Отморозок 6 - Андрей Владимирович Поповский

сулит. Неужели кто-то выдал? Да нет, тогда бы меня просто избили и потащили бы в подвал на расправу, никто бы не стал церемониться с бесправным пленником. Размышляя, подхожу к жестяному баку с теплой мутноватой водой и с наслаждением смываю с лица и тела грязь и пот. Накидываю сверху заношенную серую длинную рубаху и иду вслед за Азизом.

Проходим между длинными зданиями казарм и складов. Вижу большое количество грузовиков стоящих около склада. Сегодня их разгружают пленные афганцы, которых раза в три больше чем наших военнопленных. В последнее время, в лагерь стали завозить много оружия, по словам Сергея, раньше было гораздо меньше. Нас тоже несколько раз кидали на разгрузку тяжелых ящиков, снимая для этого с производства кирпичей. По ощущениям, здесь что-то готовится, потому что одних только автоматов привезли наверное на целый полк. А кроме автоматов есть и пулеметы и минометы и ящики с РПГ. Теперь вот снова что-то привезли.

Подходим к штабу. Охранник в черной чалме вопросительно смотрит на Азиза.

— К Абдурахмону-ага, говорит он и кивает на меня.

Охранник лениво машет рукой, пропуская внутрь. Идем по длинному коридору, наконец Азиз делает мне знак остановиться и почтительно стучит двумя пальцами в деревянную дверь. Получив разрешение войти, он открывает дверь засовывает голову внутрь и сообщает.

— Абдурахмон-ага, я привел вам этого русского, как вы просили.

— Пусть зайдет, а сам подожди снаружи. — Доносится из кабинета. — Только пусть разуется.

Азиз угодливо улыбаясь отходит от двери и подталкивает меня, показывая, что я должен зайти в кабинет. Оставляю стоптанные ботинки в коридоре и скептично взглянув на свои пыльные ноги захожу, закрывая за собой дверь, в богато обставленное в восточном стиле помещение. На полу и на стенах, всюду дорогие ковры. Вижу сидящего на большом кожаном диване начальника лагеря. Перед ним, на маленьком журнальном столике, стоит дымящийся кальян, а рядом лежит знакомая плеть, с которой по слухам он никогда не расстается и очень хорошо владеет. Абдурахмон выпускает изо рта струю дыма и внимательно осматривает меня с ног до головы. Я вежливо здороваюсь

— Салям Алейкум, Абдурахмон-ага.

Абдурахмон молчит не отвечая на приветствие и продолжает меня рассматривать как некое невиданное доселе чудо.

— Откуда ты? — Наконец спрашивает он меня — В смысле, где ты вырос, и откуда так хорошо знаешь пушту?

— Я вырос в небольшом городе Энск на юге России, — говорю по началу чистую правду, а потом прибрехиваю — Пушту начал учить от одного старика дворника у нас во дворе, он вроде был откуда то из Ирана, но жил в СССР достаточно долго. Дворник очень хорошо ко мне относился и как то даже спас от хулиганов. Его звали Исса и он был очень добр ко мне. Говорил что там в Иране у него должен быть внук моего возраста, но он его никогда не видел. Потом я еще учил язык в учебке в рамках подготовки к службе в Афганистане и уже в самом Афганистане. У меня еще со школы хорошие способности к изучению языков.

— Хорошо. Какие языки еще знаешь? — Еще сильней заинтересовался Абдурахмон.

— Английский хорошо, испанский похуже, ну и пожалуй все.

— Люди Рахима, которые привели тебя сюда, сказали, что ты знахарь и лечишь различные заболевания. Ты и на самом деле можешь лечить руками? — Абдурахмон, с любопытством глядя на меня, ожидает ответа.

Черт. Я видел, что начальник лагеря прихрамывает на ногу. Это может быть травма или ранение. Смогу ли я облегчить его боли? Если да, то это сулит очень большие перспективы. Он, по рассказам парней, порядочная сволочь, не раз лично участвовал в избиениях пленных, но чувство благодарности может быть присуще даже таким как он. Почему бы не попробовать? В случае неудачи он окрыситься на меня и может приказать дать плетей. Переживу как-нибудь.

— Я немного владею искусством лечения руками Абдурахмон-ага, — осторожно говорю ему, — есть болезни при которых я могу помочь, но мои скромные силы не так велики, как думают некоторые люди.

— Где ты научился этому искусству? — Сверлит меня взглядом Абдурахмон.

— Тот самый дворник Исса учил меня этому. Он был знахарем у себя в стране, а потом был вынужден бежать и осел в СССР, — отвечаю туманно, потому что туманность в таких вопросах действует лучше всего. Чем непонятнее и загадочней история, тем для большинства людей более убедительно. Так уж устроен мозг, что нам хочется верить в чудо. — Он помог мне с моими болезнями, а потом передал свое искусство. Но я еще не овладел им в полной мере, чтобы считаться настоящим лекарем.

— Ты можешь вылечить мою ногу? — Прищуривается начальник лагеря.

— Я могу попробовать, — ступаю на весьма зыбкую почву.— Но ничего гарантировать не могу.

— Так пробуй. — Абдурахмон кивает на свое левое колено.

— Для того, чтобы я смог осмотреть больную ногу, прошу вас лечь на диван и вытянуть ноги.

Абдурахмон усмехнулся и вытянулся на диване, положив под голову мягкую шелковую подушку.

— Мне потребуется время на подготовку, прошу вас быть терпеливым и подождать. Прошу вас так же не прерывать меня во время лечения уважаемый Абдурахмон-Ага, это тоже потребует некоторого времени.

— Начинай, — зевнул начальник лагеря, и устало закрыл глаза.

Я сел на ковер рядом с диваном сложив ноги по турецки и успокоил дыхание, запуская малый небесный цикл. В течении некоторого времени, собирал в нижнем даньтяне комок энергии, а потом почувствовав, что уже достаточно, погнал ее в руки, образовывая упругий шар между ладонями. Встав с пола и склонившись над лежащим мужчиной, я остановил левую руку рядом с его левым коленом и стал делать круговые пассы над этим местом. Одновременно внутренним взором, пытался увидеть его коленный сустав и через некоторое время мне удалось это сделать. В духовном зрении больное колено было окружено какими то черными сгустками. Я такого еще никогда не видел. Опыта у меня, на самом деле, очень мало поэтому придется учиться на ходу. Поразмыслив, решил, что скорее всего, чернота указывает на то, что у начальника лагеря проблемы с коленом уже достаточно давние, и именно так видятся хронические заболевания. Если свежие травмы, я вижу как скопление красноты в больном месте, то логично предположить, что темный цвет указывает на хроническое заболевание.

По внутренним ощущениям, я работал с коленом Абдурахмона больше часа. Даже при