Геном хищника 4 - Евгений Александрович Гарцевич

умеет летать. Пасть раскрылась, обнажив жёлтые, длинные зубы. Брызнула слюна, будто у него уже слюнки потекли от предвкушения незащищённой шеи на клыках.

И на этом его гастрономический порыв закончился. Костяной дротик вонзился ему в низ шеи, пробил шкуру, зацепил артерию и вылетел с другой стороны. Убойная зона вид сбоку, а вышло так, будто ему горло перерезали. Толком до птицы шакал не долетел, рухнул возле лапы и если и был ещё жив, то птица его добила. На взлететь сил у неё не было, но взбрыкнуть лапой она смогла.

Я к этому моменту выхватил пистолет, готовясь отражать атаку сразу трёх монстров. Осознали факт, что я не ухожу. Вернулись те, кто обошёл, и сейчас также по касательной пытались меня окружить. Ещё и подмогу с собой позвали. На прогалину выскочило сразу четыре монстра. Слаженно координируя и комбинируя атаку. Один выпрыгнул слева, второй справа. Один бросился в ноги слева, второй — справа.

Прямо танец какой-то получился: раз-два-три-четыре… Пять.

На раз я в полёте развернул и отбросил первого, на два прострелил лапу бегущему и прыгнул на него, разминувшись с остальными. На три расстрелял приземлившегося, на четыре уклонился от нового прыжка, добил подранка и проводил тремя пулями того, кто промахнулся. На пять — прострелил голову, попытавшуюся цапнуть птицу со спины. Шесть, семь и магазин опустел. Восемь, девять — пришлось уже орудовать железным зубом. С десятым чуть-чуть опоздал, оттащил его от птицы в последний момент, уже с пучком перьев в зубах.

Альфы среди них не оказалось, поэтому геномов набралось всего на тысячу аркоинов. Пока собирал их, громовая птица более-менее пришла в себя. Ткнулась в меня клювом, явно в знак благодарности, и неуверенной походкой взяла разбег. И пусть не сразу, но смогла взлететь, скрывшись за деревьями.

— Значит, и мне пора, — кивнул я ей вслед и побежал на выход.

Разогретые мышцы хотели продолжения банкета, и уверен, что задержись я здесь ещё хоть на пару минут, то подтянутся не только любители раненых и слабых, но и фанаты мертвечины. Да и просто здешний лес богат на приключения, так что был риск завязнуть. А задерживаться не хотелось.

Я слышал, видел и чувствовал, что на пути есть с кем подраться. Но и они чувствовали меня и наше с шакрасом настроение, так что на дорогу так никто и не вышел. Зато сразу за аркой дорогу не просто перегородили, там даже бочком протиснуться было нельзя от моих новых фанатов.

Возможно, там и красную дорожку постелили, просто её было не видно под сотней ног. Птичье племя, а мне показалось, что их ещё больше стало, шумели и галдели, приветствуя меня, как прошедшего испытание. Возможно, и помощь их духу предков добавила мне баллов. Меня взяли в плотные тиски, расступаясь и освобождая дорогу только уже в момент, когда следующий шаг придётся на чью-то ногу. Галдели на своём птичье-тарабарском в уши, и каждый норовил меня похлопать по плечу.

Так мы и пошли обратно к поселению. Метров через сто я, наконец, прошёл всю толпу и встретил Мака со старейшиной.

— Духи громовых птиц приветствуют тебя, — сказал Мак, разведя руки в стороны. — Ты прошёл испытание, и мы примем тебя, как равного на дороге Ветра.

— Получается, я не демон? — улыбнулся я Маку и протянул старейшине добытое перо.

Вообще, непонятно, что он там думает под этой маской. Но перо он принял и даже склонил клюв.

— Всё равно демон, — рассмеялся Мак, — но испытание пройдено.

— Проводишь меня?

— Завтра, — он помахал клювом. — Сегодня у нас праздник! Духи предков обрели нового синдика.

— Кого?

— Ближайший перевод, который я могу подобрать, это — защитник. Мы все здесь синдики, — ответил Мак, махнув на толпу за моей спиной, потом что-то сказал на птичьем, и все радостно загудели. — Каждый год наши взрослые дети получают это звание. И каждый год мы это празднуем. Первый раз на моей памяти синдиком станет чужак. Так что это надо отпраздновать вдвойне!

— Нужно ещё какое-нибудь испытание пройти?

— Ты уже всё прошёл, так что осталось только праздновать, — сказал Мак и снова что-то закричал толпе, к нему присоединился староста, а потом уже все начали гудеть и скандировать, выкрикивая слабоузнаваемое «синдик».

Ладно, праздновать, значит, праздновать. Кто я такой, чтобы спорить с обычаями предков? К тому я был голодным, и посмотреть на местный колорит тоже было интересно. Я только сверился с биомонитором, прикинул, в какой длительности запой я могу себе позволить уйти, и решил, что пару рюмок я себе позволить могу…

* * *

Какой же я, оказывается, иногда бываю наивный…

* * *

Проснулся я от укола биомонитора, оповестившего, что до кризиса осталось двадцать четыре часа. Проснулся на удивление бодрым и отдохнувшим, хотя точно знал, что местного самогона было сильно больше двух рюмок.

Тихонько, чтобы не разбудить двух спящих «фанаток», выбрался из-под мягкого покрывала и собрал разбросанную по хижине одежду. Чуть не наступил на брошенную маску-клюв и заранее высмотрел вторую, чтобы ничего не поломать и по-тихому скрыться.

Обычаи-обычаями, путь-дорога, все дела, но порадовало, что внутри хижин и по особым случаям они маски всё-таки снимают. Я перевёл взгляд с лица одной «фанатки» на другую и зафиксировал их в памяти. Во-первых, они были красивы. Во-вторых, после общения с племенем просто было приятно видеть лица, а не маски.

Тихонько оделся и помимо стандартных ремней и разгрузки пристроил на спину подарок для нового синдика. В кожаных ножнах был традиционный для племени клинок, по форме и функционалу похожий на непальский кукри. На его сугубо боевую модификацию, в меньшей степени предназначенную для хозяйственных работ. Бунспати, сирупати или что-то похожее. Минимум украшений, максимум функциональности — длинное, узкое лезвие сантиметров под тридцать со слабо изогнутым клинком.

По словам Мака, оружие в племени передавалось от предков к потомкам, и конкретно моим раньше владел некий Нискигван (если я правильно расслышал имя). Не самый великий охотник племени, которого больше помнили за вечные авантюры и неприятности, в которые он влипал. Но считалось, что именно его дух находился в той птице, что я сначала победил, а потом спас, а значит, я его преемник.

При этом клинок, выполненный из металла Древних, выглядел прекрасно, а деревянная рукоять была новой. Их меняли специально под руку нового владельца, а потом ещё и дополнительно заговаривали и натирали специально подобранными травами.