Денис Шабалов - Право на жизнь

Ознакомительный фрагмент

– Контакт! – заорал кто-то.

С крыши пятого кунга послышалась беспорядочная стрельба. Справа, от коробочки, ударила еще одна очередь. БТР работал грамотно – не стоял на месте, стрелял и двигался одновременно. Данил мельком удивился, зачем такие выкрутасы – не проще ли встать и расстрелять нечисть, не сбивая прицела движением? Но в следующее мгновение понял, что это и впрямь было бы не лучшим выходом: один из пауков в передней цепи чуть повернулся, мелко семеня мохнатыми лапами, и плюнул какой-то белой дрянью, целя в БТР. Сгусток прошел над корпусом, задев его лишь краем, но метал в том месте, куда попала слюна, вдруг задымился, пузырясь, потек, исходя белым парком… БТР тут же притормозил и ответил длинной пулеметной очередью. Половину первой цепи скосило мгновенно. Крупный калибр бил наповал, дробил серые паучьи панцири, раскалывал головы, отрывал конечности. В прицел Добрынин видел летящие во все стороны брызги черной крови, ошметки внутренностей, бьющиеся в агонии тела… Пауки, до сих пор безмолвно и довольно быстро двигавшиеся вперед, притормозили, залегли и ударили в ответ. Комья слюны размером с кулак, влипая в препятствия, очень быстро прожигали порядочные дыры, и Данил вдруг сообразил, что одно такое попадание в бензобак грузовика – и случится непоправимое…

– Отделениям – отойти от машин! – вскакивая, заорал он.

– Бригада – от кунгов! – одновременно с ним послышалась команда Хасана. Техника, выделяя сигнал с командирской радиостанции, послушно приглушила разноголосицу воплей на общем канале, потому эффект получился такой, будто майор, стоя в полуметре, гаркнул прямо в ухо. – Рассредоточиться! Залечь!

Выучка у бойцов Братства была что надо – команда только прозвучала, а большинство, отстреливаясь, уже пятились прочь от вытянувшегося цепочкой каравана, оставляя его между собой и наступающими чудовищами. Сам Добрынин, вскочив, шустренько дернул метров на сорок от головной машины вправо, упал, скорчился за кочкой, выхватил из подсумка бинокль и принялся оглядывать поле боя. Съежившиеся тела пауков из первой цепи уже лежали без движения в самых разнообразных позах. Панцири большинства из них покрывали кляксы черной крови, толчками вытекающей из пулевых отверстий в хитине и под некоторыми уже набежали порядочные лужи. Пауки второй, распластавшись и подобрав под себя лапы, залегли метрах в десяти позади. Некоторые не шевелились, но остальные еще били слюной, хотя и без особого успеха – большинство плевков просто не долетало до бойцов, разбиваясь о борта и кабины грузовиков и плавя в них порядочные дыры. Третья цепь уже выдвигалась из тумана и за их спинами сквозь призрачную дымку проявлялись постепенно еще, по крайней мере, две. И – пара каких-то огромных, тяжело ворочающихся силуэтов, смутно виднеющихся во взвихренной движением туманной мгле по флангам. Данил глянул в оптику – и обомлел. Это тоже были пауки – но какие же это были гиганты! Четыре роста человека в высоту, не меньше, у каждого спереди на морде – длинный тонкий хоботок, прямо под цепочкой черных глаз-бусинок, а на горбящейся спине – узор из белых пятен, образующий крест. Крестовики!

Добрынин чертыхнулся.

– Внимание, бойцы! – срывая связки, заорал он в микрофон. – Гиганты по флангам – крестовики! Берегитесь слюны!

