Молот Солнца: Ветка Нируби - Дейлор Смит

гораздо чаще, но при дневном свете, да еще спрятанный под плащом, камень вряд ли мог привлечь к себе внимание.

Но сейчас он светился особенно ярко. Иногда затухал, словно выключался, потом снова вспыхивал. Затухал-вспыхивал, затухал-вспыхивал…

— Это не опасно? — спросила Лата.

— Не знаю… Вряд ли… Декан Орди-Карли исследовал его вдоль и поперек, но не нашел никаких признаков радиоактивности выше фоновой.

— Признаков чего? — не поняла Лата.

— Радиоактивности… Не важно… В общем, вряд ли это опасно. Думаю, это какой-то новый, пока не исследованный феномен.

— Феномен… — повторила Лата. — Ты такой умный, Крас Муун!

— Я доктор магии камня, почетный декан факультета недр и минералов, — с усмешкой ответил метентар. — Я обязан знать много умных слов.

— Это так здорово! — казалось, Лата была в полном восторге. — Можешь сказать что-нибудь еще⁈

— Запросто… «Тиуло мону си промо, колма си поуло нут»!

Глаза у Латы светились, как светился еще совсем недавно камень в рукояти кинжала.

— И что это значит⁈ — так и взвизгнула она.

— Это язык горных кэтров. Приблизительно можно перевести на шэндийский, как-то так: «В темной комнате даже белая кошка кажется серой»…

— Почему?

— Что — почему?

— Почему — серой?

— Потому что темно! И ничего не видно!

— Но в темной комнате вообще ничего не видно, и ты даже не можешь знать кошка ли там или кто-то еще… Это легко может оказаться собака или даже арахнус какой-нибудь!

Крас с усмешкой щелкнул ее по носу.

— Ты тоже очень умная девушка, Лата Дисан! А сейчас проваливай в свою комнату и постарайся хорошенько отдохнуть. Потому что завтра с раннего утра нам снова предстоит дорога…

* * *

Все тело так и гудело, как будто накануне его били, долго и со знанием дела. А когда он смог-таки разлепить веки, то вспомнил: так оно и было. И веки у него слиплись вовсе не от долгого сна, а от запекшейся крови.

Разбойников было пятеро — два человека, два неандера и один грил. Впрочем, если бы не по четыре руки у неандеров, то отличить их друг от друга было бы сложно. Все они были какие-то лохматые, грузные, в драных одеждах, воняло от них как-то мерзко. Разбойники, они и есть разбойники. И даже оружие у них было разбойничьим — дубины. Длинные, толстые на концах, с бугоркам сучков и очень гладкие, словно нарочно отполированные.

Работу этих дубин он сполна испытал на собственной шкуре. Разбойники напали, когда он упал на траву у какого-то мелкого ручья и с жадность принялся пить холодную воду из пригоршни. Вода быстро стекала промеж пальцев, и тогда он снова зачерпывал, она стекала, а он зачерпывал… А потом боковым зрением уловил какое-то движение слева, со стороны небольшого холма. Повернул голову — с холма к нему бегут пятеро с дубинами в руках.

Никаких сомнений о их целях у него не возникло, и он сразу вскочил. Из оружия у него были только камни, которые валялись тут же, у ручья. Он схватил один камень и без лишних слов бросил его в ближнего разбойника. Попал! Неприятный звук, с которым камень припечатал этому неандеру прямо в лоб неприятно резанул слух. Неандер сразу отбросил дубину, остановился и схватился за голову. Пронзительно заголосил.

Но остальные и не думали останавливаться. Они приближались настолько резво, что было даже удивительно: как такие громоздкие и неповоротливые на вид создания могут столь быстро передвигаться?

Второй брошенный камень в цель не попал. Точнее, его просто отбили в сторону взмахом дубины. Тогда он схватил третий камень, уже понимая, что положения это никак не спасет.

На этот раз он не успел даже размахнуться, как его сшиб с ног подлетевший грил, а потом тяжелым пинком отправил прямиком в ручей. В воздух взвилась дубина.

— Постой! Постой! — закричал он, выставив перед собой руку.

Рука-то его и спасла. Удар пришелся вскользь по предплечью, зацепил локоть, моментально отозвавшийся острой болью, но голова все же была спасена.

— Вы ошиблись! — закричал он. — У меня ничего нет, я могу показать карманы!

— Да нам ничего и не надо, — с каким-то незнакомым акцентом сказал подоспевший неандер — тот самый, в которого он попал камнем — и коротко заехал ему кулаком в ухо.

Должно быть тут-то он и вырубился первый раз, потому что никакой боли он не чувствовал, только какими-то самыми задворками сознания понимал, что его бьют. Причем, сильно. Но аккуратно — без намерения убить. А потом все окончательно потемнело, и очнулся он уже от того, что начал захлебываться. Резко вскинул голову, чтобы успеть захватить глоток воздуха. Жадно, с хрипом, вдохнул, часто задышал, видя, как с отвисшей губы у него стекает в ручей кровавая слюна.

— Ну все, хватит с него, — донесся сверху тот самый голос с незнакомым акцентом.

— Да, хватит… хватит… — просипел он.

— Хотя… Дам-ка я ему еще разок!

И снова удар — куда-то в солнечное сплетение, и дыхание сразу же остановилось, а следом вновь пришла темнота.

В следующий раз он очнулся от тряски. Попытался открыть глаза, но получилось разодрать только правое веко. Увидел кучу сена под собой и понял, что лежит на дне какого-то фургона и его куда-то везут. Рядом слышались голоса, среди которых он различал тот самый, с незнакомым акцентом. Разбойники говорили о какой-то ерунде — о некой капризной Бо с мясистыми ляжками, о неплохой добыче, которой их сегодня наградил Единый Разум, и о шикарной жрачке, которая ждет их завтра.

Сама собой промелькнула шальная мысль: «Главное, самому не стать этой жрачкой…» Конечно, приятно, осознавать, что тебя ценят, тобой дорожат, считают, что из тебя можно сделать чудесные отбивные, но… Нет!

Ехали около двух часов. А может и меньше — кто же знает? Когда лежишь мордой вниз в трясущемся фургоне, время может растянуться до бесконечности. К тому же если у тебя связаны руки… Да и сено все время норовило залезть в нос, отчего он несколько раз чихал, содрогаясь всем телом и тут же замирая от боли. Разбойники в эти моменты сразу же замолкали, а следом начинали весьма болезненно тыкать в него своими дубинками.

Потом тряска прекратилась — фургон остановился. Он решил, что сейчас ему прикажут выбираться, и уже приготовился к тому, чтобы перевернуться и сесть, но тут его очень бесцеремонно