, пока вы не придумаете новый план? – Судя по выражению ее лица, я был прав. – А как насчет Доков? Как насчет всех живущих там бедолаг? Ты готова просто бросить их на съедение?

Она открыла рот и закрыла. Выглядела она удивленной, явно не знала, что ответить. Я нахмурился и отвернулся.

– Не знаю даже, что хуже, – что ты готова их бросить или что вообще забыла учесть их в плане.

Киллиан была хорошим человеком, но, как ни печально, сказывались воспитание и окружение.

– Мы просто сосредоточим силы, – сказала она. – Это логичное решение.

– Будь проклята логика, я…

Я не успел договорить, как глаза защипало от дыма. Горели корабли, пришвартованные в Нищенских доках, и огонь распространился еще на десяток зданий, скорее всего, склады с зерном. В порту началась жестокая драка: толпа загнала в угол нескольких вооруженных людей, наверняка поджигателей, и принялась избивать их до полусмерти.

– У нас нет времени, – сказала Киллиан.

Она помчалась к порту, не замечая острые камни и хлюпающую под голыми ступнями грязь. Даже после удара по голове она опередила меня, и я бежал за ней, тяжело дыша. Насколько я ее знаю, она наверняка встала ни свет ни заря и выполнила все ежедневные упражнения. Как-то раз она сказала мне, что «в здоровом теле здоровый дух». И она стала нравиться мне еще меньше.

Вереница людей с поразительным проворством передавала на горящие корабли ведра с морской водой. Но дымное пламя все равно поднималось только выше, шипящие красно-оранжевые языки огня карабкались вверх по мачтам, воспламеняя паруса и такелаж. Со стороны Западного брода тоже поднимался черный дым.

– Кто-то пытается сжечь все способные выходить в море корабли? – сказала Киллиан. – Это неспроста. Но зачем?

Я облизал губы:

– Чтобы мы не сбежали.

– Объясни.

– Живодер, то есть Харальт, для своего кровавого колдовства охотился на магорожденного, а потом занялся и полноценными магами. Как по мне, он повышает ставки и хочет, чтобы маги остались в городе. Кого в случае эвакуации посадят на корабли первыми?

– Арканум и знатные семьи, разумеется, – ответила она. – Вместе с нашим самым опасным оружием… Сукин сын!

– Вот именно. Теперь никто и ничто не покинет город.

Странно было слышать ее ругательства, направленные не на меня, это всегда редкость, а теперь, когда она заняла высокий пост могущественного канцлера, даже и представить ее ругающейся публично было трудно.

Перепачканный сажей докер с двумя полными ведрами воды на коромысле притормозил и зло покосился на нас.

– А вы, мерзкие вонючки, будете стоять и глазеть? Столько людей попало в ловушку. Давайте, помогайте, встаньте вместе со всеми!

Киллиан выпрямилась и вздернула подбородок.

– Нет нужды.

Вокруг нее полыхнула магия, и Киллиан протянула руку к ближайшему кораблю. Море под ним превратилось в бурую пену, а корабль начал крениться и раскачиваться. По толпе прошла рябь вздохов, – вокруг корабля поднялись щупальца морской воды, словно морское чудовище, готовое утащить его под воду. Но вместо этого вода обрушилась на палубу, погасив огонь и подняв облака пара. Потрясающая демонстрация силы, причем больше для меня, чем для жителей доков – они и понятия не имели, насколько мощными магическими силами обладает Киллиан.

Открыв рот от изумления, докер переводил взгляд с корабля на Киллиан и обратно. Он сдавленно охнул, покраснел и выдавил:

– Прошу прощения, маг. Я не хотел вас оскорбить.

– Я и не обиделась, добрый человек, – ответила она, покосившись на меня. – Любая жизнь драгоценна, верно? Мой долг – помогать вам всеми силами.

Он закивал и поспешил прочь, но чтобы не выглядело так, будто удирает. Все вокруг нас одновременно решили, что глазеть на растерзанного мага опасно для здоровья, и принялись снова таскать воду к пожару.

– Отличная фраза, – сказал я. – Ты и правда так думаешь?

Она сосредоточенно нахмурилась, обрушивая воду на второй корабль, который уже сильно накренился, а огонь пожирал его правый борт.

– Я же не чудовище какое-то, что бы ты ни думал. Ради Сетариса и Арканума сделаю все, что могу. Но согласна с тобой, меня растили в привилегированном окружении, могу что-то упустить из вида. Я всего лишь человек, не спеши меня судить, придурок.

Я хмыкнул:

– Отлично сказано. Ладно, увидимся позже.

Ее сосредоточенность почти дрогнула, но такого сильного мага не настолько просто выбить из равновесия. Она прищурилась и поджала губы от гнева и направленных магических усилий.

– Ты пойдешь со мной, Эдрин. А если попытаешься сбежать, то пожалеешь об этом.

Я мотнул головой в сторону кораблей:

– Люди застряли там, и ты их единственная надежда. Сколько человек погибнет, если ты решишь меня остановить? Уж я-то не облегчу тебе задачу, – сказал я с кривой ухмылкой. – Не пытайся перещеголять меня в гнусности, Киллиан. Я всегда окажусь победителем. Я найду Харальта и убью его. Нет нужды его проверять.

От напряжения, которое испытывали и тело и Дар, болела голова. Запертый в ней секрет постоянно присутствовал в мыслях, но сила, не выпускавшая его наружу, наконец-то поддалась. Я чувствовал себя, как наполненный гноем нарыв, готовый вот-вот лопнуть. При одной только мысли о том, чтобы вновь оживить эти воспоминания, я обливался холодным потом, но ведь они были и ключом к победе над вероломным богом, помогавшим Харальту.

Киллиан медленно покачала головой:

– Нет, даже ты не обречешь невинных на смерть. Иначе будешь ничем не лучше всех этих безжалостных привилегированных придурков, которых так любишь поносить.

Я заглянул ей в глаза. После возвращения я уже убил одного невинного.

– Ну, я куда хуже, чем ты думаешь.

Я и правда так считал. Она понятия не имела, какие мерзкие, грязные и жестокие поступки мне пришлось совершать все эти годы, чтобы выжить, богатеи даже вообразить не могут подобную жизнь. Я повернулся к ней спиной и с беззаботной уверенностью пошел к городу. По правде говоря, я чуть не обделался, гадая, не остановит ли она кровь в моих жилах, а может, даже разорвет какой-нибудь не особо важный орган, который мне очень не хочется потерять. Но она этого не сделала, а лишь выругалась и сосредоточилась на спасении людей. Она в самом деле поверила, что я способен на любую мерзость.

Я не стал копаться в себе, пытаясь разобраться, что сделал бы, если бы она попыталась меня остановить. Подозреваю, нам обоим не очень-то хотелось знать ответ.