Оглянулся, проверяя, услышал ли его хоть кто-нибудь в том диком шуме и какофонии, творящемся на общем канале, – и наткнулся на взгляд Арийца. Глаза Илюхи за стеклами противогаза были полны недоумения…

Сзади взревело. Данил обернулся на мгновенье – мимо, нещадно ломая молодую поросль, пролетел КШМ. Стрелок на крыше, сгорбившись за пулеметом, строчил короткими очередями, дергая стволом на ухабах. Данил буквально вжался в землю – не хватало еще от своих схлопотать. За стеклом мелькнул перекошенный профиль вцепившегося в руль водителя и, следом, в окошке заднего пассажирского сиденья – каменное лицо Хасана. Над головой, со стороны насыпи, прошуршал белый комок – и стрелок обмяк. Пулемет повело в сторону, очередь ударила в землю буквально в метре от успевшего поджать ноги Добрынина и ушла в небо. Пулемет так и остался торчать стволом вверх – тело мертвого стрелка моталось в гнезде, голова билась шлемом о крышу, вразлет летели руки…

Справа зашуршало, лязгнуло – за соседней кочкой примостился Леха. Звякнул сошками по камню, устанавливая пулемет, прижался щекой к прикладу, клацнул предохранителем. Данил, заметив это боковым зрением, хотел было крикнуть, что отдачей может раздолбить всю челюсть – но вовремя опомнился: Леха своими лапищами так сжимал пулемет, что отдачи мог совершенно не опасаться. Он, деловито облапив «Печенег», прицелился и дал первую очередь, и Данил, внезапно вспомнив, что у него в руках тоже имеется оружие, вновь сосредоточился на поле боя. Прицелился, нашаривая угольником ёлочки лежащего паука – тот поразительно был похож на небольшой, литров на двадцать, серый бочонок, поджавший под себя тонкие волосатые лапки. ПСО давал достаточное увеличение, чтобы рассмотреть его морду – совершенно без эмоций, безразличную, с двумя рядами глаз, расположенных один над другим и мохнатыми хлицерами, торчащими вниз, придающими морде паука сходство с лицом старичка с шикарной окладистой бородой. «Винторез» мягко толкнулся в плечо, и «старичок» с дырой между глаз ткнулся в землю. Один есть. Добрынин тут же перевел угольник прицела на соседа – тот, слегка развернувшись, бил куда-то в хвост каравана. Пуля попала пониже крайнего левого глаза, вырвав с корнем нижнюю часть морды вместе с хелицерами. Тело дернулось, силой удара его развернуло вокруг себя, и паук замер, непочтительно демонстрируя убийце заднюю часть тела. Вот и второй. Третий, лишившись поддержки товарищей, судорожно дергаясь, принялся отползать назад, но короткая очередь «Печенега», ударившая в левый бок, швырнула его на спину, и он застыл кверху лапами, плотно прижав их к брюху. Третий готов – в оптику Данилу отчетливо был виден его стекленеющий правый глаз.

С новым стволом стрелять из ВСС было сплошным удовольствием. Винтовка стала точнее, пуля прибавила в дальнобойности, настильности и устойчивости в полете, практически исчезла отдача – ствол лишь смещался на доли градуса после каждого выстрела. Благодаря этому увеличилась и скорость поражения – теперь не нужно было возвращать ствол назад, нащупывать следующую цель, Данил просто переводил его с фигуры на фигуру, насаживал очередную паучью морду на угольник и плавно выжимал спуск. Да и, честно сказать, расстояние сказывалось. Чуть больше двухсот метров – по классификации армейского снайпера расстояние близкое[6]. А потому – нет необходимости рассчитывать упреждение, поправку на ветер, можно забыть о так и не давшихся снайперских баллистических таблицах… И что самое главное – новый ствол, увеличив дальность прямого выстрела, позволял на этом расстоянии забыть и о гравитации. Он и забыл, уйдя целиком в круговерть боя. Стрелял как в тире, укладывая каждой пулей по одному переростку. Выстрел – труп, выстрел – труп, выстрел – труп. Силуэты в прицеле давно уже перестали быть для него живыми существами – это была цель, которую необходимо было уничтожить. Или ты – или тебя, третьего не дано.